Зови меня ястребом

— Так… Но нас должно быть двое!

— А вас и будет двое. Ты и Матеуш.

— Значит, вы уже все решили? Значит, о замене этого олуха и речи быть не может?

— Он вовсе не олух, — начальник отдела встал с излюбленного спартанского кресла из темного бамбука. Подойдя к большому окну, раздвинул пальцами плотные жалюзи, выглянул наружу. И продолжил тоном уверенным, не терпящим инакомыслия: — Просто каждому из вас в этой операции надлежит выполнять свою часть работы. Ты водишь машины, стреляешь, занимаешься конспирацией группы и агентурной деятельностью, осуществляешь связь… Одним словом: ищешь «Link Z».

— А Матеуш? — едва не захлебнулся от возмущения Оскар.

— Не кипятись, — вернулся шеф на место. — Матеуш — человек, обладающий очень редкой памятью. Ему достаточно однажды ознакомиться с текстом объемом в тридцать-сорок стандартных страниц, чтобы запомнить его на всю жизнь. Поверь, мы очень долго искали агента с феноменальной памятью. Таких как Матеуш — один на миллион.

— Но зачем он нам в этой операции?

— Затем, чтобы при реальной опасности уничтожить недостающее звено — «Link Z». У меня есть глубокое интуитивное убеждение в том, что уйти из России с бесценной папкой будет посложнее, чем попытки ее разыскать.

Шеф закончил объяснения, но Оскар молчал. Знал: это не все. Самое остренькое и неожиданное как всегда оставлено на потом. Для финального аккорда.

Начальство понимающе улыбнулось:

— Ты прав. У нашего определения «реальная опасность» имеется ровно две категории. Так вот при второй ты обязан уничтожить папку с документами. При первой — Матеуша. Еще вопросы есть?

— Лучше бы дали мне нормального напарника и накинули процентов тридцать премиальных. Я бы сам запомнил содержимое этой чертовой папки, — проворчал Оскар, направляясь к двери.

— Не стоит, — донеслось вслед. — Во-первых, это практически невозможно. А во-вторых, русские в таких случаях говорят: меньше знаешь — крепче спишь.

Выбросив окурок в окно, он посмотрел на подернутую дымкой линию горизонта, изломанную высотными зданиями большого города.

— Уфа, — подтвердил немое предположение водитель.

Оскар перевел взгляд на молодого напарника. Матеуш крепко спал. Очень крепко…

Грузовик прополз по мосту через Белую, миновал сложную развязку. За мостом трасса сделалась уже, а справа показалась обширная стоянка.

— Высади нас здесь, — распорядился Оскар.

Машина грузно въехала на стоянку, зашипела тормозами, замерла. Минуты через две открылась правая дверца, и на асфальт один за другим спрыгнули Оскар с Матеушем. Осмотревшись, спешно зашагали на северо-восток — к центру города.

Водила так и остался в кабине. Странно запрокинув голову, он сжимал правой ладонью пистолет с глушителем. Тот пистолет, из которого несколько часов назад Оскар расстрелял на дороге ментовских подельников. На груди старой футболки зияла небольшая дырка, под нею с поразительною быстротою расползалось темно-красное пятно…

* * *

Подслушанный с помощью жучка адресок отыскался на другом конце города — в старом, малоэтажном районе. Правда, пришлось немного поплутать по тенистым дворам и улочкам, поспрашивать охочих до разговоров стариков-пенсионеров. И скоро языки доброхотов вывели к дому № 88 по улице Суворова.

Сбавив шаг и с опаской озираясь по сторонам, Оскар с Матеушем вошли во двор длинной пятиэтажки.

Нет, черной «Audi» не видно. Значит, посланник Суходольского их опередил. Или вообще не доехал по каким-то малопонятным причинам.

Первый подъезд. Над входом висит облезлая табличка с номерам «1–20». Здесь нужной квартиры нет.

А вот и второй. «21–39». Сюда.

Короткие лестничные марши с облупленными ступеньками. Третий этаж. Дверь с «двойкой» и «девяткой» на светлом пластмассовом ромбе. Кнопка звонка, припорошенного сверху старой побелкой.

Напарники переглянулись. Оскар поднял руку к звонку и вдруг услышал бодрые шаги по ступеням — кто-то спускался с верхних этажей. Обоим пришлось отпрянуть от двери, тихо поставить на перила рюкзак и сделать вид, будто роются в его недрах.

Склонившись над раскрытым клапаном, Оскар осторожно скосил взгляд вправо и ждал…

Глава четвертая Россия. Уфа Наше время

Спрятав под косухой завернутую в целлофановый пакет «Реликвию», Яровой сбежал по ступенькам и вышел из подъезда во двор. Усевшись в машину, открыл крышку «бардака» и на миг призадумался…

— Не годится, — мотнул он давно немытыми патлами, нагнулся и сунул руку под сиденье.

Под сиденьем имелось пространство, куда можно было спрятать на время путешествия папку. Ни это местечко ему не понравилось близостью и легкостью доступа. Константин оглянулся по сторонам, осмотрел интерьер салона. Взгляд зацепился за широкий подлокотник, убранный в кожаную спинку заднего сиденья.

— Так-так-так… — выбравшись из машины, переместился он назад, дабы изучить подлокотник.

И первое, что он заметил — тонкий темно-серый провод, один конец которого исчезал в надорванном угловом шве, а другой терялся где-то за спинкой кресла. Находка озадачила.

Костя опять покинул машину, открыл крышку багажника и, согнувшись пополам, заглянул в его недра. Ничего не заметив, стал шарить рукой.

«Вот ты где! — нащупал он и выдернул антенну. — Теперь достать сам жучок и можно материться в слух!..»

Подслушивающее устройство полетело в высокую траву. Молодой человек сызнова уселся на водительское место, завел двигатель; машина медленно выехала со двора, у асфальтовой дороги притормозила, словно решая куда повернуть. И, рванув направо, исчезла в лабиринте разномастных гаражей…

Яровой не мог с точностью ответить себе, кто и когда запихнул в «Audi» микрофон с передатчиком. Зато по крупицам восстановив вчерашний разговор с боссом, он понял одну важнейшую деталь: информация о месте нахождения Ахметова прозвучала в машине до момента обнаружения слежки. Да, все верно — он определил «хвост» в течение первого часа поездки; следующий час наблюдал за прицепившейся машиной. И лишь потом бесцеремонно расправился с ней на пустынном участке трассы перед заходом солнца. В это время он уже знал об Ахметове все. А значит, о нем могли знать и те, кто ехал следом.