Зов Лавкрафта (сборник)

Я промолчал, прислушиваясь к скрежету открытой его голосом двери, за которой меня как будто ждало объяснение некой дурманящей тайны.

— Валил бы лучше, пока светло, — произнес подошедший.

Это был пожилой человек примерно пятидесяти лет, одетый в хорошие, но порядком изношенные вещи. Куртка висела на нем, словно худой картофельный мешок, брюки напоминали растянутые спортивные штаны с белыми лампасами, роль которых выполняли протертые до светлой прокладки боковые швы. На замусоленной рубахе, вцепившись в краешек кармана прищепкой-крокодильчиком, висел невзрачный бейджик с именем Садок А.Л. В правой руке словно прилипшая, болталась длинная непрозрачная бутылка квадратного сечения с аккуратно отбитым донышком.

— Валил? — переспросил я, — почему?

— Хех, я живу здесь уже четверть века и цел только благодаря этому, — он продемонстрировал бутылку, — им не нравится запах, кажется. Или что-то еще. Но они меня не трогают.

— Кто? — спросил я. — Аркхемиане? Разве они опасны?

— Аркхемиане? О, нет, никакие это не аркхемиане. Ничего такого. Эти твари, — Садок А.Л. неожиданно прихватил свободной рукой мою рубашку, и подтянул к себе, шепча, — никакие они не аркхемиане, это вообще… не пришельцы.

От этих слов у меня мороз пошел по коже. Странным образом я ему верил и не верил одновременно.

— К тому же, — продолжил он, — твари поклоняются Дагону, а ты, наверное, уже нагуглил, что никакого дагонизма на Аркхеме нет, и никогда не было.

Я осторожно кивнул.

— На Вики сказано — дагонцы. Так вот послушай, что я скажу. Нет на Аркхеме никакого Дагона, и никаких дагонцев там тоже нет. Ни один из них не поклоняется никакому Дагону. У них вообще нет религий, понимаешь? Я проверял, загуглил как следует, ага… пока тут со связью не начались проблемы. Храмы! Да уж. Как ты себе представляешь вот это, — он обвел взглядом возвышавшуюся за нами церковь, — на другой планете, а? Все эти купола с трезубцами, рясы из золотой чешуи, и… наши моря на иконах. На иконах, да. Наши моря! Не-е-ет, дружище, это все свое… местное.

— Кто же это? — спросил я, чувствуя, как во мне зарождается страх.

Вместо ответа, старик еще раз приложился к свой бездонной бутылке, облизал губы, будто ему оттуда что-то перепало, и произнес ясным, точно помолодевшим голосом:

— Вот что я тебе расскажу. Был у меня тут дом. Зарабатывал я неплохо, купил и въехал с женой. Алина ее звали. Хорошая была, — Садок А.Л. вздохнул, — Алина. Так вот, заехали мы сюда как раз по весне. Здесь повсюду белые деревья, яблони цвели. Да… Мы начали приводить в порядок участок. Деньги были, и нам захотелось оформить подводный сад. Такой, знаешь, чтобы из подвала было видно, с подсветкой, гротами, рыбками, и со всякими такими делами. Сидишь у камина, а кажется, будто на подводной лодке опустился. Красота. Я, как увидел видосик, сразу решил. В детстве у меня аквариум был, но что этот жалкий аквариум по сравнению с таким? В общем, коттеджная администрация сообщила, что их делает только авторизованный подрядчик. Я не спорил, мне какая разница кто делает. Нарисовали проект, составили план, все красиво, стильно, лучше даже, чем хотели, и прислали двух… этих… — Садок А.Л. махнул в сторону улицы, — для проведения подводных работ. Сказали, что аркхемиане будут. Ну мы же не расисты, и не видисты, нам что? Аркхемиане, так аркхемиане. Знаешь, раз компания, а там инопланетяне, значит все по закону. Легально, безопасно. Так вот, первые дни эти рыбные черти ничего не делали, валялись как тюлени на солнце, грелись, типа у них акклиматизация. Потом натянули над водой пленку, чтобы видно ничего не было и вроде как делом занялись. На пленке той был какой-то важный кальмар нарисован, в рясе и с необычной короной на голове, с таким как бы гребнем, а под ней, как у евреев пейсы — щупальца. С присосками и глазами. Те двое сказали, что это Дагон — бог, которому они там якобы у себя поклоняются. И еще сказали, что скоро будет религиозный праздник, и к нему нужно как следует подготовиться, соблюдать что-то вроде поста…

Я мысленно проверил часы, Сеть по-прежнему не отзывалась. Связи с Роботом тоже не было. Небо, между тем, стемнело, а уличные фонари не спешили загораться. С озера еще сильней потянуло холодом и тиной. Я пожалел, что не взял с собой теплых вещей, свитер или куртку. В одной рубашке становилось прохладно и неуютно. К тревоге, которую вызывал рассказ подозрительного мужика со странной фамилией Садок, добавилось еще и неприятное чувство призрачной бездомности, будто я уже никогда не смогу быть дома, в тепле, в комфорте привычной, понятной жизни. Как оказалось, чувства меня почти не обманывали, но обманывало другое. Садок А.Л. продолжал:

— Работали они по ночам. Днем сидели под навесом. Ели рыбу. Воняло от них. Однажды встал ночью и увидел, как они лежат в бассейне и булькают по-своему, вернулся в кровать и дошло, что их было не двое, а трое…

Садок А.Л. облизал бутылочное горлышко и продолжил:

— У Алины стали появляться золотые украшения, которые я не дарил, не покупал, я такие вообще не видел нигде, не встречал ничего похожего. Эти рыбные гастеры ей золото дарили. Представляешь, они у меня наемные батраки, можно сказать, а жене моей дарят золото. Каково? Знаешь, как меня тогда накрыло. Сейчас то я знаю, что третьей в ту ночь она была. В темноте не разобрал. После этого она стала меняться… Срок подходил.

— Срок? — уточник я, однако Садок А.Л. пропустил мой голос мимо ушей, продолжил так, словно я не сидел рядом. Возможно, ему просто надо было выговориться.

— Алина стала меня избегать. То у подружки, то на выставке, то еще где. Тогда я понял, что уже много дней тупо не видел свою жену. Понимаешь? Записки утром, звонки вечером, я ухожу она спит, зарывшись в одеяла, прихожу — ее нет, и так один день, другой, десятый. Как было у кого-то, мы живем, под ногами не чуя страны. Да уж. Вот и я так жил, рядом, но не чуя своей Алины. А потом вдруг вернулся домой из-за автопилота. Объявили пробку, всех завернули в область, я перенес дела и вернулся… оказалось очень не вовремя…

Садок А.Л. облизал губы, нахмурился и с тревогой посмотрел на церковь.

— Ты не поймешь. Представь, что ты смотришь на себя в зеркало, и видишь там почти себя. То есть не точно себя, а почти… понимаешь? Это почти намного страшнее любого чудовища. Ты видишь свои глаза, но они не такие, как обычно, они искажены, совсем незаметно, незаметно, почти… но ты видишь их и понимаешь эту разницу, ты не можешь ее описать, потому что это все еще твои глаза. Теперь представь мой ужас, когда я вернулся на три часа раньше и застал дома почти Алину.

Сказать честно, от этих слов мне стало не по себе. Кроме этого, я наконец понял, что меня беспокоит в Инстмуте, с каждой минутой мне все меньше хотелось оставаться здесь на ужин.

Я перевел дух и взглянул на небо.

Весь день в небе словно пузырились огромные пепельные облака, но к вечеру у горизонта появилась сочная светлая полоса, и солнце, добравшись до нее, положило на землю свои густые предзакатные лучи. Все кругом стало рыжим и глиняным. Тени от столбов вытянулись в бесконечные черные линии, и колонны на фасадах, наконец, признались в обмане. Они не отбрасывали тени — они были нарисованными. Возможно, обманом в Иннсмуте были не только они. Эта странная дымка с непонятным запахом, что, будто чья-то спящая душа, гуляла по поселку, тоже показалась мне лживой. Когда тени вытянулись и легли на землю черными полосами, я понял, что солнце садится как раз у меня за спиной, со стороны церкви, и огромное черное пятно передо мной — это тень от церкви. И тогда, поняв это, я впервые испытал настоящий страх — справа и слева от этой тени, вытягивались другие, не такие длинные и ровные. Они двигались, копошились, ворочались и клубились — беспокойные клочки мрака, отбрасываемого кем-то, притаившимся справа и слева от нас за углами церкви. Их было слишком много по сравнению с пустыми безжизненными улицами, слишком много, чтобы не вызвать во мне чувство гнетущей тревоги и животного инстинктивного страха, какой я обычно испытываю при большом скоплении непонятных мне разумных существ.

— Тогда я решил, что со мной что-то не так, что у меня психоз, стресс, наваждение, глюки, в конце концов, — продолжил Садок А.Л. — Я напился. Я как следует напился. Тщательно, знаешь ли, как разведчик. Это было за день перед их праздником. Потом весь день на работе. С трудом, понимаешь. Когда такое происходит — работать тяжело. Я начал искать, снова гуглить, и нашел. Нет никакого Дагона, понимаешь. У аркхемиан. Нет. Ну ладно, это что… выглядят они совсем не так, не как эти… мои гастеры. Ничего там нет от рептилии, настоящие аркхемиане — это инсектоиды, считай большие тараканы. Таких на стройках полно. И я решаю тогда — вернусь и разгоню эту кодлу к чертовой матери, и в администрацию Иннсмута жалобу напишу, что они людей обманывают, нелегалы работают за подрядчиков и все такое. Но в тот день я поздно вернулся, из-за вчерашней пробки пришлось наверстывать, в час ночи только. Алины нет нигде, и этих нет, я подвал смотрю — вроде нет, а свет выключил и в окне, что в бассейн выходит… вижу, понимаешь, вижу! Тащат эти двое мою Алину под воду, ко дну, там черное отверстие еще глубже куда-то уводит — дыра, а в ней ворочается что-то… я тогда хватаю из сейфа пистолет, заряжаю его…

Садок А.Л. снова приложился к бутылке, а моя тревога относительно толпившихся вокруг запертой на богослужение церкви существ достигла апогея, когда они стали издавать громкие гортанные звуки, не имевшие ничего общего с человеческой речью. Если верить услышанному мной рассказу, и это были не сертифицированные миграционной службой пришельцы, тогда что это было? И, опять же, судя по рассказу, они были настроены враждебно. Садок А.Л. тоже услышал эти мерзкие бульканья, точнее, он обратил на них внимание, отвлекшись от своего рассказа, и сразу же побледнел, руки его затряслись, и, оттолкнув меня, он бросился прочь, рассыпая проклятия и ругательства, которые я не смог бы повторить.