Зов ягуара

— Чем этот эпизод так отличался от всего остального, что с тобой произошло? — спросила она, с нетерпением ожидая, что же он ответит. Ведь ее встреча с пришельцами тоже резко отличалась от остальных переживаний, вызванных приемом грибов.

— Это трудно объяснить или описать, — ответил Крис. — Просто этот случай как бы сам по себе. Он в корне отличался как от обычной реальности, так и от остальных моих переживаний. Даже когда я вернулся к нормальному состоянию сознания и смог связать все вместе, эпизод с пришельцами продолжает стоять особняком и не находит никакого психологического объяснения.

— Пойдем-ка со мной, — предложил Рон, не сомневаясь, что Крис пережил острый психический срыв. — Примешь транквилизаторы, это поможет тебе успокоиться.

Но Крис совершенно не хотел принимать успокаивающие средства. Он чувствовал, что переживает самый интересный и захватывающий период жизни.

— Спасибо, не нужно. Я в полном порядке, — ответил он. — Только ужасно проголодался и устал. Мне надо поесть и немного отдохнуть. — С этими словами он вышел из палатки.

— Присматривай за ним, — попросил Эд врача. — Надеюсь, с ним все обойдется. Пока он еще слегка не в себе, да и мысли у него довольно дикие…»

— Не думаю, что за Криса стоит беспокоиться, — возразила Лора, когда Рон ушел. — Он здорово натерпелся, но все будет хорошо. Я, кажется, понимаю, что он хочет сказать. Его слова вполне разумны.

— Рад, что хоть кто-нибудь что-то понимает. О себе я этого сказать не могу, — заявил Эд. — Меня беспокоит все происходящее, а не только состояние Криса. Я хочу, чтобы череп вместе с голограммами был надежно заперт в ящике. Ясно, что это загадочный и очень мощный предмет, а действие его непредсказуемо, если не сказать больше. Я никому не позволю работать с черепом и даже смотреть на него, пока не получу заключение специалистов. На мне лежит ответственность за все, что может произойти.

— И где ты собираешься искать специалистов, которые дадут тебе такое «заключение»? — скептически и даже с некоторой иронией осведомилась Лора.

Испытав на себе влияние черепа, она сомневалась, что найдется авторитет, способный оценить его действие. Разве что Балам Ахау — к его мнению она бы, конечно, прислушалась. Или какой-нибудь ученый тибетский лама, но только не современные ученые, привыкшие во всем полагаться на традиционный подход.

Но она не успела ничего предложить — Эд уже принял решение.

— Помнишь, пару лет назад мы ездили на побережье Биг-Сур? — спросил он у Лоры. — Мы еще тогда обедали в «Непенти». Там мы встретили Альфреда Хантера, он гостил у своего младшего брата Роберта.

Когда-то Эд и Альфред были близкими друзьями и много времени проводили вместе, но в последние годы их пути разошлись.

— Я знаю, что он твой коллега и хороший приятель, — перебила отца Лора, — но ведь он археолог, как и ты. Как он может нам помочь в этом деле?

— Я имею в виду не Альфреда, а его брата Роберта. Он нейрохирург и работает в НИПИСе, Национальном институте прикладных исследований сознания в Болинасе. Возможно, это не совсем его область, но он блестящий ученый и автор нескольких замечательных исследований мозга. Я знал его еще ребенком, и, думаю, он меня еще не забыл. Если он сам не сможет нам помочь, то наверняка посоветует кого-нибудь в институте. Думаю, он именно тот, кто нам нужен.

— А чем конкретно он занимается? — спросила Лора. — Про институт в Болинасе ходят самые разные, порой совершенно дикие, слухи. Правда, что все исследования, которые там проводятся, строго засекречены, а финансируют их военные и ЦРУ?

— Разумеется, не все. Не думаю, чтобы Роберт стал работать на ЦРУ или военных. Но мне мало что известно и об институте в Болинасе, и об исследованиях Роберта. Я знаю только то, что рассказывал мне Альфред много лет назад. В детстве Роберт был не по годам развитым и одаренным. Когда бы я ни бывал у них дома, он всегда или играл на компьютерах или изобретал всякие любопытные невиданные штуковины. Еще учась в Стэнфорде, он сделал новаторские открытия в биоэлектронике.

— А ты не помнишь, какие именно? — спросила Лора.

— Как не помнить, — улыбнулся Эд. — Об этом столько писали, да и по телевизору показывали. Он вживлял микрочипы крысам и даже тараканам, а потом оборудовал их миниатюрными видеокамерами и прочими средствами связи. Этих маленьких биоэлектронных роботов можно было посылать для сбора информации в разные недоступные для людей места. Например, они могли сканировать развалины зданий после землетрясений и обнаруживать оставшихся в живых людей. Благодаря изобретению Роберта спасательные работы превратились из раскопок наугад в крайне эффективные операции. Это спасло много жизней и сэкономило много денег.

Лора слушала с интересом, но то, что сказал Эд, не развеяло ее сомнений: она по-прежнему не верила, что знания Роберта помогут им разгадать тайну черепа.

— Альфред рассказывал мне, — продолжал Эд, — что вскоре после того, как в прессе сообщили об исследованиях брата, его посетила небольшая делегация из института в Болинасе. Они хотели узнать, над чем тот работает и какие у него планы на будущее. В результате все, чем занимался Роберт, было засекречено, а ему самому предложили хорошую должность в институте.

Лора была озадачена. Если Роберт не работает на военных, почему тогда его исследования засекречены? Визитеры, скорее всего, были специалистами из Пентагона и ЦРУ. Представив, с какой целью они засекретили исследования Роберта, Лора поежилась. Раньше она не стала бы особенно об этом задумываться, но после встречи с Баламом Ахау и переживаний, полученных во время эксперимента с грибами и находки черепа, девушка стала очень чутко воспринимать любые проявления неуважения к жизни или природе. Она даже знать не хотела, над чем сейчас работает Роберт. Тем более она сомневалась, стоит ли доверять череп такому человеку. Но было уже поздно.

— Уверен, что нам нужен именно Роберт, — с воодушевлением сказал Эд и, не дожидаясь согласия Лоры, обратился к головидеофону:

— Компьютер, найди номер НИПИСа в Болинасе, штат Калифорния, добавочный — доктор Роберт Хантер. — А когда на экране высветилась информация, добавил: — Набери номер и установи связь!

Центр «Феникс»

Антигравитационный аппарат «Тесла АГ-3» абсолютно бесшумно скользил по воздуху над бескрайним океаном, словно диск, брошенный рукой атлета-гиганта. Он был назван в честь Николы Теслы, эксцентричного и щедрого гения, который умер более трех столетий назад, не признанный при жизни и почти забытый на десятки лет после смерти. Современники сумели понять лишь самые земные из его революционных открытий, такие как «катушка Теслы», электромоторы, использующие переменный ток, и новые виды генераторов и трансформаторов, которые помогли обуздать энергию Ниагарского водопада. Только через много поколений ученые сумели по достоинству оценить наиболее глубокие и скрытые стороны его дарования.

Пророческий гений Теслы во многом заглянул далеко в будущее, в те области, о которых основная масса физиков двадцатого века не смела даже подумать. Вдохновляясь медитациями в электрическом поле напряжением в несколько миллионов вольт, он единолично заложил основы для создания антигравитационных устройств, для использования энергии северного полярного сияния, для беспроводной передачи энергии и многих других изобретений, которые теперь стали неотъемлемой частью повседневной жизни. Аппараты серии «Тесла АГ-3», основанные на современных разработках принципа вращающегося магнитного поля, открытого Теслой, были только частью наследия, оставленного человечеству этим изобретателем.