Зов любви

Он видел, как такая красивая женщина, с такими красивыми губами без стеснения с явным удовольствием поглощала пищу. Вместе с тем жесты ее пальцев были совершенно не вульгарны. Мало того, даже была какая-то прелесть в том, что она очень быстро и очень ловко брала еду пальцами там, где ей было удобно, аккуратно вытирая пальцы салфеткой. Посетители за соседними столиками с удивлением наблюдали за ней. Казалось, они смотрели на Алена с каким-то укором, словно говоря: «Как же вы до сих пор не научили правильно вести себя за столом такое прекрасное создание?» Ален оставался спокоен, зная, что еще не пришло время для того, чтобы давать уроки хорошего тона. Он это сделает позже. И вообще, правила поведения за столом – не являются ли они весьма относительными? Не меняются ли они на разных широтах и в разных странах? Ален, например, знал очень хорошо, что если вы приглашены в гости в приличный французский дом, считается дурным тоном, невоспитанностью оставить что-нибудь на тарелке. В то же время в некоторых странах, и особенно в странах Северной Африки и Ближнего Востока, считается хорошим тоном попробовать все блюда и никогда не доедать все до конца, что-нибудь оставить на тарелке, как бы показывая, что в гости пришли не для того, чтобы поесть, а для того, чтобы оценить поданную пищу.

Хадиджа, похоже, решила съесть все, не оставляя ни крошки на тарелке. Но ведь она приехала с Ближнего Востока. Это еще раз доказывало, что его возлюбленная умирала от голода. Предположить, что она голодала из-за недостатка денег, он не мог – такая красивая девушка всегда могла быть приглашена кем-нибудь на обед. А может быть, она специально придерживалась диеты, чтобы похудеть, а теперь наступил момент, когда она больше не могла сдержаться? Это тоже было маловероятно.

И вдруг Ален вспомнил и сказал:

– Я не удивляюсь, что ты так голодна, дорогая. Ты мусульманка, и, наверное, в это время ты должна соблюдать рамадан.

– Когда я была у себя на родине, у нас в семье девятый день лунного месяца всегда был постом – «рамадан» по-арабски. Но с тех пор, как я живу во Франции, я больше его не придерживаюсь. Я себе не отказываю ни в чем, потому что здесь очень много всяких соблазнов. Ты можешь мне не верить, но у себя дома, на родине, я никогда не испытывала чувства голода, мне никогда не хотелось есть.

– Может быть, тебе не нравилась местная пища?

– Нет, дело не в этом. Причина другая. Чаще всего у меня портился аппетит из-за окружающих. У нас в семье за столом всегда было очень много людей, а поскольку я была старшей из одиннадцати детей, мне нужно было помогать подавать на стол. Но, кроме родственников, за столом было много и других людей. Семья наша большая – родители, сестры и братья, двоюродные братья и сестры. А кроме их всех за столом, часто были и гости, приходившие в последнюю минуту. Поскольку мой отец был очень известным и щедрым человеком, он никогда не отказывал себе в удовольствии пригласить к себе на обед всех, кого встречал по пути. Таким образом у нас за столом часто собиралось до пятидесяти человек одновременно, а для меня это было настоящей каторгой. Если бы ты знал, как приятно для женщины находиться за столом вдвоем со своим возлюбленным! Но что с тобой, ты что, не голоден?

– Я хотел бы насытиться твоими словами. Но скажи мне: приглашенные, приходившие к твоему отцу, откуда они были?

– Да отовсюду. Знаешь, они были мне отвратительны. Ты не можешь даже представить, живя здесь, в Европе, во Франции, которая является очень цивилизованной и культурной страной, какие только бывают привычки у людей, приходящих в гости только для того, чтобы поесть, нажраться! Некоторые даже не стеснялись приносить с собой большую скатерть, в нее они потом складывали недоеденные куски, мясо, соусы, пирожные, все это вперемешку. Были и такие, которые приводили с собой маленьких детей и заставляли их плакать, чтобы отец как можно больше дал им пищи. А он, конечно, не жалел ничего для них.

– Ты говоришь о вещах, которые для меня совершенно невероятны.

– И все же это действительно было. Один наблюдательный и очень эрудированный иранец, которого звали Куа Хан, потратил много времени на изучение того, как люди ведут себя за столом, особенно в странах Ближнего Востока. Наблюдая поведение людей за трапезой, он сделал интересные выводы и так же, как и я, подразделяет людей на разные типы. Их очень много, но я могу назвать некоторые. Например: наблюдатель, счетовод, формовщик, сосун, грызун, трясун, сопун, контролер, гипнотизер, выдумщик, зачинщик, завистник, желатель, собиратель, раскладыватель, развлекатель, сортировщик, поливальщик, накопитель, крохобор, подметальщик, пожиратель, выгребальщик и другие.– Хадиджа произнесла все эти эпитеты без передышки.

Ален, зачарованный, слушал и не мог произнести ни одного слова. Затем он не удержался и заметил:

– По живости и реалистичности наблюдений и описания ты могла бы, мне кажется, соперничать даже с Рабле.

– Как и все мои соотечественники, я очень люблю слова, каждое слово несет в себе богатство.

– Таким образом, ты могла бы описать всех посетителей, которые были за столом у твоего отца?

– Ну конечно, потому что они часто приходили к нам на званые обеды. Первый из них – «наблюдатель». Он испытывает настоятельную необходимость заметить и услышать, что блюдо уже готово, что его скоро принесут. Поэтому он без конца смотрит на дверь, ведущую в комнату, ждет появления блюд и все время вздрагивает, как только кто-нибудь входит в комнату. Он считает что вот-вот внесут пищу и хочет первым увидеть ее. Второй – это «счетовод». Эта личность все время занята тем, что пересчитывает блюда. Он считает с помощью всех своих десяти пальцев, постоянно разглядывает блюда, стараясь их удержать в памяти, путается в счете. «Формовщик» же посвящает все свое время за столом тому, чтобы скатать из хлеба шарик и повалять его по тарелке, делая его как можно более упругим и покрывая его соусом и приправой.

– Фу,– сказал Ален,– но как ты можешь объяснить, что твой отец, который был известным аристократом в стране, был вынужден принимать у себя за столом таких людей, чье воспитание и поведение вовсе не отличалось изысканностью.

– В нашей стране за столом богатого человека могут собраться люди всех рас, всякого состояния,– богатые и бедные.

– Значит, твой отец был очень богат?

– Да, я думаю.

– А где он сейчас?

– Его нет, он умер. И его смерть была настоящей причиной тому, что я была вынуждена покинуть свою страну.

Мой отец был для меня самым большим другом и союзником, можно сказать, единственным другом.

Ее яркие сияющие глаза покрыла легкая пелена печали, но вскоре она снова заговорила, и взгляд ее снова заблестел:

– Я чувствую, что тебе неприятны описания всех этих застолий, которые я видела раньше у себя на родине.

– Неприятно? Что ты, дорогая! Мне это очень интересно. Мне встречались женщины, которые хорошо знали привычки, обычаи, блюда, но никогда не попадались мне люди, так хорошо знающие все нравы людей и недостатки, сопровождающие застолья.

– А ты не думаешь, что женщина, любящая прелести стола, так же любит и другие удовольствия.

– Должно быть, так. Но среди тех, кого ты называла, есть «гипнотизер». Что он делал за столом?

– Он неотрывно смотрел в лица людей, сидящих напротив, до такой степени, что они начинали терять присутствие духа и переставали есть. Тогда он быстро хватал их кусок мяса и убегал, чтобы съесть его где-нибудь.

– Понятно, значит, он ужасный эгоист. Ну, а кто же такой этот «сосун»?

– Этот подносит пищу ко рту, вызывая обильное слюноотделение. Все, кто за ним наблюдает, могут видеть, что в тот момент, когда у него собирается много слюны, он ее с шумом заглатывает и испытывает при этом огромное удовольствие.

– Ну, а что делал «контролер»?

– Он ощупывал, осматривал мясо, чтобы найти самые мягкие, самые нежные кусочки.

– Ну, а что же желал и вообще, что делал «желатель»?

– Этот все время шептал про себя: «Небо, сделай так, чтобы я был единственным человеком за этим столом!»

– Последним ты назвала какого-то «выгребальщика».

– Этот находил хозяина дома и просил его: «Дорогой друг, не будете ли вы так любезны, я заметил, что на дне кастрюли еще осталось немного мяса, кусочки еды. Будьте добры, прикажите, чтобы все это собрали и принесли, есть еще люди, которые не наелись». Впрочем, это не касается меня, я совсем уже не голодна, мы можем идти.