Зов странствий. Лурулу

В том, что относится к лавочникам, торговцам, продавцам и владельцам магазинов, применяется особый этический кодекс. Общаясь с обслуживающим персоналом, воздерживайтесь от споров и возражений. Если цены не соответствуют вашим финансовым возможностям, удалитесь. Не бранитесь и не докучайте назойливыми просьбами; не высказывайте презрительные замечания о товарах или услугах так, как если бы они были непотребными или бесполезными. Не торгуйтесь; у нас это не принято. Для того, чтобы заслужить одобрение владельца заведения, заплатите названную им цену с величественным пренебрежением аристократа. Такое поведение будет способствовать самоуважению всех участников сделки.

В том, что относится к поведению в публичных местах и учреждениях, следуйте указаниям общественных надзирателей.

Если вас задержат, вам вынесет приговор районный магистрат. Он незамедлительно объявит размер наказания — как правило, умеренный и справедливый. Незначительные нарушения правил наказываются заключением в одной из клеток на восточном краю центральной площади на половину дня, на один день или на несколько дней. В случаях более серьезных правонарушений может потребоваться прохождение курса исправительной трудотерапии в каменоломнях. Мы надеемся, что сведения о предусмотренных наказаниях вызовут у наших гостей исключительно теоретический интерес и не будут иметь для них никакого практического значения.

Вкратце, наши рекомендации сводятся к трем положительным и к трем отрицательным императивам. Три положительных императива: будьте предусмотрительны, соблюдайте правила и проявляйте щедрость! Три отрицательных императива: не наносите ущерб, не причиняйте боль и не нарушайте покой!

Еще несколько полезных рекомендаций.

Соблюдайте осторожность, предлагая кому-либо вступить в половой акт. Некоторые характеристики поведения рассматриваются как подтверждение безотзывного обязательства заключить брак.

Опьянение может оказаться незаконным, так как допускается употребление только спиртных напитков, подлежащих налогообложению! Прежде чем поглощать спиртное, непременно требуйте предъявления налоговой лицензии, выданной питейному заведению! Возможно, вам больше понравятся наши безалкогольные фруктовые напитки — вкусные, свежие и полезные!

Посетителей Танджи ждут волнующие развлечения! Получите ни с чем не сравнимое удовольствие, оценивая взглядом знатока художественные композиции в парке! Участвуйте в заседаниях благородных обществ и в грациозных церемонных танцах, устраиваемых клубами департамента общественных развлечений! Эти клубы подразделяются на категории I, II и III. В клубах категории I дети и чувствительные девицы могут собираться, не опасаясь вызывающих смущение ситуаций. В клубах категории II приветствуются мужчины и женщины зрелого возраста, ведущие серьезные беседы, а иногда и позволяющие себе обмениваться шутливыми замечаниями. В клубах категории III время от времени царит в какой-то мере раскрепощенная атмосфера. Здесь персонал космических кораблей может чувствовать себя в своей тарелке. В заведениях третьей категории подают высококачественное пиво, а дамы, как правило, меньше обижаются на откровенные предложения и комплименты — мы пытаемся проявлять терпимость к космополитическим представлениям.

Таков, в общих чертах, распорядок жизни в нашей столице. Мы высоко ценим тихие радости бытия и верим в благопристойность. У нас любой, в том числе турист и проезжий гость, может тратить деньги щедро и без оглядки — никто из нас никогда не обвинит инопланетянина в заносчивом расточительстве! Не скупитесь! Наслаждайтесь в полной мере возможностями Танджи! Добро пожаловать!»

На следующих страницах подробно излагался текст законодательных положений правительства Танджи. Кроме того, приводилось описание тринадцати кантонов, составлявших континент Лиро.

Мирон отложил «Рекомендации», снял капитанскую форму и надел обычную одежду астронавта, принятую во всех уголках Ойкумены: темные брюки, свободные в бедрах, собранные в лодыжках и заправленные в черные башмаки, рубашку с длинными рукавами, из мягкой темно-синей материи, и рабочую кепку с козырьком.

Выйдя из гостиницы, Мирон прошелся к площади по переулку Фимрода и остановился, чтобы сориентироваться. Высаженные через равные промежутки деревья, непропорционально высокие, довлели над площадью. Облачные вязы, сооружения из темных деревянных брусьев, непривычная прозрачность воздуха — все это производило на Мирона впечатление галлюцинации. Казалось, что он смотрел на диораму, на сценические декорации или на что-то вроде детского миниатюрного городка. Мирон несколько раз моргнул — иллюзия исчезла.

В ближайшем кафе он заказал чай с печеньем. Отдыхая под лучами вечернего солнца, он забыл о неприятностях и наблюдал за горожанами Танджи, спешившими по своим делам. Внешность их примерно соответствовала обычным ойкуменическим характеристикам, хотя, по мнению Мирона, в основном здесь попадались люди коренастые, круглолицые, скуластые и курносые, с квадратными подбородками, а цвет их волос, как правило, варьировал от темно-коричневого до почти черного — блондинов здесь не было. Костюмы обитателей Танджи тоже не привлекали внимания — за исключением головных уборов. Мужчины носили плоские четырехугольные шляпы из жесткого материала, темно-синие, темно-зеленые или черные, натянутые на макушку строго вертикально. Женщины красовались в более изощренных чепцах, сшитых вручную из накрахмаленных матерчатых салфеток нескольких цветов, уложенных складками в несколько слоев различной высоты и ширины так, что получалась поразительно хитроумная конструкция.

С особым интересом Мирон разглядывал проходивших мимо девушек, удивляясь их жизнерадостности. Они излучали бодрость и энергию; девочки помоложе передвигались почти вприпрыжку, как на пружинках, словно их подгоняло какое-то неуемное воодушевление. Иные выглядели достаточно привлекательно для того, чтобы Мирон напомнил себе о соответствующем параграфе «Рекомендаций». В большинстве своем девушки и женщины, однако, не вызывали у него восхищения — виной тому были, главным образом, их прически: по-видимому, местная мода требовала, чтобы над каждым ухом выпячивался пушистый шарообразный или каплеобразный пуф из волос. Мирона отталкивало также общее выражение удовлетворенно-лукавого самодовольства, особенно заметное у самых хорошеньких девушек — можно было подумать, что все они только что съели по большой миске клубники со сливками, предназначенной не для них, и безнаказанно лишили кого-то этого угощения. Поглядывая на Мирона, они прежде всего замечали его гладкие светлые волосы, что заставляло их присмотреться повнимательнее, после чего они загадочно поджимали губы и слегка поднимали брови, прежде чем отвернуться — тем самым выражая недоверие к астронавтам и вообще к инопланетянам.

«Что ж, — сказал себе Мирон, — в любом случае, даже если бы я захотел, я не посмел бы скорчить страшную рожу и внезапно рявкнуть на какую-нибудь девушку — того и гляди, посадят за это в клетку или, что еще хуже, заставят на ней жениться!»

В конце концов Мирон решил, что глазеть на девушек значило тратить время попусту. Близились сумерки. Солнце уже скрылось за облачными кронами деревьев. Мирон покинул кафе и пересек площадь, чтобы рассмотреть поближе клетки для преступников. В клетке, находившейся посередине, он заметил молодого человека примерно своего возраста, безутешно сутулившегося на скамье. Мирон подошел к нему. Узник угрюмо покосился на зеваку. Мирон вежливо спросил: «Сколько вам еще осталось здесь сидеть?»

«Меня выпустят через час после заката».

«Надеюсь, вы не будете возражать, если я поинтересуюсь: за что вас сюда посадили?»

«Почему бы я стал возражать? Какая мне разница, в конце-то концов? Я приехал из Биркенхальтера на рынок, с грузом папагонов. Один упал с моей фуры, а я не заметил. Младший надзиратель вызвал инспектора; тот дал мне семь минут на уборку мусора. Я поднял папагон и положил его в кузов. На все про все я затратил шесть минут сорок четыре секунды. И все-таки несколько семян выпали из-под листа — я их не подобрал. Младший надзиратель наблюдал за мной и указал на семена инспектору. Тот оштрафовал меня на пятьдесят грошей. Я подождал несколько минут, а потом подбежал к младшему надзирателю сзади и дал ему хорошего пинка. Меня отвели к магистрату, тот посадил меня в клетку. Вот и все — теперь вы знаете не меньше моего».

«Неприятная история, — посочувствовал Мирон. — И что вы теперь будете делать, когда вас выпустят?»

«Я сам уже давно размышлял по этому поводу, — признался узник. — Но теперь, кажется, принял решение. Если бы после того, как меня освободят, я подошел к младшему надзирателю… Вон он маячит вокруг да около, все посматривает да поглядывает, жирный сопляк в квадратной черной шляпе! Так чт'o я говорю? Если бы я выпорол его доброй лозой из орешника так, чтобы вся его нежная задница покрылась волдырями — отомстил бы я таким образом за все несправедливости во Вселенной? Если так, я с радостью провел бы в клетке еще денек! Но это невозможно: зло и обман глубоко заложены в самой сущности бытия. Мои усилия не смогли бы их искоренить. Поэтому я решил, что младший надзиратель как-нибудь обойдется без взбучки. Вместо этого пойду-ка я к «Осоловей-разбойнику», съем кусок пирога с мускатным виноградом и выпью большую кружку горького эля. А потом найду свою фуру и уеду отсюда. И даже если по пути мне попадется младший надзиратель, я сделаю вид, как будто его нет. Месть сладка, но трюхать домой по сельской дороге под звездами ночи еще лучше!»