Зов топи

Он отыскал лежак и лег, завернувшись в плащ, предоставив другим наводить порядок. Внешняя схожесть Кейля и Рихарда питала слух о том, что страж приходился ему сыном, поэтому его не трогали, не мешая горевать. Герцог же думал не столько о Кейле, сколько о болотном вепре. Он полагал, что гигантские вепри исчезли, было приятно увидеть одного из них. Жаль, что встреча омрачилась смертью, но именно в этой смерти Рихард видел справедливость: он привел чужаков, забравший жизнь и взамен лишился одного из своих людей. Это был горький, но честный размен.

Подбросив в костер хвороста, Дана легла. Теперь она поняла, почему Кейль с таким восторгом и обожанием смотрел на своего господина. Девушка дрожала от холода, кутаясь в плащ. Она не получила ни царапины, но нелепая смерть стража, к которому Дана привязалась, ее опечалила. Голос герцога едва не отправил ее вслед за зверем, настолько мощна была его сила. Ни бароны, ни король, не имели и десятой ее части. Прикажи герцог им умереть, их сердце бы остановилось на месте.

* * *

Черная лихорадка, болотная хворь, серая немощь — для этой напасти придумали много названий, но так и не нашли спасительного средства. Нельзя чужаку было поселиться в болотах и не стать ее жертвой. Пусть через год или два, но она обязательно настигала. А если человек ранен, слаб, сломлен духовно, то болезнь набрасывалась сразу. Вдыхая испарения болот, беспечный путник обрекал себя на мучительную гибель.

Барон Себерн пришел в себя следующим утром. Он обессилено лежал на импровизированных носилках, плохо осознавая, где находится. Когда ему становилось хуже, барон бессвязно бредил. Это продолжалось три дня. Из-за раненого отряд двигался медленно. Король не мог его бросить, был вынужден мириться с задержкой, хотя в глубине души предпочел бы смерть товарища, ставшего обузой. Рихард заметил его раздражение и предложил оставить Себерна, у которого все явственней просматривались признаки лихорадки, в ближайшем селении. Фридо тотчас согласился, хотя это и означало отклонение от маршрута.

Весть о том, что они ненадолго оставят эти глухие места, была воспринята с одобрением. Воображение рисовало людям короля видения уютных жилищ, горячую печь, у которой они смогут согреться и высушить одежду. Столкновение с исполинским вепрем, постоянный страх увязнуть в болоте, скудная пища — у них непостижимым образом сгнила большая часть припасов, все это действовало благородным господам на нервы. И хоть окружение короля состояло из опытных воинов, которых не испугать тяготами похода, они единодушно сошлись во мнении, что худшего места, чем Вечные топи не найти.

— Меня удивляет, как кому-то вообще приходило в голову позариться на эти земли… — бормотал Орд, ни к кому конкретно не обращаясь. — Лес и торф, конечно, можно обратить в золото, но зачем они, если каждый вдох приближает тебя к неминуемой кончине. Жить здесь — словно быть сосланным на глубинные рудники в Серые горы.

— Ты преувеличиваешь, Джес, — лениво заметил его кузен Эрик, равняясь с ним. — В тех же Серых горах жизнь похуже. Холодина там такая, что кровь в жилах стынет, ничего съестного не растет, а в ущельях лютые твари только и ждут, чтобы тебя сожрать.

— Пока на склонах можно отыскать хоть кусочек железа, Гибо будет стоять за них насмерть, — вмешался Томас. — А тебя, Джес одолевает хандра из-за несвежей похлебки. Она и мне баламутит нутро.

— Может и так, — пожал плечами Джес и обратился к Безмолвному герцогу, едущему в стороне. — Рихард, а ты когда-нибудь хотел осушить болото?

— Что?! — герцог решил, что ослышался.

— Не все, конечно, но хотя бы часть — освободить участок под пахотные земли. А может даже построить на новом месте городок.

Вместо ответа герцог расхохотался. Джес предвидел такой ответ и не обиделся. Он терпеливо подождал, пока смех утихнет, и продолжил:

— Я серьезно. Можно вырыть каналы и отвести горные реки в низину. Они образуют озеро. Его можно обсадить его березами. Остальная часть леса сразу станет посуше. Да, затея не на один десяток лет, но если начать сейчас, то лет через пятьдесят-семьдесят, тут будут тучные пастбища. Как раз для твоих внуков.

— Благодарю за совет, но мне нравится эта земля такой, какая она есть, — честно ответил Рихард и словно в награду, на круп его лошади села болотная сова. Бесстрашная птица покрутила головой, изучая людей, и беззвучно упорхнула на дерево.

— Похвально, когда чтут землю предков, — одобрительно вставил Фридо, иронично приподняв бровь.

— Стараюсь, — в тон ему ответил Рихард.

К полудню они выбрались на широкую тропинку, расчерченную свежими следами от телег. Старый покосившийся вяз, росший на повороте, чей ствол был густо увешан каменным и глиняными оберегами, хранил между ветвями старую крышку от бочки, на которой кто-то старательно вырезал и обвел углем дерево с мощными корнями и облетевшей кроной. Это красноречиво свидетельствовало о скромном достатке жителей поселка. Поэтому когда показались маленькие, покрытые мхом домики с жалким подобием подворья, затерянные среди деревьев, Рихард не удивился. В воздухе несло дымом.

— Что за вонь? — поморщился Томас.

— Торф! — коротко бросил Рихард, пришпорив лошадь.

Проехав под аркой, оплетенной сухим плющом, служившей входом в селение, они увидели странную картину: селяне гурьбой столпились вокруг женщины, пытаясь ее утешить. Никто даже не заметил появления всадников. Несчастная рыдала, заламывая руки, обращаясь с мольбой к людям. Она потеряла платок, растрепанные волосы, неопрятными грязными прядями свисали по бокам словно пиявки. Ее пытались успокоить, в то время как женщина указывала рукой, измазанной засохшей грязью, в направлении леса.

Эльмар привстал на стременах и звонко просвистел. Жители обернулись, удивленно воззрившись на невесть откуда взявшихся всадников, молчаливо взирающих на них с неодобрением. Дородный мужчина средних лет, в меховом жилете из волчьей шкуры, растолкал односельчан и, склонившись в низком поклоне, просипел простужено:

— Что надобно господам?

Рихард с удовлетворением отметил, что в руках мужчин тотчас появились топоры, а у женщин колья, вынутые из изгороди. Его людям не чуждо было радушие, но тяжелая жизнь на болотах научила их не доверять никому. Лишенный знаков отличия, их отряд больше походил на разбойников, чем на знатных господ.

— Разместите нас. Утром уедем. У нас раненый, о нем нужно позаботиться. — Рихард спешился.

— Хозяин… — обомлел староста, не веря своим глазам. И тут же упал ниц. Односельчане без промедлений последовали его примеру. — Не гневайся, что не признали! — прохрипел он, уткнувшись в грязь.

— А что у вас случилось?

К ним уже спешила виновница переполоха. Она бросилась в ноги Рихарду, целуя сапоги.

— Натка! — староста попробовал оттащить ее, но совладать с женщиной было непросто. — Натка! Да не позорь же нас!