Зов Уршада

— Мы устроим так, что тебя возьмут на службу. Ты не станешь скрывать, кто ты такой. Но в одном ты обманешь их. Ты скажешь, что разочарован в нашей религии. Ты скажешь, что разочарован во всяком поклонении, любой вере, и хочешь посвятить жизнь служению светской власти. Ты скажешь, что наивысшей светской властью на всех трех твердях ты считаешь императора Рима… а это так и есть, собственно. Здесь тебе даже не придется лгать. Ты будешь всегда повторять, что только Священная империя способна покончить с распрями и кровопролитием. Только она способна примирить Хибр и Великую степь.

— Учитель, я полюбил девушку…

— Ты счастливый человек, тебе улыбнулся ангел.

— Она принадлежит к народу страны Вед.

— Тебе повезло дважды. Ты встретил счастье вдали от дома, теперь у тебя есть мечта.

— Она колдунья из рода Красных волчиц.

— Это замечательно, она умеет отгонять злых духов.

— Учитель, ее страна находится на Великой степи…

— Но ты отправишься учиться на Зеленую улыбку. Теперь ты богат, мальчик, но в университетах Зеленой улыбки полно богачей. Там ничего не сделаешь без дружбы. Ты отвезешь письмо к одному уважаемому другу в Рим, он посодействует.

— Но, Учитель…

— Ты надеялся, что я поговорю с твоим отцом, и он отменит свое решение? Или ты хотел напомнить, что ты ходил в Гиперборею, в проклятый город, и добыл для нас Камни пути, а потому не можешь считаться ребенком?

Старец хмурился, но Саади видел его добрую усмешку.

— Ты должен учиться, ты слишком мало знаешь. Мир становится широк для нас. Благодаря деньгам, которые ты привез, мы сможем послать в университеты пятерых лучших юношей. Они вернутся и понесут просвещение в народ Ормазды. Но ты… ты не вернешься. В Риме ты приложишь усилия, чтобы вступить в один из тайных орденов. Ты притворишься, что примешь их веру… Да, это я говорю тебе, мальчик. Ты пойдешь на обман во имя нашего процветания. Ты станешь их лучшим агентом и будешь выполнять все приказы ордена. Они сами помогут тебе окончить один университет и поступить в другой…

— Но зачем? Ох, простите, Учитель, я не должен был так спрашивать.

— Нет, должен. Ты имеешь право знать. Нам выгодно, чтобы на Зеленой улыбке держалась власть римского императора. Если верх возьмут доминиканцы или августинцы, может разразиться война с султанатом Хибра. Мы не должны допустить войны.

— Я понял, Учитель. Я выполню волю отца… Я всего лишь хотел сказать, что обещал своей девушке, что три года спустя, по счислению Великой степи, найду ее в стране раджпура. Я обману ее…

— Ты смешишь меня, мальчик. Слушай же снова. Одни станут кричать тебе, что все сущее происходит по воле Всевышнего, как бы ни звучало имя его. Другие, в укор первым, станут кричать, что человек сам ткет и сам зашивает дыры на своей судьбе. И те и другие наврут тебе. Есть серая паутина, больше ничего нет — вот верный ответ. Сто тысяч нитей связывают меня с тобой. Сто тысяч нитей связывают тебя с твоей Красной волчицей. Теперь скажи, разве можно оборвать сразу сто тысяч нитей?

— Учитель, я выполню вашу волю, — склонился кудрявый воин. — Но меня беспокоит…

— Я знаю. — Старик потрепал юношу по плечу. — Тебя беспокоит платок, который всегда носит на лице твой отец. Потому что тебе предрекли, что ты тоже встретишь Продавца улыбок.

— Да, Учитель. Отец мне это сам говорил. Второй раз мне это сказала цыганка, когда в городе останавливался табор. В третий раз мне это сказали русские волхвы, когда я был в Гиперборее… Они сказали, что мне предстоит получить оружие, от которого невозможно отказаться и которое принесет мне много печали. Что мне делать, Учитель? Ведь вы говорили, что ход судьбы можно изменить…

— Предположим, что твой отец прав, и волхвы руссов верно прозревают грядущее. Что же тебя пугает? Ты боишься применить грозную силу против негодяев, или ты боишься, что не сумеешь отличить негодяев от добрых людей? Или… — Учитель впервые замялся, подыскивая нужные слова, — или ты боишься, что сам пострадаешь, вместе с дурными людьми?

— Нет, Учитель. Я боюсь не за себя. Вы так много сделали для меня, но… в долгом путешествии я увидел такое…

— Ты увидел, что истина и честь, которые мы, поклонники огня, почитаем за высшее благо, смешны и глупы в глазах других людей?

— Да, — едва слышно выдохнул воин, — теперь я боюсь покарать невиновных. Мой отец быстро состарился, он почти не выходит из дома. Неужели, чтобы распугать шайку воров, приходится платить такую цену?

— Я говорил с твоим отцом. Он усыхает, но не из-за того, что показал улыбку разбойникам. Твой отец открыл лицо в диване, перед визирями и муссафирами султана. Он сделал это от безысходности, чтобы спасти тебя и других. Он поступил, как раненая олениха, которую загоняют на обрыв охотники. Он открыл лицо, ожидая справедливости, но справедливости не последовало. Наступил великий страх. Да, нас оставили в покое, но зато казнили и упрятали в зиндан всех тех, кому твой отец показал улыбку. Сместили сборщиков податей, судей и начальника дворцовой стражи. Как можно ответить, пострадали негодяи или добрые люди?

И Слепой старец уверенно пошел по дороге, касаясь ладонью налившихся колосьев.

— Клянусь, я найду ответы, — пообещал юный воин. — Клянусь, я найду для народа парсов живой Камень пути и открою Янтарный канал на четвертую твердь. Тогда мы точно узнаем, что такое истина и что такое честь…

26 Зов Уршада

— «…И в этот день надо, чтобы было солнечно. Следует встать в старой части дворца, по-над мостиком через канавку, как указано красной точкой в плане, и ждать, покудова тень от шпиля не упадет на противоположный берег канала и не прочертит острой полосой фасад…»

— О каком шпиле речь? Тут полно всяких шпилей! — Толик Ромашка подпрыгивал сзади, пытаясь разобрать каракули в рукописной тетради Маргариты Богушар.

— Да тихо ты, не мешай! — Рыжая колдунья в шутку шлепнула хирурга по уху.

— «…и тогда, ежели верно зрить под солнце, то промеж канальцем и вторым домом слева отворится жерло улицы незнаемой, неназванной, строго по лезвию тени от шпиля… А ежели поспешить мост пересечь, да на той стороне оборотиться, да свернуть вдруг назад, так словно преграду в зеркале одолеешь…»

— Теперь стойте смирно, вы нам больше не помощники. — Маргарита Сергеевна крепко схватила внучку за оба локтя. — Мы теперь попоем маленько, солнышко притянем…

Они запели.

Вокруг начала собираться толпа. Взбудораженные граждане прикладывали ладошки к козырькам и просто ко лбу, указывали друг другу на непонятное природное явление. Самые эрудированные ответственно сообщали о природных феноменах, другие клялись, что не обошлось без мистики.

Все тени ложились в четкую линию, кроме одной. Одна из незаметных башенок на Миллионной вытягивалась хищным острием в обратную сторону, словно стремилась дотянуться до Невы. С водой в канале тоже творились чудеса. Волнистая поверхность вдруг застыла, натянулась, будто сверху плеснули сырой нефтью. Рябь от порывов ветра больше не тревожила глубину. Как раз в том месте, где странная тень разрезала фасад дома, из глубины, навстречу солнцу, неторопливо поднималось нечто, похожее на жерло смерча, на медлительный водоворот. Туда хотелось смотреть бесконечно, нагибаясь над перилами все ниже и ниже…