Зовем вас к надежде

— Вы думаете… мои друзья действительно смогут продолжать работать?

— Совершенно определенно! — Монсеньор сиял. — Вот, посмотрите, у меня в письменном виде…

— Что?

— Заявление, согласно которому о ваших подопечных позаботятся.

— Это значит, что наша община будет распущена?

— Ну это же естественно! Ваши друзья получат лучшую защиту, какая только есть! — Симмонс серьезно произнес: — Какое великолепное доказательство того, что Бог любит людей.

— Это вы о чем?

— Один из двух господ, о которых я говорил, получит участок земли со всеми людьми и по договоренности с другими крупными землевладельцами будет заботиться о них. И только подумайте — он католик!

— О! — сказал Хаберланд. — Да, теперь я вижу, что Бог любит людей.

28

Труус выздоровела. Она возобновила свою преподавательскую деятельность в университете. По отношению к Линдхауту она была преисполнена любви как никогда прежде, но теперь наступила очередь Линдхаута испытывать смущение. Теперь каждый спал, как в свое время предложила Труус, в своей комнате. Но оба были чрезвычайно внимательны друг к другу.

Объединенные Нации создали специальный Фонд борьбы со злоупотреблением наркотиками. Сокращенно он назывался UNFDAC. Его идея заключалась в том, чтобы не противодействовать наркотикам как проблеме в ее конечной стадии, а изменить всю аграрную структуру в тех местностях, где выращивался мак снотворный и где из растений добывали основные материалы для производства опия и гашиша. Для этой акции создатели UNFDAC предусмотрели без малого сто миллионов долларов, которые должны были поступить в виде добровольных взносов членов ООН. Кроме того, американские охотники из Бюро по наркотикам в союзе с соответствующими службами других государств начали массированное наступление на «французскую схему». Это наступление неустанно поддерживалось службой по наркотикам Бернарда Брэнксома.

В конце 1971 года «французская схема» была раскрыта. Было арестовано очень много преступников и их сообщников — французов, корсиканцев, сицилийцев, немцев, американцев, — и сеть этого преступного синдиката была уничтожена. В то время как официальная Америка по телевидению, радио и во всех газетах чествовала Бернарда Брэнксома как подло оклеветанного героя (не проходило и дня, чтобы Линдхаут не слышал имя Брэнксома, или не видел его самого на экране телевизора и на фотографиях в газетах, или не слышал его выступлений по радио), о Бюро по наркотикам почему-то почти совсем не упоминали. На Рождество главный инспектор Лонжи приехал к Линдхауту в Лексингтон и провел праздничные дни вместе с профессором, Труус и доктором Колланжем в прекрасном старом доме на Тироуз-драйв. На протяжении многих дней шел снег, на улице было холодно, а в комнате камин с потрескивающими дровами распространял блаженное тепло. Все четверо пили кофе и беседовали о том, чего удалось добиться к этому времени.

Главному инспектору Лонжи, однако, было совсем не до эйфории…

— Ну хорошо, «французскую схему» мы раскрыли, — сказал он. — Но проблема эта не исчезла. Теперь у нас уже с шестьдесят четвертого года война во Вьетнаме. Десятки тысяч американских солдат стали наркоманами, и наркоманами они возвращаются на родину. Вместе с ними прибывает героин, они ввозят его контрабандой — запрятанным в вещевых мешках, в гробах их погибших товарищей и даже в их телах. Кроме того, весь район боевых действий во Вьетнаме снабжается опиумом или героином из так называемого Золотого треугольника.

— Что это? — спросила Труус.

— Маковые плантации в треугольнике между Лаосом, Таиландом и Бирмой, — ответил Лонжи, в то время как Линдхаут подбрасывал новые поленья в огонь. — В благоприятные годы там собирают от семисот до тысячи тонн опиума-сырца — это сто тонн героина.

— Сто тонн героина? — Труус уставилась на него.

Лонжи пожал плечами:

— А что делать? В этих районах разведение мака — единственный источник доходов бедных крестьян-горцев. Пути, по которым они транспортируют товар, просто невозможно проконтролировать. Эта дрянь спускается вниз с гор вместе с носильщиками, караванами мулов или лошадей каждый раз по новым тропам. Наконец, очень часто ею нагружают китайские джонки, и она оказывается в Гонконге, Сингапуре или Бангкоке. Есть даже корабли-лаборатории, на которых опиум перерабатывают в героин. Если этого не делают, товар в сыром виде находит дорогу в Европу и перерабатывается там, прежде чем поступает к нам.

— Но ведь «французская схема» уничтожена, — сказал Колланж.

— Значит, уже должна быть новая «схема», — ответил Лонжи. — Знаете, как называют таиландскую авиакомпанию? «Эйр-опиум»! От нашей секретной службы я узнал, что уже давно Джоу Эньлай заявил на торжественном обеде, данном Насером в Каире: «Теперь мы боремся против врагов их собственным оружием…» Вы знаете, что опиум использовался англичанами в девятнадцатом, а японцами в начале двадцатого века как оружие против китайцев? Ну вот, на этом торжественном обеде Джоу Эньлай сказал Насеру: «Мы, китайцы, сейчас помогаем добывать опиум во Вьетнаме для американских солдат».

— Переговоры о перемирии во Вьетнаме идут с шестьдесят восьмого года, — сказал Колланж. — Мы договорились о поэтапном и с шестьдесят девятого года уже осуществляющемся отходе американских войск. Сейчас мы накануне вывода последних американских частей. Северный Вьетнам победил. Но когда все американские солдаты уйдут из этой страны, рухнет и Золотой треугольник. И в Турции, например, откуда тоже поступает опиум…

— Не «тоже»! Турция была основным поставщиком для США и Европы, — перебил Лонжи.

— Знаю. Да, что я хотел сказать: благодаря очень большим деньгам и политическому давлению ваша страна, мистер Лонжи, все же добилась, чтобы в Турции был провозглашен абсолютный запрет на выращивание мака снотворного.

— Абсолютный! — Лонжи махнул рукой. — Как долго это продлится, пока они снова начнут выращивать мак?

— По инициативе UNFDAC на очень больших территориях на месте маковых полей были посажены плодовые деревья и овощные культуры! Крестьяне получают за продажу этих продуктов больше, чем они получали за свои коробочки мака.

— Знаете, это похоже на французскую пословицу… «On revient…», — он вопросительно посмотрел на Линдхаута.

— On revient toujours a son premier amour, — сказал тот и, с грустью подумав о собственной жизни, перевел: — Это означает: старая любовь не ржавеет.

— Вот именно! — Лонжи кивнул. — Знаете ли вы, что есть такая турецкая провинция, которая называется Афион? И что «афион» — по-турецки «опиум»? Знаете ли вы, что первоначально сорок две провинции занимались выращиванием мака снотворного? Что цветок мака был выбит на турецких монетах, которые крестьяне давали и до сих пор дают дочерям в приданое? Что проклятое снадобье используется как медикамент при всевозможных заболеваниях, что его добавляют в молочные бутылочки для младенцев? — Он встал, подошел к окну и посмотрел на улицу, на падающий густой снег. — Кроме того, есть не только Турция и Золотой треугольник, который совершенно точно не развалится. Есть Пакистан и есть — что для нас особенно опасно — Мексика! Как мы можем контролировать все эти страны? Из ограниченной суммы в сто миллионов долларов — суммы, которая, как насчитали эксперты, необходима для принятия решительных мер со стороны UNFDAC, до сего дня набралось только-только шесть миллионов, причем основную нагрузку несет Америка! Другие члены ООН, прежде всего в Европе, считают зависимость от наркотиков специфической американской проблемой… — Он прижался лбом к стеклу. — Эта проклятая свинья Брэнксом…

— Это не проклятая свинья, главный инспектор, — это идол нации! — сказал Линдхаут. — Остерегайтесь где-нибудь в другом месте так говорить об этом джентльмене.

— Дерьмо, — сказал Лонжи, — вне всякого сомнения, этот пес был шефом «французской схемы». У нас сколько угодно доказательств, но ни один суд в Штатах не признает их благодаря тому особому положению, которого так ловко добился этот тип. Он поднялся из этой катастрофы во всем своем блеске! Скотина без малейших угрызений совести — разве он просто так уйдет на покой? Вы сами в это не верите! Он продолжает свои дела уже сейчас, я убежден в этом.