Зов памяти
Шрифт:
– Так я тебе уже сто раз объяснил. Называй меня Лёхой.
– Нельзя мне так своевольничать, можно и кнута получить…
– Какой кнут? Я тебе что, рабовладелец или помещик? Вот скажи, я похож на помещика?
– Да, ваше благородие, очень похож! – радостно закивал Матвей. – Вылитый наш барин, когда в город сбирается.
– Тьфу на тебя, Матвей, ты точно дурак.
– Точно-точно, барин, дурак, каких свет не видывал, так что ты не серчай на меня. Ладно? Я без злой воли, вот тебе крест! – Матвей перекрестился.
– Да пойми же ты, наконец, Матвей, родной ты мой, нет тут теперь ни холопов,
– Товарищи есть! – возразил Трухин.
– Мыкола, успокойся, – сквозь зубы процедил Лёха, – не мешай мне проводить политико-воспитательную работу, а наши с тобой товарищи остались в двадцатом веке.
– Что за фамильярность? Почему вы себя так ведёте? Вы хотите сказать, что сейчас другой век? – раскрыл рот Трухин.
– Я не знаю, спроси у этого, как его, юного Ярополка, что ли. Он тебе всё объяснит.
– Ярослава, – поправил профессор. – Алексей, а Матвея ты не воспитывай, он сам постепенно привыкнет. Ему сейчас трудно понять твои требования. Веками вдалбливали одно, а тут вдруг ты предлагаешь называть себя по имени. Историю учил? Читал про Салтычиху? У них же это в крови перед барином шапку ломать.
– Учту, – вздохнул Лёха, и, обращаясь к делегату, спросил:
– А ты чего, Колёк, всё портфель обнимаешь? У тебя там что, касса партийная, что ли?
– Здесь очень важные документы, я могу их доверить только компетентным органам.
– А ну дай посмотрю! – протянул руку Лёха.
– Да вы что? Я не имею права. Это документы для ЦК КПСС…
– Дай почитаю! – рассмеялся Лёха.
– Не могу, не имею права, – запричитал Трухин. – За это сразу партбилет на стол…
– Я вот не могу понять, – возмущённо произнёс Лёха, – ты тоже дурак, или придуриваешься? Какие документы, какой ЦК? Посмотри, у нас человек из тридцать первого века пришёл, мы все здесь проспали более тысячи лет.
– Это ещё не известно, – заявил Яр.
– Что? – удивился Лёха. – Ты же сам сказал, что уснул в 3027 году. Пошутил, что ли?
– Нет, – сказал Яр. – Но мы ведь не знаем, сколько я тут спал вместе с вами. Если мы обнаружим капсулы, например, пятого или шестого тысячелетия, то…
– Да теперь собственно нам какая разница, – махнул рукой Кирилл Андреевич, – остаётся одно: организовать свой быт и до конца жизни слушать лекции жителя четвёртого тысячелетия. Думаю, нам всем будет интересно послушать.
Дмитрий разместился под деревом, сел на землю, склонил голову и задумался.
– Чего ты, парень? – спросил профессор.
– Грустно как-то, – сказал Дмитрий. – Вспомнил своих родных, друзей, девушку, где они сейчас?
– Эх, брат, они остались навсегда там, в двадцать первом веке. Очень много прошло времени, я сам до конца не могу понять, как это случилось. Но у нас теперь есть очень осведомлённый консультант – человек из будущего. Хотя это для нас он таким является, а может, он для кого-то такой же древний, как мы для него. Не грусти, парень, чтобы не случилось, жизнь продолжается. Читал «Два капитана» Каверина?
– Угу, – кивнул Дмитрий и улыбнулся, – это в детстве была моя любимая книга.
– Так вот! – профессор поднял вверх указательный палец: – «Бороться и искать,
найти и не сдаваться!»– Точно! – твёрдо произнёс Котуков. – Значит, и мы найдём выход из сложившейся ситуации!
– Молодчина, – профессор похлопал парня по плечу. – Обязательно найдём. Кстати, а ты знаешь, откуда взял эти слова Санька Григорьев?
– Нет, – замотал головой Дима.
– Они были вырезаны на могильном кресте, поставленном в Антарктиде на вершине «Обсервер Хилл» в память английского полярного путешественника Роберта Скотта. В оригинале это звучало так: «То strive, to seek, to find, and not to yield!».
Глава 2
Прошло какое-то время. Никому не хотелось вступать в разговоры, каждый размышлял о чём-то своём. Лишь Тоша беззаботно носился по лужайке и иногда лаял на четырехглазое подобие бабочек. Дмитрий уснул под необычным деревом, отдаленно напоминающее берёзу. Москворецкий сначала пытался разговорить Марию, но поскольку та односложно и неохотно отвечала на его вопросы, в конце концов, умолк и он. Трухин читал какую-то книгу, иногда отрываясь и с опаской поглядывая по сторонам. Матвейка сооружал приспособление для рыбной ловли. Яр и Кирилл Андреевич всё это время провели в пещере. Выйдя оттуда, профессор спросил:
– Ну, что, коллега, есть какие-то соображения?
– Да есть, – ответил Яр, присаживаясь на траву. – Судя по содержимому грота, здесь кто-то организовал хранилище.
– Кто это может быть? – спросил профессор, устраиваясь рядом.
– Точно сказать не могу, но абсолютно убеждён, что это представители внеземного сверх-разума, – ответил Яр. – Если бы здесь находились капсулы только из тридцать первого века, то можно было бы подумать на кого-то из землян. Но, согласитесь, как земляне могли заархивировать человека из девятнадцатого или двадцатого веков…
– Погодите, – перебил Кирилл Андреевич, – что значит заархивировать человека?
– Заархивированный человек находится в капсуле. Теперь это очевидно, он и все его предметы при нём могут храниться в таком состоянии очень длительный период. Вы и ваши современники тому наглядный пример. У нас такие эксперименты пока приостановлены Высшим советом, поскольку нам не удаётся после архивации человека восстановить его память. Мы архивируем животных, насекомых, да что угодно, в такую капсулу можно «загнать» хоть дом приличных размеров. Но человека архивировать запрещено. Я просто поражаюсь, как они смогли заархивировать девушку вместе с собакой? Даже мы в четвёртом тысячелетии не могли этого делать.
– Выходит, кто-то много-много лет хозяйничал на нашей планете, – сказал Кирилл Андреевич.
– Да, – согласился Яр. – Вы видели тёмные коридоры от центральной аллеи в пещере?
– Видел, – ответил профессор.
– Я думаю, что здесь хранятся несколько тысяч капсул, – сказал Ярослав.
– Но почему здесь все с территории России?
– Это пока неизвестно, все ли из России… – ответил Яр.
– Интересно, кому это нужно? – спросил профессор.
– Узнав ответ на этот вопрос, мы решим полпроблемы, если не больше, – ответил Яр и добавил: – То, что мы проснулись – это невероятная случайность.