Зов Прайма

— Последний урок... Знаешь, я даже рад, что не стал его проходить, — Раэль усмехнулся.

— Да, он действительно жесток, — сказала королева, вспоминая свое собственное испытание. — Ты уходишь внутрь себя и создаешь иллюзию себя настоящего, но связанного с тобой. Полный фантом — человека с собственным прошлым, не подозревающего о своей искусственности. И наблюдаешь за ним, чтобы понять, как действовал бы настоящий ты, чувствуешь то, что чувствует он.

— Знать правду о себе иногда слишком тяжело, — заметил Раэль.

— Ты не сможешь читать в сердцах других людей, если не узнаешь своего собственного.

— Вот только не надо тут старого козла цитировать, — поморщился лорд. — Все остальные мастера Академии лордов учат по-другому. Вся Адорния построена на том, чтобы не скрывать своих чувств, а выражать их как можно ярче. Один только наш старик считает по-другому. Разве ты сама не видишь, что ты страдаешь из-за него и его глупых уроков? Ты живешь не так, как твой народ!

Изабелла вздохнула и грустно усмехнулась. Раэль знал о том, что она больше не была уверена в своих убеждениях, и бесцеремонно пользовался этим. Кто прав? Ее придворные, открыто выражающие свои чувства, даже если самих чувств-то и нет? Она сама, скрывающая эмоции под маской, как учил ее мастер Бейриан? И страдающая оттого, что единственный человек, способный ее понять — отвергнутый обществом, не способный к сочувствию калека, которого все боятся за его жестокость и надменность. И еще мечтающая о сестре, которая бы не стала ее судить, а только выслушала бы и пожалела.

Раэль сильно изменился с тех пор, как они встретились. Она полюбила его совсем другим — веселым юношей, слишком талантливым и ярким, чтобы оставаться в тени. Ее брат удивлял и восхищал — это ему надо было бы стать королем Адорнии, однако ему не хватило терпения выдержать уроки мастера.

Теперь же Раэль стал еще сильнее прежнего. Живые руки ему заменил ветер, но он не смог вернуть веселый задор в его глаза. Отныне они взирали на мир с ненавистью, как на кровного врага, обрекшего его на пожизненные мучения.

— Что мы будем делать? — отстраненно спросила королева.

— Пора заканчивать этот фарс, — высказал свое мнение Раэль. — Четыре героя вышли из-под контроля в самом центре Ардеи, и их нужно остановить.

— А как же Рика? Ее душа так чиста... Мы можем нанести ей травму, озлобить ее...

«И она станет такая же, как ты», — мысленно договорила свою фразу королева.

— Об этом надо было думать раньше, — без тени сочувствия произнес Раэль. — Твоя свита думает, что я уехал к границе и вернусь не скоро. Разрешаю тебе штурмом взять мой особняк, пока меня нет.

Выхода действительно не было. Клубок лжи запутался настолько, что распутать его стало уже невозможно. Но легче от этого не становилось — скребущие душу кошки особенно усердствовали, когда Изабелла думала про Рику. Последний урок всегда заканчивался со смертью фантома, но отдавать приказ об убийстве собственной сестры было очень тяжело. Даже понимая, что самого убийства не будет и погибнет только иллюзия.

«Прости, сестра. Я надеюсь, что ты поймешь меня».

* * *

О нем все забыли. Поначалу это было даже приятно. Лорд Раэль больше не приходил над ним издеваться, и первые пару дней Грегор получал удовольствие от передышки.

Еду, правда, тоже перестали приносить. Запертый в четырех стенах, отрезанный от связи с внешним миром, бывший рыцарь изнывал от одиночества. Иногда он тихо сидел в углу своей темницы, иногда мерил шагами комнату, как запертый в клетке дикий зверь. Иногда просто кричал в тщетной надежде, что его хоть кто-нибудь услышит, или с воплями бросался на дверь, пытаясь ее выбить — такая тонкая и легкая на вид, она на проверку оказалась крепче дверей в тюрьмах далекой Кобрии.

Эта дверь стала для Грегора тем единственным, что стояло между ним и полным отчаянием. Единственный ориентир, маяк, за который мог уцепиться глаз в четырех голых стенах адорнийской темницы. Она, да еще редкие звуки, иногда доносимые ветром. Скрип проезжающей повозки, чья-то громкая фраза, неразборчиво долетавшая откуда-то. Грегор жадно прислушивался к ним, запоминая и повторяя в своем мозгу по нескольку раз. Что угодно, лишь бы нарушить опостылевшее однообразие.

В его тюрьме не было потолка, чтобы остановить проливающийся на пол ленивый дождь. Вода медленно набиралась и уже поднялась на уровень щиколотки — невидимые глазу щели в стенах не могли справиться с небесным напором. Еще пара месяцев такого дождя, и Грегор смог бы всплыть повыше и попробовать ухватиться руками за верхний край стены.

Кобриец невесело усмехнулся. Голодная смерть наступит раньше, чем дождь сумеет пролить на его темницу столько воды.

А в последнее время к нему начали приходить видения. Это такое странное ощущение — как будто ты спишь и видишь сон, но на самом деле ты не спишь. Неожиданно приоткрывалась дверь в его темницу, но когда Грегор подходил к ней, она оказывалась закрытой. Ночью по комнате начинали ходить люди: одних он знал — леди Агата, дуэлянт Кристэн, лорд Раэль, других видел в первый раз. Его гости просто проходили мимо, не обращая на него никакого внимания — иногда говорили между собой на каком-то непонятном языке, иногда шествовали мимо, погруженные в свои думы. Была ли причиной их появления какая-то очередная адорнийская магия, или вся магия заключалась в подступающих к нему голодных обмороках, Грегор не знал.

— Просыпайся, Грегор, — настойчивая тряска стала слишком невыносимой, чтобы продолжать ее игнорировать.

Докт приоткрыл глаза и увидел Кристэна, позади которого стояла та маленькая адорнийка, спасшая их от казни на площади. Как же ее звали?

— Грегор, да очнись же ты! Я пришел спасти тебя!

Какое назойливое видение. Рыцарь прикрыл глаза и помотал головой, прогоняя очередное наваждение, но Кристэн никуда не собирался исчезать.

— Уходи, — наконец решился ответить видению Грегор, хотя и зарекся не разговаривать со своими гостями.

— Ты не понял! — судя по голосу, дуэлянт начинал медленно терять терпение. — Я вытащу тебя отсюда! Рика смогла открыть дверь твоей тюрьмы!

— Вообще-то, она не была заперта, — вставила девушка. — Лорд Раэль оставил ее открытой, когда уехал.

Секунду Грегор молчал, осознавая услышанное, а потом захлебнулся в безумном хохоте. Это надо же — дверь была открыта все это время! Но открывалась она вовнутрь, а он сам вместо того, чтобы потянуть ее на себя, бросался на нее то плечом, то ногой, а иногда и лбом. Определенно, этот сон был забавнее, чем все предыдущие.

Лишь после третьей пощечины, Грегор сумел обуздать свой смех.

— Ну и как же ты меня отсюда вытащишь, мой старый друг? — хотя его собеседник явно был плодом его воображения, лучше уж такой, чем вообще никакого.

— Мы останемся с Рикой, — дуэлянт качнул головой в сторону девушки, — она сможет убедить лорда Раэля, что мы не представляем опасности для Адорнии. Рика пойдет учиться у какого-нибудь мастера, я стану ее телохранителем, а ты сможешь стать слугой...

— Ха! Быть слугой у адорнийской шлюхи! Уж лучше умереть!

Кристэн-иллюзия поднял руку, как будто намереваясь его ударить, но совладал с собой.

«Так-то! Знай свое место, видение», — подумал Грегор.

— Не называй так мою госпожу, — процедил дуэлянт сквозь зубы.

— Настоящий докт никогда не склонится перед адорнийской мерзавкой, — злобно бросил Грегор. — А ты, как я посмотрю, отлично с ней спелся. Чем она тебя приворожила, а? Неужели отдалась? Хотя даже если и так, вряд ли эта тщедушная курица смогла тебя удовлетворить.

Все-таки, очень глупо убеждать собственный сон в том, что он не прав.