Зовите меня королем

"Его мальчика больше нет. Совсем. Вообще. Опять он не смог защитить. Он бесполезный."

"Не хандри"-послышался знакомый голос в голове.

— Скажи мне, Гаут, ты специально?

"Нет"-лишь и прозвучало в ответ. — "Ты ведь чувствовал как это больно и теперь мне уже никогда не стать прежним. Часть моей души навсегда исчезла. Часть моей силы, моей воли и моего бессмертия."

— Один камень за одно неповиновение! — Млак улыбался, глядя в жерло вулкана. — Ты слышишь, демон!

— Закрой свой рот, ничтожество! — гремел разъяренный демон, мечущийся в стенах пещеры.

"Как так получилось? Я проиграл? Не может быть!"

— Тенебра! Дряная сука! Ты предала меня!"

— Ты должен знать, демон. Тебя сможет освободить из заточения лишь твоя кровь! Но надо же! Твоих детей больше нет! Наша лунная матерь угробила собственных ублюдков-захохотал Млак. — Так что ты сгниешь в этой пещере. А я буду красоваться в короне, сделанной из осколков твоей души! И кто же из нас ничтожество!?

— Ты сдохнешь жуткой смертью, тля!

— Напугал-отмахнулся изящной рукой маг. — И я забыл рассказать. Я тоже испробовал твою богиню. Знаешь, я ожидал большего. Ничем не отличается от обычной девки. Эх-разочарованно протянул красноволосый Млак. — Очень жаль, однако.

— Плевать мне на эту мразь! — взревел демон, пытающийся вырваться из лавы, что все больше заглатывала его в недра вулкана. — Не трогай мою душу! Только пальцем тронешь и тебе конец!

— Да, да-пробормотал Млак. — Что же еще ожидать от такого невежды как ты.

Эти слова заставили Гаута разъриться еще сильнее и он из последних сил потянулся вверх, но лава намертво прилипла к нему, разъедая кожу и съедая тело.

— Я снова один-прошептал он. — Опять связан. Опять проиграл.

Лациф молчал. Он больше ничего не спрашивал. Он просто лежал, смотря в потолок. Наконец поднялся, осмотрел все в последний раз и отдал команду в чат:

"Комнату Томаса освободить"

Собрался с силами и вышел. Дверь закрылась. Но он продолжал стоять возле нее, не в силах отойти.

"…папа, что бы там дальше не было, ты должен знать, я каждый день благодарю судьбу, за то, что она подарила нам тебя"-вспомнилось Лацифу.

— И я, мой мальчик-и он исчез.

— Вот это да-у Дардион в голове не укладывалось все услышанное.

А Фил лишь покачал головой.

— Как король?

— Все холоднее и холоднее. У меня от его взгляда мураши бегают. По спине то и дело холод тянется. Он, наверное, даже и не замечает, что гнетет нас. Это невыносимо.

— Бесчуственный ты-восклиунула Дардион. — Он любимых людей потерял, а ты о своей шкуре?

Фил замер от ее слов.

"Не в этом ли не так давно он упрекал Эрика?"

— Просто-но он не нашел себе оправдания. — Сам не знаю. Устал что-ли.

— Правда? — Кевин неожиданно ощетинился. — От чего утсал-то? От того, что живешь припеваюче и горя не знаешь? Это у тебя что-ли сын умер? Это твоя жена сгорела? От чего ты, скотина такая, устал, а? Дворца лишился? Это тебя так расстроило.?Король, который сейчас не в себе на тебя внимания не обращает? Это тебя расстраивает, а? Устал он! — воскликнула девушка, подскочив. — Так давай обратно! Живи калека, катайся на кресле и отдыхай!

— Дард…ты чего?

— Я чего?! — Кевин ушам своим не верил. — Да вы тут просто зажрались все! Устал он, хрен собачий! Вали значит! — и чародейка, злобно шипя, торопливо зашагала на второй этаж.

На похоронах царило молчание. Все выжившие собрались и опустили головы, отдавая дань уважения тем, кто ушел. Не осталось ни тел, ни праха. А потому во дворе полусоженного замка стояло огромное пятиметровое кострище. Бессмертные составили посушенные после извержения деревья в пирамиду. Все были в парадной черной горящей форме и стояли по стойке смирно. Верммут построил армию ровными квадратами с чтырех сторон ивсе замерли в ожидании короля. Он появился в центре, прямо возле возведенного строения и ледяным тоном отчеканил:

— Тех, кто погиб, мы не забудем! Тех, кто остался, мы сбережем! Пусть души ушедших упокоятся с миром! Костры Ависволата!

Его рука, облаченная в алую перчатку грациозно взмахнула и пирамида из деревьев вспыхнула! Стволы затрещали, пожираемые огнем. Алые листья, что кое- где еще красовались на ветвях пожухлии, покрываясь черной копотью. Воины вскинули руки с оружием над головой, воошебники с чародеями зашептали и двор напонился разноцветным сиянием. Словно огромная радуга поселилась на несколько секунд над костром.

Огонь полыхал. Мир молчал. Цивитас попрощался с теми, кто ушел. Лациф попрощался. А потом он пришел в столовую, поставил на стол огромный бутыль настойки Досса и пил. Много пил в одиночестве, осушая стакан за стаканом. Наконец хмельная рука подняла наполненный до краев последний бокал:

— Мои хорошие. За ваши жизни и за чужие! Простите меня. Потому как сам себя простить я уже не могу.

Лациф вошел в свои апартаменты, покачиваясь из стороны в сторону. В кроватке спокойно спал Саша и он, поглядев на него, бережно коснулся нежной детской щеки. Малыш заерзал и Лациф торопливо зашептал успокаивающие слова. Услышав отцовский голос, Саша улыбнулся во сне и, повернувшись на другой бочок, снова сладко заснул.

— Ты и Мирайя, все что у меня осталось- тихо пробормотал хмельной полностью разбитый король.

Перед глазами всплыли чудесные поразительные розовые глаза жрицы. Ее громкий голос, их извечные ссоры, ее дерзкие наряды и походка от бедра. Нежные руки и ласковые слова.

"Ты не сможешь спасти всех…"

— Черт-Лациф закрыл глаза, пытаясь успокоиться. — Кажется я убил уже больше, чем спас. Этому миру совсем не везет с королями-прошептал он, усаживаясь мимо кровати и сползая прямо на пол. — Этот мир такой же как и тот другой. Он отбирает все самое ценное! Я опять не успел! — зло взревел он, сдергивая с себя королевский наряд. — Долбаное дерьмо. Какого хрена я вообще полез к этому аспиду! — тело гомокула задрожало.

"Эй! Мужик! Успокойся! — услышал он напуганый голос демона.

Но огонь в его ладонях уже начал разгораться.

— Надо было плюнуть на эти кинжалы, на сердце. Чертовы кинжалы! — снова взревел он, наконец-то освободившись от одежды.

Вместо черно- алого наряда на короле появились старые добрые льняные штаны. Он провел горящими ладонями по волосам от затылка ко лбу и сьежился подобно напуганному ребенку. — Чуял ведь что будет беда. Чуял ведь!

Глаза вспыхнули.

" Лациф!" — взвился Гаут.

" Король"- тут же появилась перед ним лунная дева, что все это время незримо приглядывала за ним. — "Отдай".

— Забирай- измученно выдохнул он. — Но остальное оставь. Не хочу забывать.

Алая рука коснулась его черной макушки и дева заглянула в пожелтевшие глаза. Злость стала отступать, а тяжелый дым, сьедающей его ярости и злости, обратился в невесомый туман улыбающихся образов жены и сына.

"Не бойся, король, я всегда буду с тобой. Просто делай, что должен. А я буду рядом."