Зов Ночи

— Почему ты такой холодный? — прошептала девушка дрожащим против ее воли голосом.

— «Бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие зубы?» — передразнил ее Дан. — «Это чтобы съесть тебя».

Он рассмеялся, сверкнув белыми зубами. Ника вдруг подумала, что с его зубами не все в порядке. Пара верхних были очень странной формы и чуть длиннее остальных. Девушке стало не по себе, ее затрясло.

Дан перестал смеяться и неожиданно печально посмотрел на нее. Нике даже показалось, что взгляд его стал сочувствующим. В следующее мгновение он потянул ее к себе, и Ника оказалась прямо в его объятиях. Он наклонился к ней и поймал своими холодными губами ее губы. Когда он ее целовал, глубоко, страстно, все сомнения покинули ее, и она полностью отдалась своему возрастающему желанию. Нике казалось, что она с бешеной скоростью летит в бездну. Но вот он отпустил ее, и ощущение падения исчезло. На его место пришла тоска и боль в сердце. Ей не хотелось, чтобы он отпускал ее, впору было кричать и умолять его не прерывать их поцелуй.

Слезы потекли из глаз Ники. Дан поцелуями стирал их с ее лица. Его руки поднялись, и он начал вынимать шпильки и заколки из прически девушки. Странно, но через пару мгновений ее шикарные длинные волосы, ничем более не сдерживаемые, упали ей на плечи. Дан медленно провел по ним рукой. Самой ей понадобилось бы не менее получаса на то, чтобы вынуть из волос все это хозяйство, а потом еще очень долго расчесывать. А в его руках они совсем не запутались. Они ложились, разглаженные его пальцами, волосок к волоску. Он наклонился и вдохнул их аромат, перемешанный с терпким запахом духов.

Ника почти перестала дышать. Она впала в состояние, близкое к трансу. Она ничего не могла делать, ни о чем не могла думать. Она полностью находилась во власти мужчины, который обнимал и гладил ее. Мозг лишь фиксировал каждое событие и движение, но не мог ни во что вмешаться.

Заиграла музыка. Довольно тихо, но Ника смогла разобрать текст. Вокалист пел что-то о беге времени и бесконечности пространства. Мелодия была потрясающей, гитарное соло завораживало. Именно такую музыку любила Ника. Экспрессия тяжелого рока, полные мистики тексты, чистый глубокий вокал и мелодичная основа.

— Нравится музыка? — шепотом спросил Дан, а она нашла в себе силы лишь моргнуть в знак согласия.

Дан удовлетворенно улыбнулся и легонько толкнул Нику на подушки. В следующее мгновение его руки скользнули вдоль ее тела к груди. Затем ниже, ниже… Ника смогла лишь застонать в сладкой истоме. Губы Дана повторили путь его рук, задержались внизу, слегка покусывая. Потом он одним движением перевернул девушку чуть набок и на живот и прижался к ней сзади всем телом. У Ники на мгновение мелькнула мысль, что он так и не снял брюки. Но она тут же исчезла, отогнанная ощущением непередаваемого блаженства. Когда его холодные губы начали касаться ее плеч, ей показалось, что она умирает, медленно и сладко. Она вцепилась зубами в подушку, когда он начал покрывать поцелуями ее шею, придерживая за волосы, которые он, собрав, намотал себе на руку. Вторая его рука поглаживала ее между ног, слегка их раздвинув. Тело Ники подрагивало в приближающемся экстазе, сдерживаемое лишь сильными руками Дана. И вот волна удовольствия накатила на нее, и в тот же момент она почувствовала, как его острые зубы вонзились ей в шею. Озарение и понимание пришло мгновенно, но было уже слишком поздно. Разум ее вскричал, но сердце и тело его не поддержали. Прежде чем потерять сознание, Ника испытала такое блаженство, что познав его — она совершенно отчетливо это поняла — можно было и умереть…

…Ника проснулась. Какой страшный и в то же время прекрасный сон ей приснился! Она зажмурилась и, сладко потянувшись, свернулась калачиком, чтобы вновь погрузиться в сладкую негу. Но ее безжалостно разбудили, приподняли и прислонили к подушкам, заботливо подложенным ей под спину. Она открыла глаза, готовая яростно протестовать, и тут же в ужасе зажала рот рукой.

Она находилась в той же самой постели, в той же самой комнате. Рядом сидел Дан в неизменных кожаных брюках. Только теперь на нем был бархатистый темно-коричневый балахон. Взгляд его был полон внимания и… раскаяния. В руках он держал бокал, полный ярко красной жидкости. Ника широко раскрывшимися от страха глазами уставилась внутрь бокала.

— Пей, — сказал он. — Это всего лишь подогретое полусладкое вино. Ты должна выпить всю бутылку, можно с маленькими перерывами, если ты не в состоянии это сделать сразу.

— Не хочу и не буду! — Ника в ужасе смотрела на этого наверняка посланного самим дьяволом, или кто там был за него, человека.

— Будешь, милая, еще как будешь, — он посмотрел ей прямо в глаза. Его взгляд сделался холодным и жестким. — Это не вино для удовольствия. Это лекарство, которое тебе необходимо. Это жизнь. Я добавил сюда стимулирующие жизнедеятельность травы. Ну же, Вероника! — он нагнулся к ее уху. — Послушай, я могу тебя заставить делать все, что мне угодно. Ты это уже почувствовала. Если хочешь делать то, что я говорю, сама, то поторопись, я не привык долго ждать.

Ника покосилась на Дана и молча взяла из его рук — она замерла на мгновение… нормальных, теплых рук — бокал и начала пить. Она не очень любила полусладкое вино, но это было на удивление вкусным. Видимо, сказывались добавленные туда травы.

А Дан сидел рядом и безмолвно наблюдал за ней. Что было в его глазах? Ника не знала, он старался не встречаться с ней взглядом. Вина оставалась самая малость, когда Дан поднял руку и коснулся ее волос, затем шеи и плеч. Ника замерла на мгновение, чувствуя, как ее снова охватывает волна страсти. Дан чуть повернул ее голову и дотронулся длинными пальцами до ее шеи. Ника знала, что он ощупывает. Она не видела след в зеркале и не хотела видеть. Но она его чувствовала. Он слегка покалывал и едва ощутимо горел.

— След пройдет, девочка. Ты забудешь все, что произошло этой ночью.

— Я тебе не девочка, — неожиданно для себя самой взъерепенилась Ника. — И я не хочу ничего забывать!

— Девочка, Вероника, маленькая девочка, по сравнению с тем, сколько лет мне, — он печально улыбнулся. — И ты обязательно все забудешь.

— Дан, — взмолилась она и схватила его за руку. — Нет! Я не хочу тебя забывать, я не могу тебя забыть! Не хочу такое забыть!

— А ты меня и не забудешь, — его улыбка жгла ее, словно раскаленные угли. — Ты просто забудешь ночь со мной.

— Но почему ты… почему ты меня…почему не…? — она замолкла на полуслове, не смея продолжить.

— Почему тебя не убил? Я не знаю, — он отнял у нее свою руку и пожал плечами. — Да, скрывать не буду. Я собирался это сделать, но не сделал.

— Дан… ты … ты — человек?

Тот рассмеялся.

— Ты сама знаешь, кто я, — он мягким кошачьим движением соскочил с кровати. — А теперь спи крепко, милая, спи без сновидений.

Он поднял руку. Веки девушки начали тяжелеть, но она из последних сил оторвала голову от подушек и поймала его взгляд.

— Твоя музыка… Это ведь… ты… поешь… Поставь мне… еще раз, — и она, более не способная противиться приказу извне, упала обратно в постель, погружаясь в глубокий сон.

Дан щелчком пальцев включил музыку. Перед дверью он задержал на девушке долгий задумчивый взгляд.

4

Джен осторожно приоткрыла дверь в комнату Ники и тихонько проскользнула внутрь. Та еще спала. Вещи Ники были небрежно брошены в кресле у окна. Платье висело на спинке стула, мыски туфель торчали из-под журнального столика. Джен все аккуратно сложила и повесила платье на плечики, застегнула чехол и убрала в шкаф.

Взгляд девушки упал на сумочку, из которой выглядывал краешек коробки для компакт-диска. Джен покосилась на хозяйку, но та спала крепко и ни на что не реагировала.