Зрячий

– А где шлемы? – озадаченно спросил я Рубца.

В наше время войлочная шапка, обшитая металлическими бляхами и с защитой для глаз, считалась обязательным элементом экипировки. Впрочем, здесь та же история – всё дело в заточке. Едва ли самодельный шлем спасет от вострой сабли.

– А вот шлемы у нас не приняты, – ухмыльнулся фехтовальщик. – Настоящий воин встречает противника с открытым лицом! Так завещал великий Ван Гааль. Если надо, возьмешь баклер, там будет.

Ага, Ван Гааль, стало быть. Тот самый основатель, помешанный на прямых клинках.

– Он сегодня будет? – спросил я.

Рубец удивленно воззрился на меня, а потом поведал снисходительно, явно сочувствуя моему невежеству:

– Руперт Ван Гааль, магистр сообщества «Спата», погиб полгода назад, защищая честь нашего братства. Он бился с двумя противниками сразу, обоих победил, но умер от ран чуть позже…

Вот так-так! Ничего этого агент Серый мне не говорил, то ли не знал, то ли не счел существенным. Конечно, что особенного? Бился предводитель на заточенных мечах с двоими противниками, порубил обоих, судя по всему, в капусту и сам благополучно преставился. А шлемов мы не носим, гордые…

Сомневаться в серьезности молодцев из «Спаты» не приходилось, но и отступать было некуда. Да я и не собирался – Арена влекла меня! Хотелось взять клинок в руки, почувствовать азарт сечи! Испытать то особое состояние, когда кровь закипает в жилах, а тело невесомо порхает над землей в опасном танце сабельной схватки.

Мы быстро переоделись, побросав лишнюю одежду в опустевший мешок, и двинулись к Арене.

Старый цирк порядком обветшал. Когда-то, в незапамятные времена, здесь проводились спортивные состязания, массовые игры и праздничные концерты. Потом отстроили Стадион, и все зрелища переместились туда, о цирке забыли.

Сейчас амфитеатр зиял чудовищными проломами в каменном теле на западе и востоке, как раз там, где когда-то были входы. Вокруг стеной стоял дикий колючий кустарник, но к большему пролому вела протоптанная дорожка, которой, судя по всему, постоянно пользовались. По этой тропе мы и вошли в цирк.

Сама Арена находилась много ниже входа, и я мог хорошо рассмотреть всё сверху. На аккуратно подстриженной траве стояли группами, бродили, переходя от компании к компании, переговаривались и смеялись около трех десятков человек. Перчатки, обшитые кожей, пока все держали в руках, оружие – в ножнах. Большинство, как и мы, носили кожаные жилеты.

Однако часть участников, примерно треть, отличалась от остальных. Эти были одеты в легкие кольчуги, на головах – круглые войлочные шапки. Хоть какая-то защита, не то что наши пижоны… Гости, стало быть…

Оружие пока не доставали. У «наших», которых легко было узнать по однотипным жилетам и непокрытой голове, имелись в основном прямые клинки. Ведь спата – длинный, прямой, обоюдоострый меч с закругленным или заостренным окончанием. У чужих, которых я про себя назвал «кольчугами», были сплошь изогнутые клинки – разные виды сабель и восточные мечи.

Мы с Рубцом как раз приближались к Арене, спускаясь по проходу мимо полуразрушенных зрительных рядов, когда толпа оживилась. Из людской массы вышел высокий парень с мощными плечами и поднял руки, призывая к тишине.

– Наш старшина! – жарко выдохнул мне в ухо Рубец.

– Доброго всем дня, господа! – заговорил он громким голосом. – О, простите, дамы и господа!

Послышались смешки. Приглядевшись, я, к своему удивлению, заметил среди «кольчуг» девушек. Их было немного, но они стояли среди ребят, экипированные и с оружием. Это оказалось для меня новостью. Мы тоже иногда приглашали девчонок, но только в качестве зрителей.

– Сегодня наконец свершилось давно задуманное и ожидаемое – мы принимаем гостей из славного братства «Елмань»! – продолжал глашатай. – Это наши братья по духу, единомышленники и единоверцы! Для каждого из нас нет ничего краше и притягательнее отточенной закаленной стали!

Под одобрительные выкрики мы влились в толпу. Я продвигался среди оживленных молодых людей. Ребята гомонили, сыпали шутками и незлобивыми подначками, готовые в любой момент взорваться хохотом. Чувствовалось, что у всех приподнятое настроение и здесь собрались для праздника.

Рубца многие узнавали, приветствовали и хлопали по плечу. На меня мало обращали внимание, иногда мельком кивали. Всех поглотила подготовка к действу.

Голос старшины гремел над Ареной:

– Рад поделиться с вами секретом, дорогие соратники, – наши друзья-елманцы тоже точат свои сабли! Они, как и мы, не променяют огненный праздник истинного боя на вяленькую забаву с тупыми клинками. Оставим такое развлечение сытым ленивым обывателям, нам с ними не по пути! Мы привыкли развлекаться трудно, с потом и кровью, с победной песней на сведенных судорогой губах!

Слова потонули в одобрительном реве. Глашатай сделал паузу и поднял руку. Гул стих.

– В наших рядах много отважных и умелых бойцов. В первую очередь давайте вспомним основателя «Спаты» Руперта Ван Гааля, павшего в неравном поединке и обессмертившего свое имя! – Толпа взревела. – И Збышека Ягодку, основоположника «Елмани»! Наш брат Збышек в тюрьме, власти заточили его за стремление к воле и победе! Но мы помним тебя, брат! Настанет день, и ты вернешься в наши ряды! И обыватель вздрогнет!..

Все потонуло в многоголосом реве. Клинки покинули ножны и заблистали на солнце, но старшина вновь поднял руку. На миг мне показалось, что он управляет толпой, как опытный дирижер оркестром. Тоже ведь информационная работа…

– Конечно, это не значит, что мы собрались в этот чудесный солнечный день для того, чтобы перерезать друг друга! – Из толпы послышались смешки. – У нас дружественная встреча, потому прошу соблюдать осторожность и пользоваться баклерами, – он указал на груду круглых щитов, обитых медью. – Тут должно хватить на всех желающих…

Предложение бойцы встретили вяло, я понял, что и от такой защиты многие откажутся.

– А сейчас традиционный выбор. Как всегда – гостям почетное право. Бои один на один, два на два, трое против троих. Групповые, если будут к этому желающие, проведем во второй половине дня. После перерыва…

* * *

Гостей оказалась дюжина, членов «Спаты» – вдвое больше. Мы выстроились в шеренгу по левую руку от старшины, и началась, как я догадался, хорошо знакомая многим процедура. Из группы «кольчуг» выступал боец. Иногда сразу подходил к нашей шеренге, иногда прохаживался в раздумьях перед строем, потом выбирал противника и хлопал его перчаткой по плечу. Соперники выходили на свободное пространство и обнажали оружие, отбрасывая ножны к щербатому бордюру арены.