Зови меня ястребом

За командиром в ночь шагнул второй радист, за ним первый. И вот к люку подходит Василий Авраамович…

Да, сегодня ему посчастливилось вторично в своей жизни подняться в воздух, а вот прыгать с парашютом приходилось впервые, и связанные с предстоящим прыжком ощущения большой радости, увы, не доставляли. Едва оказавшись у черневшего проема, он заглянул в непроглядную бездну и поежился от неприятного озноба.

Но делать нечего — сам заварил кашу, сам напросился помочь разведчикам. Чего ж теперь пенять?..

У самого уха прогремело:

— Пошел!

Он поступил как советовали молодые товарищи: наклонил вперед голову, ссутулился, крепко прижал к груди руки и с силой оттолкнулся от нижнего обреза проема.

В тот же миг ударился о плотный воздух, закувыркался и ощутил все «прелести» свободного и беспорядочного падения. Через пару секунд прилично встряхнуло в ремнях подвесной системы; встряска каким-то чудесным образом вернула естественное положение — головой вверх. Он повис, закачался на уходящих к куполу стропах.

— О, Господи! — как и перед посадкой в самолет перекрестился генерал и разом позабыл о напастях.

Согласно наставлению тех же новых товарищей, следовало осмотреться, поискать в небе другие купола.

Все нормально: сверху белеет свой исправный купол, внизу едва просматривались два светлых пятна — одно чуть больше другого. Выше и в противоположной стороне — там, куда удалялся рокот моторов — виднелся еще один.

— Далеко. Не помешаем друг другу, — прошептал Дьяконов и огляделся спокойнее — без страха и дерготни.

Где-то левее (стороны света он сейчас определить не мог) мерцало несколько огоньков; впереди и немного правее растянулась полосою россыпь из мелких светящихся точек. А вот сзади — в нескольких десятках километрах полыхало целое зарево.

— Взрывы и пожарища, — догадался он, неудобно изогнув шею. — Бомбежка или артобстрел. Стало быть, союзники наступают — американцы или англичане…

Температура по мере плавного снижения повышалась. Дьяконов был одет также как и другие разведчики группы: теплое армейское белье и комбинезон из плотной брезентовой ткани; на голове — кожаный шлемофон с меховым подбоем; на ногах под высокими ботинками — две пары носков: тонкие их хлопка и толстые шерстяные. Однако холод пробрался к телу сразу же, стоило отделиться от самолета. А ближе к земле становилось теплее. И вместе с тем опять надвигалось волнение: где она в этой тьме, земля-то? Как встретит — мягко ли, жестко? И чем — дружественной тишиной или вражьей засадой, стрельбою, пленом?..

Василия Авраамовича медленно развернуло воздушным потоком лицом к далеким разрывам и всполохам огненного зарева. Гул самолета давно затих и теперь до слуха будто доносилась канонада. Далекая, еле различимая…

О стремительном приближении земной тверди догадался по тому, как расстояние до маячивших внизу куполов внезапно стало сокращаться.

— Так… сгруппироваться! Ноги вместе, колени полусогнуты, — вспоминал наставления генерал и искал землю: — Ну? Где же она? Где?..

Приземляться, слава Богу, пришлось на ровное поле, местами сохранившее бесформенные островки снега. По ним-то разведчики и определяли скорость и направление снижения. На один из них угораздило упасть Дьяконова. Впрочем, он был рад и этой «мягкой подстилке».

Ткнувшись ногами в снег, неловко плюхнулся на живот и проехался с десяток метров, увлекаемый медленно угасавшим куполом. Кое-как успокоив его, подобрал нижний ряд строп; отстегнул лямки подвесной системы. Отдышался, встал во весь рост, оглянулся…

Сильный ветер изрядно разбросал разведчиков. Скоро послышался плач какой-то птицы, в замысловатом исполнении старшего лейтенанта Ахметова. Василий Авраамович поспешно скомкал парашют, взвалил на плечо и пошел на условный сигнал.

Через двадцать минут после десантирования группа собралась в полном составе. Спрятали в приямке и забросали прошлогодней листвою парашюты; разобрались с грузом — рассовали его содержимое по вещь-мешкам. И двинулись по непаханым полям на юг, преодолевая мелкие овражки, узкие полоски леса и пустынные дороги…

Вокруг стояла удивительная тишина: ни далеких звуков работающих моторов; ни той канонады, что слышалась на высоте. Ничего — будто очутились в мертвой необитаемой местности. И бесконечное, усыпанное миллиардами звезд небо.

Протопали километров пять, покуда не уперлись в большой лесной массив. Ахметов объявил привал, присел, подсветил фонариком карту. Покашляв в кулак, подозвал генерала.

— Василий Авраамович, посмотрите. По моим данным мы находимся где-то здесь, согласны? — указал он на северную оконечность леса, в центре которого была обозначена крестиком заветная «Зона SS12-01».

— Сложно сказать, — признался тот. — Зимой прошлого года самолет приземлился недалеко от Мюнстера, а в «Зону» меня везли на автомобиле и днем. Очень быстро везли — толком ничего не рассмотрел. Как бы знать, что ориентиры пригодятся — непременно запомнил бы.

— Но ведь «Зона» была в лесу?

— Совершенно верно. В густом и довольно обширном. Помню: хорошая асфальтовая дорога ровнехонько огибала опушку. А потом мы резко свернули вправо — на расчищенный от снега проселок и проехали до ворот «Зоны» приблизительно с километр.

Посовещавшись, решили немного продвинуться вдоль кромки леса, чтобы точнее определить свое место, а уж после нырнуть в чащу. Прошли метров пятьсот и наткнулись на шоссе.

— Очень похоже на ту трассу, — всматривался в темноту Дьяконов.

— А поста на повороте в лес, случаем, не заметили? — справился заместитель Ахметова — лейтенант Гришин.

— Был пост со шлагбаумом. Он находился не на повороте, а немного дальше — в глубине леса. И… еще у меня сложилось впечатление о слабом внешнем охранении объекта.

— Это ошибочное впечатление, — отозвался Ахметов, снова нависая над картой. — Если мало стационарных постов, значит, вдоль периметра обязательно курсируют патрули. Шайтан их задери…

Василий Авраамович промолчал, мысленно согласившись с опытным разведчиком. Да и не успел бы ничего сказать — тот потушил фонарь, распрямился; и, известив товарищей об установлении места нахождения, первым вошел в лес…

* * *

Справа, градусов под сорок пять сквозь частокол древесных стволов отчетливо пробивался свет. Однако старший лейтенант Ахметов упрямо вел группу опушкой леса.

— Почему не идем на прожекторы? — шепотом спросил у старшины Арлетова генерал.

— Немцы в лесу могли заминировать подходы к «Зоне» — они большие выдумщики по этой части, — так же тихо отвечал специалист по подрыву и разминированию. — Днем я бы провел группу, пользуясь интуицией и простым щупом, а ночью это почти невозможно. Поэтому далеко в лес не углубляемся — идем вдоль дороги.

Опасливо продвигались вперед с четверть часа, пока пробивавшийся свет не оказался строго справа.

— Еще одна дорога, — обернувшись, предупредил командир.