Зов серебра

– Я не брезгливая. – Перед глазами встала недавно увиденная нарисованная кровью картина. – И я не боюсь.

– Плохо, что не боишься, – сказала Эмма Львовна и уселась на освободившийся стул. Стул жалобно скрипнул, но выстоял. – Те бедняжки тоже не боялись. Ленка, ты там скоро? – повысила она голос, а потом без перехода спросила: – Надолго к нам?

Наверное, рассмотрела номера на Евином джипе, а может, просто знала всех горожан в лицо. В последнее верилось слабо, но как знать? Можно было сказать, что вот сейчас она выпьет кофе с фирменным пирожком и уедет из Чернокаменска навсегда, но станут ли с ней, совсем посторонней девицей, после такого разговаривать? Расскажут ли историю, которая, судя по всему, потрясла весь Чернокаменск? Ева вдруг решила, что очень важно услышать эту страшную историю. Показалось, что все страшные истории в этом городке могут быть связаны.

– Я пока не знаю, – ответила она честно. – Зависит от того, как пойдут дела.

Не было у нее здесь больше никаких дел, но город не отпускал, находил тысячу причин, чтобы задержать Еву, расставлял ловушки вроде вот этого уютного кафе, заманивал в них фирменными пирожками и страшными историями.

– А какие у тебя дела? – гремя у стойки посудой, спросила Динка. – Что такая цаца забыла в наших краях?

Хотелось заметить, что это не Динкино дело, а работа официантки заключается совсем в другом, но вместо этого Ева сказала:

– Я журналист. Фрилансер, – уточнила зачем-то, хоть и подозревала, что слово это будет присутствующим непонятно. – Пишу статьи для интернет-изданий. Тут много материала, – добавила многозначительно.

– Материала много – это точно, – кивнула Эмма Львовна, – но только если ты, детка, строчишь заметки для какого-нибудь полицейского вестника.

– Я для разных вестников строчу заметки, – заверила ее Ева, с удручающим спокойствием осознавая, что коготок уже увяз, как бы теперь всей птичке не пропасть.

– Кофе и пирожки! – Леночка оказалась расторопнее Динки. Наверное, оттого, что ей не терпелось рассказать наконец свою страшную историю.

– Чай и пирожки! – Динка бухнула поднос перед мужчиной в бейсболке, едва не выплеснув чай прямо на лежащий на столе смартфон. – Еще чего-нибудь? – спросила таким тоном, что разумный человек сразу понял бы, что заказывать больше ничего не стоит.

– Нет, спасибо. – Мужчина отодвинул смартфон на безопасное расстояние, сам снял с подноса чашку и блюдце с пирожками. – Вы очень любезны! – Прозвучало это вполне искренне. Так искренне, что Динка озадаченно хмыкнула и поскребла татуировку.

Как только она отошла от столика, мужчина откусил от пирожка и снова уткнулся в смартфон.

– Так что там за новости из первых рук? – спросила Эмма, разглаживая складки на переднике. – Второе убийство?

Леночка кивнула и сказала все тем же громким шепотом, который слышен был во всех уголках террасы:

– И снова на озере. Ее кто-то из местных нашел, лежала головой в воде, а вода вся красная от крови.

– Приятного аппетита, – бросила Динка ехидно, и Эмма зло на нее шикнула.

– Снова девушка? – спросила Ева, прижимая ладонь к груди, словно у нее приключился приступ сердечной боли.

– Да. – Леночка кивнула. – Сосед говорил, не городская, из дачного поселка, что возле озера. Блажь какая – в таком страшном месте коттеджей настроить! Будь я мэром…

Договорить ей не дали, ее возбужденный голос заглушил рев мотора. На стоянке рядом с Евиной машиной приткнулся знакомый джип. Он был чумазый, с налипшими на протекторы и арки комьями грязи. Эта же грязь засохла серой пленкой на лобовом стекле, оставляя относительно чистыми лишь те места, до которых дотягивались «дворники».

– Это ж где его так? – задала риторический вопрос Эмма и снова поправила свой безупречный передник.

Ева знала где – на лесной дороге, во время грозы. Вот только ее джип тоже побывал на той дороге, но по сравнению с этим механическим големом казался почти чистюлей.

Мужчина в бейсболке взглянул в сторону стоянки и снова уткнулся в экран смартфона. А из джипа уже выбирался недавний Евин знакомец Роман Елизаров. Впрочем, встреть она его при других обстоятельствах и без машины, ни за что не узнала бы. Да и как она могла его узнать, если там, в лесу, толком даже и не рассмотрела. Тогда не рассмотрела, а сейчас вот разглядывала без особого стеснения, совсем как Динка. Разве что татуировку не чесала. Впрочем, на Евином теле не было ни одной татуировки, не могла она себе такое позволить.

В отличие от Евы Роман Елизаров переодеться не успел или не захотел. На нем по-прежнему были насквозь промокшие кроссовки, уже подсыхающие, но все еще влажные джинсы. Куртку он снял еще в машине и сейчас демонстрировал всем желающим в меру рельефный торс, обтянутый черной футболкой, и в меру жилистые руки. На левом запястье Ева разглядела часы, с виду простенькие, на металлическом браслете. На правом – плотно сидел широкий кожаный браслет с железными клепками. На лицо Романа Елизарова Ева посмотрела в последнюю очередь. А куда торопиться? Очевидно же, что в кафе он не на секунду заглянул. Лицо было самое заурядное. В меру симпатичное, в меру небритое, в меру нахальное. Если бы не широкая улыбка в тридцать два зуба, было бы оно нахальным не в меру, а так ничего, терпимо. Правой рукой, той, что с кожаным браслетом, он пригладил влажные русые волосы. Волосы вились и очевидно нуждались в пристальном внимании хорошего парикмахера, но такие мелочи Романа Елизарова не беспокоили.

Ева усмехнулась. Нашла к чему придираться. Сама она по вполне понятным для нее и необъяснимым для окружающих причинам с детства не пользовалась услугами ни парикмахеров, ни маникюрш. Оттого и ходила с гривой отросших до середины бедра волос и с коротко обрезанными ногтями. С волосами, наверное, можно было бы попробовать что-нибудь сделать самостоятельно, но Ева освоила лишь нехитрое искусство плетения кос, на большее ее не хватило. Да и ладно! Речь сейчас вообще не о ней, а вот об этом товарище, который с каким-то уж слишком пристальным вниманием осмотрел Евин джип, а потом взбежал по ступенькам веранды и громко поздоровался:

– Доброе утро!

Улыбка его стала еще шире, на небритых щеках обозначились ямочки. Наверное, подобное сочетание безотказно действовало на всех его знакомых дамочек, и он это знал.

– Доброе, коли не шутишь, – усмехнулась Эмма и оправила передник.

– Здравствуйте! – Румянец на широком Леночкином лице сделался еще ярче, даже кончик носа покраснел.

– Привет! – буркнула Динка и поскребла татуировку.

Бармен молча кивнул, а мужчина в бейсболке и вовсе никак не отреагировал на приветствие. Очевидно, что магия щетины и ямочек на мужиков не действовала.

– Скажите, пожалуйста, оголодавшему, аки зверь, человеку, что тут в вашем райском уголке можно съесть? – Роман Елизаров, игнорируя пустующие столики, направился прямиком к Еве, плюхнулся на стул напротив, глянул не слишком приветливо, буркнул:

– Привет!

– Давно не виделись. – Ева впилась зубами в пирожок. Он оказался мягким, теплым и неожиданно очень вкусным.

– Вот и я о том же! – Улыбка Елизарова перестала быть обаятельной, а сделалась вполне себе волчьей. Ямочки куда-то подевались, а серые глаза смотрели хмуро и не слишком приветливо. – Виделись-то мы с тобой недавно, да вот расстались не особо красиво. Тебя, хвостатая, не учили людей за помощь благодарить?