Зоосити

— Крутом вода! — поет Кармен, показывая на бассейн. — И жажда, жажда!

Снизу вдруг поднимается огромная тень. Слабый свет скрывается под нею. На поверхность вырывается нечто мертвенно-белое, чешуйчатое. Оно подпрыгивает, разевает пасть, и хватает Бенуа — тот даже закричать не успевает. Потом существо, похожее на мерзкого динозавра, снова ныряет в воду. Меня обдает ледяными брызгами; я передергиваюсь. Бенуа исчезает, как будто его никогда не существовало. Только расходящиеся круги на поверхности напоминают о том, что здесь кое-что случилось.

— Рыбка хвостиком вильнула… — поет Кармен, хлопая от радости в ладоши.

Глава 34

Ничего не успев сообразить, я тоже прыгаю в бассейн. Вода такая холодная, что у меня перехватывает дыхание. Мангуст тяжело плюхается в воду рядом со мной и визжит. Мангусты не умеют нырять — ему придется вернуться. Раздвигаю пальцами осклизлые листья. Ленивец цепляется за мою шею в полном ужасе. Надеюсь, он умеет задерживать дыхание. Я набираю в грудь побольше воздуха и ныряю в мертвенно-белый полумрак, освещаемый откуда-то снизу. Я вижу на дне бассейна, в самой глубокой части, туннель, уходящий вбок. Туннель широченный — там спокойно уместится и грузовик. Зато в туннеле кромешная тьма, как будто меня уносит Отливом. Вода давит на барабанные перепонки. Тупая головная боль сменяется резкой, острой. Туннель поворачивает вбок, как колено трубы в унитазе, и я оказываюсь в бесчеловечно-черном, холодном пространстве. Я слышу вдали музыку; что-то шлепает по воде. Легкие у меня горят. С трудом выныриваю на поверхность. Оглядываюсь по сторонам. Я в какой-то подземной пещере.

Гремят басы. Из динамиков льются сладкие голоса «и-Юси»:

Ты пронеслась мимо меня…

Что-то снова шлепает по воде — громко, словно здесь ведут взрывные работы. Чудище выпрыгивает из воды, изгибается в воздухе и плюхается назад. В его челюстях обмякший Бенуа. Вблизи я наконец-то вижу, что передо мной не динозавр, а громадный крокодил-альбинос. Он собирается утопить свою жертву.

Я. плыву к нему, но Ленивец хватает меня за предплечья, пытается задержать. Он, конечно, прав. Я никак не могу прервать чудовищную пляску смерти. Плыву наугад в темноте. Стараюсь взять себя в руки и понять, что происходит. Слышу ритмичные удары мощного хвоста.

Глаза постепенно привыкают к темноте. Пещера метров двадцати в диаметре. Она явно не природного происхождения — многое здесь сделано руками человека. На стенах динамики, из которых поют «и-Юси». Из воды наверх ведет лестница. Ступени очень крутые. К лестнице из воды подводит узкая бетонная площадка, похожая на пирс. Наверху, над лестницей, горит голая неоновая лампочка. Я чувствую запах сырого камня и гниения. Так пахнет вода из-под цветов, которую забыли вылить из вазы.

Ты украла мое сердце…

На верхней площадке лестницы стоит голый по пояс Оди Хьюрон. Он в одних шортах, над которыми нависает его круглый живот. Под мышкой у него кобура.

Близнецы, совершенно голые, скованы за руки наручниками. Они стоят, слегка пошатываясь. У них совершенно пустые глаза. Чуть в стороне я вижу старомодную деревянную мясницкую колоду. Рядом с ней возится Марабу; она расстилает на колоде одноразовую простыню. У ног Марабу большая клетка — в такой уместится собака среднего размера. Но в клетке не собака, а какое-то другое существо. Млекопитающее с бурым мехом… Рядом с непонятным зверем вижу трепещущий комочек перьев.

Любовь не с первого взгляда — с первого мига! Я тебя не отпущу, я свой шанс не упущу!

Хьюрон кричит, обращаясь к Крокодилу в воде:

— Лучше пусть это будет не Кармен!

Он хохочет, а потом оборачивается к Марабу:

— Иди посмотри, что у него там.

— Марк контролирует ситуацию, — отвечает Марабу.

— Тогда где он, черт побери? И кто там? — Хьюрон тычет рукой в сторону воды.

Я замираю от ужаса: мне кажется, что он показывает на меня. Но он меня не видит. Он тычет пальцем в чудовище, которое сжимает в пасти Бенуа.

Марабу пожимает плечами:

— Кем бы он ни был, опасности он больше не представляет!

— Скорее, ты, ящерица-переросток! — орет Хьюрон. — Нам пора начинать!

Ты промчалась мимо в такси…

Ленивец испуганно попискивает мне в ухо.

— Все в порядке, приятель, они нас не видят. — Очень хочется надеяться, что нас и правда никто не заметил. Ленивец тихо всхлипывает от страха.

Я напрасно пытался привлечь твой взгляд…

Я осторожно бреду во мраке вдоль стены. Нахожу выступающий из кладки камень. На него можно опереться. Ленивец, весь дрожа, вскарабкивается на него.

— Начать надо с животных, — говорит Марабу. — Вдруг заявятся еще какие-нибудь незваные гости?

— А как же наш Энерджайзер? Разве он нам не нужен?

— Хватит и близнецов. Двойной эффект…

— Да, да, да, тут ты специалист, детка. Я сделаю все, что ты скажешь, — говорит Хьюрон. — Давай начнем веселиться!

— Начнем, — отвечает Марабу и открывает клетку. Она вытаскивает оттуда длинноухое существо с длинным рыльцем. Я догадываюсь, кто это. Трубкозуб Патрика Серфонтейна! Он еще жив. Марабу берет с колоды мачете.

Но ты смотрела мимо, не видела меня. А теперь одна мысль о тебе помогает мне жить…

Промежутки между ударами крокодильего хвоста по воде все длиннее. Чудовище высовывает голову и яростно мотает ею из стороны в сторону, словно проверяя, жив его пленник или нет. Бенуа не шевелится. Его правая рука безвольно свисает к воде. Крокодил опускает голову в воду и уходит на глубину, утаскивая Бенуа с собой.

Детка, я захвачен-захвачен-захвачен любовью! Детка, я захвачен-захвачен-захвачен любовью!

Я набираю в грудь побольше воздуха и ныряю. Мне нужно отыскать свою драгоценную потерю! Меня окружает тьма цвета черного чая. Вода искажает звуки. До меня доносится буханье басов и тонкий, пронзительный визг.

…захвачен-захвачен-захвачен…

Подавив страх, клаустрофобию и тошноту, я ныряю следом за тонкой нитью.

Внизу сильное течение. Ко мне в темноте подплывает что-то огромное. Я не вижу, но чувствую, как оно разевает пасть; заставляю себя забыть о страхе, который подталкивает меня к поверхности. Чудовище шлепает грязно-белым хвостом. Меня царапает чешуя. Хорошо, что не сломал ребра!

Нельзя отдаляться от него! Нельзя! Проплываю еще пару метров, а может, пару миль и ударяю запястьем о камень. Хватаюсь за него, ощупываю руками, как слепая ощупывает лицо прохожего. Нахожу выемку в каменной кладке. Засовываю туда руку и чувствую что-то мягкое, осклизлое. Что-то распадается от моего прикосновения… Ничего не могу с собой поделать. Из меня вырывается крик. Я кричу под водой, расходуя драгоценный воздух.

Приказываю себе сейчас же, немедленно взять себя в руки. Снова щупаю находку. Она мягкая и рыхлая, как мокрый хлеб, но под рыхлой оболочкой что-то твердое. Кость? Нет, гипс! Два пальца прибинтованы друг к другу… Из мрака выплывает лицо Роналдо — раздутое, неузнаваемое. Но сейчас я ко всему готова.