Зорькина песня
Шрифт:
Глава 2. Коля-Ваня
Белый дом под красной черепичной крышей с резными зелёными ставнями стоял на широкой поляне в сосновом лесу. И все окна на двух этажах его были крест-накрест заклеены полосками разноцветной ёлочной бумаги. Дом был словно не настоящим, а сказочным. Казалось, сейчас откроется окно и выглянет девочка с голубыми волосами или выбежит из резной двери весёлый проказник Буратино.
Перед домом на поляне возвышалась тонкая голубая мачта с красным флагом. У подножия мачты, возле деревянного помоста сидели на траве ребята в одинаковых тёмных курточках. Рядом с ними
— Ну, вот и приехали! — очень весело сказал папа, когда грузовая машина поравнялась с домом. Папа спрыгнул на землю, и красноармейцы подали ему сначала чемодан, а затем Зорьку.
— Быстрее! — крикнул из кабины шофёр.
— Где ваш директор? — спросил папа у ребят.
Девушка поднялась, всхлипнула, оправила халат и вытерла передником лицо. Она была толстенькая, коренастая, с желтовато-карими кошачьими глазами, мокрые щёки краснели, как райские яблочки.
— Директор? Та у себя в кабинете, — быстро и охотно сказала девушка. — Вы сходите, поглядите, первый этаж — и сразу направо. Никак дитё к нам определять привели? — Она жалостно вздохнула. — Дочка, чи как?
— Дочка.
— Дочка?! — Девушка всплеснула короткими руками. — Ох ты ж моя бедолага! — Она взяла Зорьку за плечи, притянула к себе и крепко обняла.
Шофёр в грузовике засигналил.
Папа оглянулся, махнул ему рукой и, придерживая пилотку, торопливо побежал по дорожке к дому.
— Ты теперь с нами будешь? — спросила Зорьку худенькая девочка с длинными и нежными, точно светлый шёлк, волосами.
— Тебе, Дашка, всегда больше всех надо знать. — Рыжий конопатый мальчишка засмеялся и дёрнул девочку за волосы.
Зорька подумала, что Даша сейчас рассердится и ударит мальчишку, но, к её удивлению, Даша не рассердилась. Она посмотрела на обидчика прозрачными, как крыжовник, глазами и виновато улыбнулась.
— Разве я её обидела? — Она повернулась к Зорьке. — Ты же не обиделась, правда? Меня тоже, когда маму бомбой убило, сюда привезли. Я сначала всё время плакала, а Маря со мной каждую ночь сидела и Коля-Ваня тоже, это наш директор… Здесь хорошо, ты не бойся… Мне Коля-Ваня ленточку в косы подарил, только я их не заплетаю. Хочешь, я тебе её отдам насовсем? Ты ведь теперь с нами будешь жить?
Зорька посмотрела на припухшее от слёз лицо девушки, на ребят, оглянулась на дом, в котором скрылся папа, и опустила голову.
— Не знаю… может, и побуду пока, если захочу.
— Ой, не можу, — сказала девушка сквозь слёзы, — а если не захочешь, куда денешься? Папке-то на войну надо. Нет, уж видно, тебе судьба с нами. Тебя как зовут?
— Будницкая Зорька.
Конопатый смешливо фыркнул:
— У нас корову Зорькой звали!
Зорька сначала растерялась, потом обиделась и покрутила пальцем у виска.
— Много ты понимаешь! По-настоящему я и не Зорька совсем, а Заря, это такой журнал был у большевиков ещё до революции, по-ли-ти-че-ский! Что, съел? — И показала конопатому язык.
Ребята засмеялись, а девушка потрепала мальчишку по рыжему чубу.
— Это тебе, Генька, наука! В другой раз не лезь попэрэд батька в пекло.
— Смотрите, — сказала Даша, — Коля-Ваня идёт!
От дома к ним шли папа и худощавый старик в синей телогрейке. Под телогрейкой виднелись
белая рубашка и тугой узел галстука. Старик шёл быстро, заложив руки за спину и чуть приподняв острые плечи. Папа еле поспевал за ним.— Варя, — строго сказал старик, — вы опять скандалили у военкома?
Сухое лицо старика из-за большого шишковатого лба казалось треугольным. Под густыми белыми бровями глубоко запали очень живые синие глаза.
— А что, я у бога телёнка съела, чи шо? — шмыгая маленьким красным носом, обиженно сказала девушка. — Не хочу я в тыл, и всё. Я б за ранеными, как за детями, ходила…
Старик грустно покачал головой.
— Эх, Варя, Варя, а детей вам не жалко бросать? — Он повернулся к папе. — Знаете, как дети её зовут? Мама Варя!
— Маря, — поправила Даша, — это сокращённо.
— Та я ж, это ж я ничого… — растерянно пролепетала девушка, оглядываясь на ребят. — Я ж без них… сами знаете…
— Знаю, — ласково сказал директор, — идите, Варя, в кладовую: надо продукты на станцию везти. И передайте старшему воспитателю, что я поеду на станцию вместе с вами.
— Маря, мы с тобой!
Ребята гурьбой побежали за Варей. Возле Зорьки осталась только Даша.
Старик повернулся к Зорьке, положил руку ей на голову и улыбнулся.
— Ну-с, так вот ты какая, Зорька Будницкая! Давай знакомиться, ты знаешь, кто я?
— Знаю, — сказала Зорька, — вы директор, Коля-Ваня.
Даша испуганно ахнула, закрыла руками рот и покраснела.
Директор перестал улыбаться и удивлённо уставился на Зорьку. Потом скосил глаза на Дашу, понимающе хмыкнул, выпрямился, сунул руки в карманы брюк и весело спросил:
— Тоже сокращённо, а, Даша?
Даша покраснела ещё больше и попятилась.
— Николай Иванович… я не нарочно… я… Николай Иванович…
Николай Иванович протянул Зорьке руку и подмигнул так, словно она была с ним заодно.
— Слышала? Ну, вот и познакомились!
Зорька невольно улыбнулась, но лицо директора уже стало серьёзным.
— Прощайся с отцом, Зоря, — негромко сказал он. — Его ждут.
Зорька посмотрела на папу. Папа улыбался, но улыбался он как-то странно. Одними губами. А глаза оставались печальными. Она рванулась к отцу и схватила его за руку.
Папа поднял Зорьку, прижался к её лицу небритой щекой. Зорька всхлипнула и обеими руками обняла отца за шею.
— Папа, не уезжай…
— Ничего, доченька, — сказал папа, пряча глаза, — ничего. Ты у меня храбрый парень…
На крыльцо дома вышла седая женщина в очках и в такой же, как у Николая Ивановича, синей телогрейке и крикнула:
— Девочки, Даша Лебедь, быстро в группу! Сейчас подойдут машины!
Папа ещё раз прижался к Зорькиному лицу щекой и бережно, точно Зорька была стеклянная, поставил её на землю. Потом подошёл к директору и протянул руку. Николай Иванович взял папину руку в обе ладони, и они несколько секунд постояли молча, глядя друг на друга.