Зонтик для Земли

За монголами, уцепившись в гривы лошадей, не отставая от опытных наездников, мчались профессор Пастухов и студент Озеран; они имели нулевой опыт верховой езды, но, понимая всю важность скорости в сложившейся ситуации, от отрядного авангарда не отставали.

В арьергарде, держа десятиметровую дистанцию от основного отряда, двигались Остап и Константин, – они выполняли функцию боевого охранения тыла.

Хотя путь всадников проходил по лесистым возвышенностям, болотистым поймам рек, поросшим высокой травой и кустами долинам, и мелким, но стремительным ручьям, по всему пути можно было разглядеть наезженную дорогу, по которой монгольские воины уверенно вели отряд, – маршрут движения был им хорошо знаком.

За всадниками двигался табун лошадей: когда отряд достаточно далеко удалился от неприятельского улуса, монгол Тогур приказал своим воинам отвязать их от оседланных лошадей.

– Теперь, когда табун не слышит запаха своего загона, – сказал монгол Курбанову, – лошади будут бежать за вожаком, – он потрепал по холке своего коня.

В полдень Курбанов распорядился остановить отряд на берегу быстрого ручья и приказал сделать привал:

– Мы двигались без остановки почти четыре часа, и, судя по карте, пути осталось тоже часа на четыре.

Всадники спешились.

– Поклажу и попоны с коней снять! – приказал начальник экспедиции.

Вдоволь напившись прохладной воды, лошади паслись в сочной траве, густо покрывавшей пологие берега ручья с чистой и прохладной водой.

Напившись воды, монголы приступили к обеду – это было мясо, находившееся под седлами во время скачки и превратившееся от длительного отбивания и обезвоживания в консервированную отбивную.

У наших путешественников под седлами тоже было такое мясо, но попробовав его, они предпочли употребить на обед сухой паек, припасенный еще в Томске.

– Если бы это мясо, да в винный соус, да посолить, да поперчить, да на мангал – цены бы ему не было! – мечтал Костя Тупикин, запивая сухую галету теплой водой из кожаного бурдюка.

– Ты что, Костик, думаешь, что вода в бурдюке из супермаркета? – засмеялся Остап. – Такая же водичка, как и в этом ручье – чистая и полезная, только теплая. – На, попей холодной – я свежей набрал.

– Свежая водичка – это хорошо! – сказал Тупикин, принимая бурдюк из рук товарища. – Вкусная! Пойду и себе холодной наберу! Ребята! Здесь рыбы видимо-невидимо! – воскликнул он, склонившись над ручьем.

– Пойдем, посмотрим, что он там нашел!? – пригласил Озерана Остап.

Подойдя к воде, они увидели, что Костя, сняв сапоги и куртку, завернув до колен шаровары, стоит в воде и машет в воде рукам; навстречу течению, не обращая внимания на рыболова, двигался большой косяк крупной рыбы. Наконец рыбаку удалось подхватить руками и выбросить на берег большую рыбину.

– Ура, есть! – громко закричал Тупикин, выскочив на берег. – Видели, поймал!

– Видели, видели! Молодец, рыбачек! – ответил однополчанину Остап. – Посмотрите – это же омуль, только огромный, – в нашем веке такого не встретишь! Видимо, в озеро идут – ручей из него вытекает, а у нас омули в ручьях не водятся.

– Да, у нас омуль есть только в Байкале, а вылов его запрещен! – добавил Озеран. – Хотя продают на каждом полустанке, – приходилось бывать там в стройотрядах.

На шум подошли академики и пожилой монгол.

– Что тут у вас? – спросил Курбанов.

– Да вот, Костя порыбачил! – Остап показал на прыгающую в траве рыбину. – Омуль!

– Омуль? – переспросил академик. – Немедленно отпустите!

– Может, запечем на костре? – в один голос спросила экспедиционная молодежь.

– Отпустить! – непреклонно ответил Курбанов, указывая в сторону воды.

Монгол приблизился к академику и быстро заговорил.

– А впрочем, – сказал тот, выслушав монгола, – отдайте омуля нашим друзьям, они употребляют рыбу в сыром виде и без соли. Можете, ребята, к ним присоединиться!

– А может, посолить, да на костре запечь, Алим Гургенович? – Тупикин с надеждой посмотрел на Курбанова.

За коллегу ответил профессор Пастухов:

– Понимаете, Константин, разводить костер крайне нежелательно: запах дыма может привлечь вражеских лазутчиков, а раскрываться и вступать в бой нам нельзя, – противник должен быть уверен, что нападает на улус Темуджина внезапно. А рыбку вы можете попробовать вместе с монгольскими друзьями.

– Нет… их и так много! Пусть ребята полакомятся, а мы в другой раз, – ответил Костя и печально потупил взор.

– Не грусти, друг! – Остап потрепал однополчанина по плечу. – Вернемся в Гурзуф, пойдем в самый лучший рыбный ресторан! Жужу свою возьмешь! Всех наших пригласим: академиков, Юрку, нашего Хана, а давай и монголов прихватим в двадцать первый век, пусть пацанам отпуск будет, а потом отправим обратно – в двенадцатый.

– Когда это еще будет!?

– Будет Костя, скоро будет! Поможем Темуджину, найдем Хана, – и домой!

– Пора седлать коней, Алим! – подошел к Курбанову монгол Тогул. – Седлать надо свежих лошадей, – они смогут бежать быстро.

Вскоре отряд отправился в дорогу…

Глава 9. Нукер Тогул

До урочища Делюк-Болдон у реки Онон, где стоял военный улус Тэмуджина, оставалось еще часов пять-шесть быстрой езды, а продвижение замедлял табун лошадей, следовавших за всадниками, – вожак, который был под седлом Тогула, отвечал на призывное ржание кобыл, замедлял ход, показывая пример остальным коням.

Посовещавшись, Курбанов и Тогул приняли следующее решение: оставить нескольких воинов-монголов с вожаком табуна позади, а остальному отряду с максимально возможной скоростью двигаться к улусу Тэмуджина, – надо опередить войско Кирилтуха, предупредить об опасности Тэмуджина и подготовиться к приходу незваных гостей.

Сделали короткий привал и разделились на два отряда: Тогул оставил с табуном трех воинов, передав одному из них коня – вожака табуна; тяжелые походные сумки, трофейное оружие и продовольственные запасы навьючили на неоседланных лошадей.

Путешественники во времени и воины Темуджина налегке отправились дальше; скорость движения значительно увеличилась, а монголы, оставшиеся с табуном и поклажей, направились к протекающему неподалеку ручью, чтобы напоить лошадей и дать им отдохнуть.

Когда-то на берегу реки Онон стоял богатый улус Есугея-багатура, которого почитали и подчинялись ему большинство племен скотоводов-кочевников; внук Хабул-хана, первого общепризнанного монгольского правителя, был сильным и справедливым хозяином. Только завистливый, лицемерный и безродный вождь тайчиутов, – это было разбойничье и подлое татарское племя, – не признавал верховенства наследного хана; он отравил Есугея, разорил его улусы, а земли присвоил.