Зов топи

— Ты же лекарь и помогать мне должен, — насупился Хорсти. — Я знаю тебя, видел в городе.

— Что ты собрался делать?

— Кормить Хозяина. Вы морите его голодом. — Он протянул Лансу нож. — Поможешь? Мне немного не по себе. Быть полезным Хозяину — это честь, я и мечтать о таком не смел. Не думал, что моя жалкая жизнь ему пригодиться…

Он поежился, нервно посмотрев на главу стражей. На негнущихся от волнения ногах приблизился к колыбели. Дана и Марек удивленно переглянулись, но Нивар понял о чем речь и посторонился.

— Почему ты? — раздраженно спросил он. — Мы все время были подле него. Почему он не выбрал одного из нас?

— Не могу знать. Должно быть, вы нужнее ему живые. — Хорсти опустился на колени перед Рихардом. — Я пришел, Хозяин.

Он бережно обнял колыбель. Рихард встрепенулся, с жадностью протянув к нему руки. Ланс приподнял голову Хорсти и одним движением перерезал ему горло от уха до уха. Струя крови щедро залила поверхность колыбели. Жертва задергалась в конвульсиях, но Ланс держал крепко, следя, чтобы кровь лилась только на поверхность сосуда, впитывающего ее с ужасающей быстротой. До земли долетели лишь мелкие брызги.

Когда все было кончено, Нивар помог Лансу убрать обескровленное тело в сторону и в нетерпении повернулся к колыбели. Жидкость внутри стала темно-красной. Рихард успокоился, склонил голову и закрыл глаза. Он выглядел умиротворенным. Страж накинул на сосуд покрывало.

— Зачем вы это сделали? — Марек, не пытаясь скрыть недовольство, скрестил руки на груди, ожидая объяснений.

— Всего лишь исправили непростительную ошибку, — миролюбиво ответил Ланс.

— А я думала, вы пустили ему кровь как свинье, — проворчала Дана.

— Вам же известно, что прежде возрождение Хозяина было неразрывно связано со старыми деревьями. Его тело росло между корней как плод в чреве матери, питаясь древесными соками. Подходящих деревьев больше не осталось, их всех уничтожил змей, а последняя колыбель Хозяина оказалась не так совершенна… — лекарь многозначительно пожал плечами.

— Я поняла, — вздохнула Дана. — Рихард оголодал.

— Так и есть. Хозяин вне себя от голода, раз принуждает людей к подобному, — буркнул Нивар. — А я все удивлялся, почему он так мало похож на человека. А с чего бы ему быть похожему, если он кроме рыбьих потрохов не видал ничего?

На этот вопрос никто не пожелал отвечать. Дана склонилась над Хорсти и закрыла ему глаза. Она не была виновна в его смерти, но все равно чувствовала себя скверно.

— И что дальше? Мы все станем его пищей, когда придет черед? — спросил Марек.

— Ты же слышал бедолагу — мы нужнее ему живые. — Нивар вздохнул. — Почему Рихард не сказал мне, чего хочет?

— Он знает, что ты отчаянный, — усмехнулся Ланс, вытирая руки. — Стоило тебе узнать о его нужде, ты бы из лучших побуждений тут же перерезал себе горло, а мы не смогли бы тебя удержать. С твоей-то силищей.

В глубине души Нивар знал, что друг прав, поэтому не стал спорить. Он отнес тело Хорсти к заболоченному оврагу, бросив в черную воду, чтобы тело не смогли достать звери. Вернувшись, страж обнаружил, что друзья, как ни в чем не бывало, вернулись к трапезе. Ланс, успевший смыть кровь, разливал дымящуюся похлебку в плошки. Обжигаясь горячим варевом, Марек не сводил глаз с колыбели. Островитянина одолевали противоречивые чувства. Он многим был обязан Рихарду, но его поступок внушал тревогу.

— Что скажешь? — Дана подсела к нему, шепча в ухо. — Я же говорила, что это не Рихард.

— Пока он не захочет моей или твоей крови, мне все равно. Он нам нужен.

— А если захочет? Ты пойдешь против него?

— Если он не оставит мне выбора.

— Он бессмертен. Бессмертные! — она выругалась. — Насколько жизнь была бы проще без них!

— Тише. Мы нуждаемся в Рихарде больше, чем он в нас, — напомнил Марек. — Нам стоит быть благодарным хотя бы за то, что ему есть до людей дело. А ведь он мог бы стать таким как змей и жрать всех без разбора.

Питание пошло герцогу на пользу. Он мирно спал, не делая больше попыток испортить колыбель. Его спрятали от солнца, устроив в безветренной влажной ложбинке, поросшей папоротником. Нивар решил задержаться у источника, чтобы пополнить запас провизии. Очень кстати Ланс нашел рядом со стоянкой соляной столб, одиноко стоящий на лесной поляне. Вместе с Даной они набили соли для засолки мяса.

Следующий вечер принес гостей. К костру вышли две пожилые женщины, одетые в заношенную грязную одежду с чужого плеча. Болезненные, с исцарапанной кожей и блуждающим рассеянным взглядом, они выглядели жалко. Бродяжки признались, что целый день наблюдали за ними издалека, не решаясь приблизиться, уж очень непривычно выглядели незнакомцы. Только услышав имя Нивара, женщины успокоились: вряд ли на земле нашелся бы второй рыжеволосый великан с таким именем.

С удовольствием присоединившись к ужину, гостьи принялись болтать без остановки. Они часто меняли темы разговора, гримасничали и нервно смеялись, громче, чем следовало. Женщины были старыми подругами, знающими друг друга с детства и выросшими в одном селении. Прошлой осенью, по возвращении из Города их обоих поразила тяжелая болезнь. Времена для семей были непростые, поэтому они не стали возвращаться к родне, а пошли на Черные луга, чтобы достойно встретить конец в глухом уголке болот. Когда они добрались до самого сырого и безлюдного места, что могли отыскать, болезнь внезапно отступила. Подруги провели несколько недель в сердце Черных лугов, но чем дольше дышали спертым, полным разлагающихся испарений воздухом топей, тем лучше себя чувствовали. С наступлением морозов они вернулись домой, но никого уже не застали — вся родня ушла в горы. С тех пор подруги неприкаянно скитались от одного брошенного поселка к другому в поисках пропитания. В конце концов, поселились в башне.

— А знаки на стенах в башне ваша работа? — вдруг спросил Марек.

— Да, это Грета. — Айда нежно обняла внезапно зардевшуюся подругу. — Она видит их во сне.

— Это не просто знаки… — Грета замялась. — Они нас оберегают. Враги из-за них не могут подойти к дому.

— Неужели? — скептически хмыкнула Дана. — А я-то и не знала. Вот бы эти знаки были у меня раньше, я бы ими каждый камень Холодной крепости покрыла.

— Может, я не так остра на язык, как ты, но мои слова под сомнение ставить не надо. Если говорю, что оберегают, значит так и есть! И не дерзи мне, чужачка! Ничего ты о нас не знаешь!

— И давно ты их видишь? — спросил Нивар примирительно.

— С зимы. Засыпаю, а они в моей голове тут как тут. Если не повторю их днем где-нибудь — на земле или камне, то вся изведусь, — пожаловалась Грета с обидой.

— Снятся только знаки? — уточнил Нивар. — А такое не снилось? — он раскрыл ладонь. — Рисунок уже не такой четкий, как прежде, но разобрать можно.

— Ой, — испугалась Грета, встревожено переглянувшись в Айдой. — Это же рыбина!

Подруги притихли, с опаской перешептываясь, и пытливо поглядывая на стража, ожидая объяснений. Молчание затянулось.

— Думаю, это новый знак Хозяина, — нехотя пояснил Нивар. — Сначала на моей руке линии складывались в древо, а потом поменялись в это чудище.

— Сами? — не поверила Айда и удивленно заохала, когда страж подтвердил.

— Эта чудная рыбина говорила со мной во сне, — объяснила Грета, поправляя съехавший с шеи платок. — Приказала идти в это место, чтобы встретить Хозяина. Она и тебя позвала?

— Да. Почему ты решила, что ей можно верить?

— А как иначе? — оторопела Грета. — Она же про Хозяина мне сказала.