Зов красной звезды. Писатель

Пока никто не торопился возвращать бюллетени. Одни сидели, уткнувшись в полученные листки, вчитываясь в имена кандидатов, другие о чем-то перешептывались между собой. Каждый понимал, сколь ответственное решение предстоит вынести. Где гарантии, что ошибка с Вассихоном не повторится? Это беспокоило каждого. Наконец кое-кто стал чиркать в полученных бюллетенях. Человек десять обратились за помощью к председателю собрания.

Когда на столе президиума выросла стопка вернувшихся бюллетеней, председатель спросил:

— Товарищи, кто еще не сдал?

— Я, — откликнулся один из сидящих в зале. — Уж больно непростое это дело — голосовать. Поди-ка выдели одного из шестерых. А вдруг ошибешься?..

По рядам прошел одобрительный шумок, кто-то поддакнул:

— Во-во, верно говорит.

Председатель собрания улыбнулся:

— Да, товарищ, отдать свой голос — шаг очень серьезный. То, что ты сознательно относишься к нему, — хорошо. Спешка здесь ни к чему. Но помни: время, как и враг, ждать не будет. Так что решай.

— Эх, была не была. — Колеблющийся послюнявил карандаш и старательно вывел крест против одного из имен. Затем положил бюллетень на стол и вернулся на свое место.

— Уф, словно камень с сердца свалил, — радостно сообщил он соседу.

Комиссия приступила к подсчету голосов. В зале все волновались: каков будет результат? Все шесть кандидатов испытывали огромное чувство ответственности. Должность председателя кебеле почетная, но и хлопотная, а по нынешним временам даже опасная. Конечно, каждому хочется быть избранным. Но уж если стал народным избранником, не подкачай. Сердца кандидатов учащенно бились…

Прошло несколько томительных минут. Потом председатель собрания встал:

— Ну что ж, товарищи, счетная комиссия подвела итоги голосования. — Он на мгновение замолчал, желая увидеть реакцию зала.

Было настолько тихо, что казалось, упади сейчас игла, и то услышишь.

— Классовая борьба обостряется день ото дня, — продолжал председатель собрания. — Реакционеры встали на путь вооруженной борьбы с революцией. Это гибельный для них путь. Нас не запугать. На вылазки врагов трудовой народ ответит «красным террором». Мы, бывшие угнетенные, защитим завоевания революции… Итак, товарищи, не буду вас больше задерживать. Третьим по числу поданных голосов стал товарищ Урге Деббела. За него проголосовали девять человек.

Раздались аплодисменты. Сидевшие рядом с Урге товарищи пожимали ему руки.

— Второе место у товарища Лаписо Сильдоро, который получил одиннадцать голосов. Он будет заместителем председателя кебеле и командиром отряда защиты революции.

Вновь грянули аплодисменты. Многие повскакали со своих мест, чтобы поздравить Лаписо.

— Тише, товарищи, прошу соблюдать порядок! — крикнул председатель собрания.

Зал снова затих. Все затаили дыхание.

— Тридцатью голосами председателем кебеле избран… — наступила напряженная пауза, — …товарищ Деррыбье Гутимма.

Что тут началось! Послышались радостные, ликующие крики. Аплодисменты гремели, как тропический ливень в зимний сезон. Все стоя приветствовали избранника.

Деррыбье, раскрасневшийся от волнения, подошел к столу президиума. Ноги стали как ватные. В голове стучало. Председатель собрания шагнул ему навстречу, крепко обнял его за плечи и поцеловал.

— Держи, — сказал он, протягивая Деррыбье лежащий на столе кольт.

Деррыбье поднял револьвер над головой, как бы присягая на верность народному делу. Этот жест, трогательный и мужественный одновременно, вызвал новую бурю аплодисментов.

На глаза Деррыбье навернулись слезы радости. Обычно очень сдержанный мужчина, в эту минуту он дал волю охватившим его чувствам. И ничуть не стыдился этого. Высокий и статный, он стоял лицом к приветствовавшим его людям, ждал, когда зал затихнет.

Вновь заговорил председатель собрания:

— Я вижу, товарищи, все довольны результатами выборов. Позвольте сказать несколько слов о товарище Деррыбье, которого, впрочем, вы хорошо знаете. С детских лет до самой революции он служил в господском доме, а по вечерам учился в средней школе. Сейчас он работает чиновником в управлении делами Министерства информации и национальной ориентации. С хорошими результатами окончил политическую школу имени Февраля 74-го [12] и получил вместе с дипломом благодарность. Скромность, трудолюбие, стремление к знаниям завоевали товарищу Деррыбье большой авторитет. Мы надеемся, что полученные знания марксистской теории помогут ему в практической работе на посту председателя кебеле. Нет сомнения, что он с честью справится с возложенными на него обязанностями и возглавит в нашем районе борьбу с мелкобуржуазными настроениями, беспринципным лавированием, авантюризмом и злоупотреблениями, которые имели место в последнее время. Далеко не всем по плечу суровые испытания, выпавшие на нашу долю. Говорят ведь у нас: «Когда дебтера [13] без толку галдят, бог молитвы не слышит». А сколько таких крикунов развелось — что термитов в саванне! Сами толком не поймут, что прочитали у Маркса и Ленина, вот и других вводят в заблуждение. От них один вред. Скрытый враг коварен, что тот дебтера, о котором метко сказано в пословице: «Утром крестится правой рукой, а днем левой ударить норовит». Чтобы победить, нужно научиться рассчитывать не на количество борцов, а прежде всего на их единство, умение. Не спрячешься теперь от света революции. Революция выявит, что за душой у каждого из нас, — это лишь вопрос времени.

12

В феврале 1974 г. в Аддис-Абебе произошли массовые выступления трудящихся, явившиеся началом национально-демократической революции.

13

Дебтера — представитель низшего духовенства Эфиопии.

— Превыше всего революция! Революция! — раздался подхваченный всеми присутствующими революционный призыв.

— А теперь я предоставляю слово товарищу Деррыбье.

Снова раздались аплодисменты, заглушив стрекочущий где-то в переулке пулемет.

Деррыбье лихорадило. Он вытер платком лоб. Нужно было собраться с мыслями.

— Товарищи! — заговорил он поначалу не очень твердо. — Доверие, которое вы оказали мне от имени жителей района, велико. Без вашего участия… В общем, я надеюсь на вашу помощь, товарищи. Наша сила — в сплоченности. — Каждая фраза придавала Деррыбье уверенности. Он продолжал: — Наши повседневные отношения мы должны строить на принципах демократического централизма. Нельзя допускать скоропалительных действий, тем более анархии. Вероятно, не все понимают, как при отсутствии партии — вы ведь знаете, что отличительной чертой нашей революции является отсутствие пролетарской партии, — могут воплощаться принципы демократического централизма. Но у нас существует революционное правительство, и, пока оно существует, принципы демократического централизма должны быть незыблемы, иначе мы распадемся на группы и группки и загубим дело революции. Революцию сегодня необходимо решительно защищать. Наша слабость в том, что принципы демократического централизма мы проводим недостаточно последовательно. Поэтому в наши ряды проникают всякого рода оппортунисты, ревизионисты, авантюристы, бандиты и тому подобная нечисть. Все они хотят использовать революцию в своих корыстных целях. Ведь что делают — извращают революционную линию в ущерб народным интересам. Такое положение создалось не только в нашем кебеле, но и в ряде других. Конечно, при проведении глубоких революционных преобразований ошибки неизбежны. От них никто не застрахован. Среди нас представители разных социальных слоев. Не у всех сознательность высока. Но, товарищи, одни ошибаются просто по неведенью, их заблуждения вызваны недостаточным пониманием обстановки, другие же вредят с умыслом, пытаются восстановить широкие народные массы против революции. С этим мы должны бороться беспощадно. Разве не бывало, что те самые люди, которые громили помещиков, потом обращали оружие против крестьян-бедняков? А что сказать о тех активистах кебеле, которые выступают от имени революции, а сами находятся во власти феодальных предрассудков? Разве не проливают они иногда кровь истинных патриотов? Им не место среди нас. Решительность и еще раз решительность! Пролетариат готов на жертвы, и он поведет на борьбу народные массы!..

Сидевшие в зале люди очень внимательно слушали оратора; это вдохновляло Деррыбье.

— Товарищи, главная цель борьбы угнетенных масс — достижение свободы, равенства, справедливости. Лгут те, кто обвиняют преданных революции борцов в жестокости. Мы не хотим ничьих страданий, но в определенных обстоятельствах нам приходится прибегать к крайним мерам, чтобы оградить революцию от посягательств врагов. Это наш долг, и мы его выполним до конца. Только в упорной борьбе, опираясь на широкие слои населения, можно сломить сопротивление реакционеров, создать общество справедливости. От каждого из нас требуется принципиальный классовый подход к происходящему, даже когда дело касается наших близких, друзей…

Деррыбье запнулся. Ему ли говорить о принципиальности? Вспомнилось, как несколько лет назад, еще будучи слугой в доме ато Гульлята, он застал хозяина врасплох, когда тот зарывал в землю оружие. Ато Гульлят сначала растерялся, но быстро взял себя в руки и даже прикрикнул на Деррыбье: «Ну, чего уставился? Помог бы лучше». Потом, видя недоумение в глазах Деррыбье, добавил: «При итальянцах мы тоже припрятывали оружие, чтобы в нужный час обратить его против захватчиков [14] . Вот и теперь время смутное, глядишь, опять наши тайники сгодятся».

14

С 1936 по 1941 г. Эфиопия находилась в руках итальянских фашистов, против которых эфиопский народ вел партизанскую войну.

Зловещие слова бывшего хозяина как-то особенно отчетливо прозвучали сейчас в ушах Деррыбье. Он слышал даже интонацию, с которой ато Гульлят тогда произнес их, — заискивающая и в то же время таящая в себе угрозу: мол, лучше помалкивай о том, что видел.

А Хирут, дочь хозяина! Ее лучистая улыбка, о которой Деррыбье не может думать без волнения. Милая, милая Хирут. Эта девушка является ему во сне, он мечтает о ней, был бы счастлив валяться у нее в ногах, лишь бы быть рядом. Пустые грезы! Она недосягаема. Им никогда не быть вместе. С ревностью и болью Деррыбье вспоминал, как Хирут и Тесемма запирались в своей комнате с длинноволосыми приятелями, вслух читали какие-то политические статьи, на полную громкость включали проигрыватель, дом сотрясался от их хохота, бесшабашной кутерьмы. Они без конца курили, жевали чат [15] …

15

Чат — растение, вызывающее наркотическое опьянение.