Зовите меня Клах (Академики)

– Всенепременно!
– поддержал я, - Но вечером.

– Почему? Дел на сегодня больше никаких.

От необходимости отвечать меня избавили блямкнувшие оповещалки о смс. Прочитав просьбу-требование срочно подойти в отдел кадров филиала, Стас с подозрением уставился на меня.

– Не знал. Честное-благородное - не знал!
– развел я руками.

Перед дверью канцелярии мы опять встретили Лану. Оказывается, на нас троих пришло подтверждение из Варшавы о восстановлении в университете, а значит с понедельника - за парты. То есть, ровно через неделю. Дама, выдававшая нам файлы с учебными планами и вносившая изменения в гилы, едва сдерживала любопытство, ведь ответ ожидался не раньше пятницы. К концу дня. (Все в строгом соответствии с традициями бюрократического документооборота: запросы на дополнительную информацию или срочные отчеты - точно так же, как и ответы на них - высылаются в конце последнего рабочего дня недели, даже если подготовлены во вторник до обеда.) О необычной оперативности головной конторы нам сообщили с многозначительной паузой, которую мы должны были заполнить своими откровениями. Увы. Сказать нам было нечего. А делиться догадками об участии в этом деле некоего "командира отряда специальной силы" не стали. Да и какое там могло быть участие? Скорее всего, поручил кому-нибудь уточнить информацию о нас, так этот "кто-нибудь" и послал запрос в Варшавский университет на бланке императорской канцелярии. Наверное, еще и сформулировал неточно, затребовав данные о "студентах" - вот нас быстренько и сделали "студентами". Всех троих.

На крыльце мы невольно притормозили, хоть и каждый по своей собственной причине. Я замер, разглядывая полуостров с заказником и опытовой станцией. Опять ругая себя за тупость и неспособность понимать женщин. Эх, если бы я тогда сразу сообразил, почему Улва вдруг заговорила о своем желании встретить в Польше сына императора! Понял, что она таким замысловатым образом признается в... ну, пусть будет симпатии и спрашивает меня о моих чувствах к ней... И ведь не дурак я полный и слепой. Вот, например, вполне отчетливо вижу и понимаю, почему Лана приостановилась и искоса посматривает на уткнувшегося в телефон Стаса: ждет, что он догадается пригласить ее на свидание, чтобы отпраздновать восстановление. И в университете, и здоровья. Вот радостная надежда в ее глазах сначала перестает быть радостной, а потом надеждой. Вот появляется раздражение, и сейчас последует очередной словесный выброс, на который Стас опять обидится... А тогда что мне помешало? Хм, а, возможно, чувства и помешали. Ну, да. Понять женщин можно только если ты к ним относишься с безразличием. Когда ничто не мешает холодно и цинично анализировать... Бедные девушки! Если бы вы знали, что ваши восторги: "Ах, Он так меня понимает!" - означают, что, на самом деле, Ему плевать на вас... С другой стороны, то, что Стас, роясь в смартфоне, полностью игнорирует невербальные знаки Мрузецкой (готовые уже превратиться в вербальный мат), может служить доказательством... ой, не время философствовать - сейчас прольется чья-то кровь!

– Лана!
– едва успел я окликнуть легкую и красивую девушку, уже набиравшую воздух для злобной фразы.

– Чего тебе?

– Ты мою саблю в машине находила?

– Какую еще саблю?!

Хм, правильно подобранная интонация может любое слово сделать нецензурным.

– Мою. В машине.

– В какой машине?!

– В тво...
– я прервал безумный диалог, чтобы не спровоцировать взрыв, - Лана, мне от одного из ритуальщиков трофей достался. Сабля. Кажется, старинная. Улва с ее помощью вас от пут освобождала. Помнишь?

С трудом, но Лана переключилась с создания новых проблем (в отношениях) на решение старых.

– Ну, помню... Только я тут при чем?

Не до конца переключилась.

– Мне кажется, я ее в твоей машине забыл. Посмотришь?

Смерив меня уничижительным взглядом - мол, что ты за шляхтич такой, если боевой трофей теряешь?
– Лана кивнула и, не попрощавшись, сбежала по ступенькам.

– А где Мрузецкая?
– через некоторое время оторвался Стас от телефона.

– Ушла давно. Ты там что, роман пишешь?

– Нет, письмо. Родителям. Ну, что здоров и в универ...

– А позвонить?

– Мама не поверит, - вздохнул Стас, - Решит, что я хочу ее обманом успокоить.

– Тогда чем письмо лучше?

– Я к нему справки из больницы приложу.

– Слушай, Стас!
– воскликнул я, - Чего ты дурью маешься? У нас когда учеба?

– Через неделю, - недоумевая, ответил Стас.

– Ну?

– Что?

– О-о! Ну и скатайся домой! Покажись живьем родителям. Так с тебя никаких справок требовать не будут.

– Ты мою маму не знаешь. Она меня обязательно к знакомым вра...
– Стас запнулся на полуслове.

– Дошло?
– с удовлетворением поинтересовался я.

– Ты гений, Клах!

Через несколько минут я узнал, что быстрее всего до Одессы можно добраться на дирижабле, и ближайший рейс рано утром во вторник. Рано-рано утром. Поэтому ни о какой пьянке... Грусть-печаль.

"Вот я опять остался один в новом незнакомом мире," - подумал я, прищурившись выглядывая серебристую задницу дирижабля на фоне восходящего светила.

С одной стороны, это неплохо: можно спокойно и без суеты составить список вопросов, ответы на которые мне необходимо узнать для нормальной адаптации. А с другой стороны - не очень, потому что не с кем проконсультироваться и уточнить тот самый список.

Собственно, поэтому я и собирался ехать в универ. В библиотеку. Надеюсь, она работает.

Резонно полагая, что библиотека, если и работает, то не с семи утра, я заскочил в знакомое кафе, где с удовольствием позавтракал кнышами с кавой. Кстати, я так и заказывал: "Четыре кныша с картошкой и большую кружку кавы." А то, помнится, нарвался как-то в Киеве на: "Кофе немае. Кава е."

За поеданием вкуснейших печеных шариков с начинкой я пытался хотя бы в первом приближении определится с целями и задачами. Образование мне нужно? Скорее да, чем нет. А какое образование мне нужно? В какой области? В прошлом мире я был инженером по автоматизации. Довольно расплывчатая фомулировка. Впрочем, я и занимался чем попало. Лишь бы в розетку втыкалось. Сначала на заводе, потом в небольшой пуско-наладочной фирме. Здесь, конечно, будут свои особенности, в связи с заменой контроллеров техномагическими артефактами, но, думаю, принципы и математический аппарат схожи. Кстати, надо бы посмотреть, что я изучал на первом курсе. Или должен был изучать, если я правильно понял слова проректорши о закрытии сессий по "спецсписку". Сколько там натикало? Только девять?

Мужественно не попросив добавку, я расплатился и направился в универ. Пока найду библиотеку, пока прочитаю о режиме работы - время и пройдет. Стоп! Нам же в отделе кадров какие-то файлы скидывали, которые я так и не удосужился... Ага, вот и план. Где тут книгохранилище? Главный корпус, левое крыло, первый этаж? Ясненько.

Шагая по длинному хорошо освещенному коридору и на ходу читая непонятные аббревиатуры на дверях кабинетов, я вдруг споткнулся о смутно знакомый набор букв: "Кафедра ТиП МиМ. Лаборатория ?1" Это, случайно, не "Кафедра теории и практики менталистики и медитации", на которую мне Стас предлагал лаборантом устроится?

Между прочим, именно "менталистики", а не "магии". По устоявшейся традиции, "менталистикой" тут называют развитие энергетики внешнего круга, а "медитацией" - внутреннего. Только развитие и контроль. Воздействие (главным образом, на артефакты при их создании или управлении работой) - изучают на другой кафедре.

Вопрос: стоит ли мне прислушаться к совету приятеля? Преференции, вроде бы, очевидны: я становлюсь "своим" для многих преподавателей (за исключением тех, у кого контры с "мимами"); может быть, сотрудники кафедры помогут мне "восстановить" знания с первого курса (точнее, помогут быстренько пройти первый курс). В минусах - сам статус лаборанта. Плавали - знаем. Пока не найдешь руководителя-покровителя и не подружишься с ним (обычно используют другие слова для характеристики отношений, но такой вариант - наилучший), пока не станешь на кафедре своим без кавычек - твой удел отвратителен и жалок. Ты "золушОк", мальчик-побегайчик, принеси-унеси-идинафикнемешай. И куча других нелестных прозвищ, верно отражающих суть. Оно мне надо?

– Молодой человек, позвольте пройти?

Я дернулся в сторону - в самом деле, чего, спрашивается, замер перед дверями? Абсолютно лысый двухметровый громила в косухе и с черным мотоциклетным шлемом, зацепленным на черный рюкзак, весело смотрел на мои прыжки.

– Вы, наверное, к нам?
– вежливо спросил громила.

Я даже не сразу понял вопрос - я млел, разглядывая безволосую, а главное - безбровую голову.

– Молодой человек? Ау!
– завкафедрой Бойко Стражич слегка утратил терпение.