Зубной Фей

— Здравствуйте, молодой человек, проходите, — удивленно и вместе как-то радостно улыбается мне хозяин дома.

— Здравствуйте! — рапортую и протягиваю руку для рукопожатия. С тестем, да еще и с таким приветливым, я собираюсь дружить. — Я к Юле.

— Я очень рад, — с каким-то странным смешком сказал мужчина и рукой показал, куда следует пройти. Его смешок я расценил, как издевку: наверняка думает «вот сейчас посмотрим, кто кого».

Вхожу в большую просторную комнату, где находится диван и телевизор. Зал. Так у нас всегда называют место, где стоят эти предметы.

Посередине дивана сидит моя Юлька, рядом с ней девочка лет девяти, а напротив трется этот парень.

Сейчас, при близком рассмотрении, вижу, что пацан еще совсем зеленый — лет двадцать — двадцать три, не больше. Он уже без куртки, в спортивных трико и какой-то растянутой толстовке. Еще и носок с дыркой! Жаних!

Однако стоит парень чересчур близко к Юле и продолжает что-то рассказывать, отчего она также заливисто смеется на пару с девочкой.

Всё резко обрывается, когда присутствующие замечают мой приход.

— Веник? — выпучив на меня свои огромные голубые глазищи, восклицает Юлька.

Парень сначала оценивающе окидывает меня взглядом — ровно таким же, каким смерил его я пару мгновений назад, и подойдя ко мне, некоторое время сканирующе смотрит мне в глаза. Я впериваюсь взглядом в соперника, давая понять, что отступать не намерен. Спустя несколько секунд наших гляделок, амбал всё же протягивает мне руку.

— Кирилл.

— Вениамин.

— Ксюша, — подпрыгивает ко мне маленькая хохотушка.

— Папа Саша, — так же насмешливо вклинивается между нами мой будущий тесть. Похоже, ирония у него в характере. — Вы садитесь, в ногах правды нет. Сейчас мама придёт, молочка, то есть горошка принесет, — снова юморит, пытаясь разрядить обстановку. — Оливье без горошка, что свадьба понарошку.

Отец выходит из комнаты, а мы одновременно поворачиваемся к Юльке. Я делаю быстрый шаг и уверенно сажусь рядом. Амбал-Кирилл вынужден устроиться напротив в кресле.

— Вень, это мне букет? — шепотом спрашивает девушка, когда мы с её ухажером неотрывно сверлим друг друга взглядами. Тут только я понимаю, что не подарил цветы и, как дурак, держу их у себя на коленях.

— Нет, это тёте Люде, — недовольно отвечаю, по-прежнему не глядя в её сторону. Не заслужила ты, Юля, пока цветов — водишь всяких к себе в дом! — Твой подарок в машине остался, — всё же добавляю, потому что мне совсем не хочется её обижать, пусть даже она и виновата.

— Добрый вечер, Венечка! — словно ураган влетает в комнату запыхавшаяся мама Юли. — Я так рада, что ты пришел к нам, а Юля так расстроилась, когда я встречу отменила… Ну, сам понимаешь, ручка в таком состоянии…

Я уже встал, чтобы подарить цветы тете Люде, как вдруг обернулся, чтобы понять, что она имеет ввиду, говоря о Юлиной руке.

Цветы падают на пол. Юлькина рука почти до локтя перебинтована.

Какой же я осел!

Бросаюсь к ней, а тетя Люда — к разбросанным цветам.

— Кирюша, помоги! Принеси ту вазу, что у тебя в комнате стоит с твоего дня рождения.

В моей голове переключается тумблер. «Кирюша», «комната», «день рождения».

— Так это твой брат??? — вскрикиваю, словно ошпаренный.

— Ну да, — непонимающе кивает Юля.

— Так ты не из-за него отменила встречу?

— Нет, — продолжает ничего не понимать девушка.

— Извините меня, — поворачиваюсь к членам Юлиной семьи, которые выстроились в один ряд и смотрят на меня округлившимися глазами. Тетя Люда держит цветы в охапке, из которой они один за другим очень эпично сползают на пол, Ксюшка ковыряет в носу, Кирилл чешет затылок, а папа Саша всё также хихикает. Похоже, это что-то нервное…

— Я думал, что он… ну… твой ухажер, — теперь мне даже неловко произносить это вслух.

— Кирюха, он думал, что ты уши жрёшь! — хохотнула Ксюшка.

— Ксюша! — Закричали на неё все четверо и тут же рассмеялись.

12. Продолжение следует…

— Ну хоть сегодня-то соль у нас имеется? — прыскаю смехом, входя на кухню в самый час пик приготовления к маминым именинам.

Прошел год после того, как мы с Вениамином стали встречаться, и полгода с нашей свадьбы. Мы решили не тянуть с этим. Гражданские браки неприемлемы ни в моей семье, ни в семье Веника, а переживать долгие разлуки с каждым днем становилось всё труднее. И к восьмому марта нас ждал сюрприз — чествование женщин двух семей переросло в празднование нашей официальной помолвки.

Мы поженились 12 июня, сыграв пышную свадьбу, на которой присутствовали все мамины подруги со своими мужьями. К концу вечера многие не могли вспомнить, по какому случаю собрались, ибо мы с женихом смылись сразу после продажи торта.

Мы не поехали в гостиницу, в которой нам специально заказали номер для новобрачных. Такси остановилось у двора нашей школы.

Почти в двенадцать ночи тут было тихо и пустынно, лишь свет фонарей освещал спортивную площадку. Мы влезли через лаз во двор и уселись на брусьях в углу школьного двора.

— Мы с пацанами тут частенько зависали, когда уроки прогуливали, — ностальгически улыбаясь, Веник обнимает меня одной рукой, прижимая к себе покрепче. — Тут курили втайне от учителей, тут и первый раз напились после школьной дискотеки в восьмом классе.

— А мы с девчонками отсюда следили за мальчишками, когда играли в казаки-разбойники на летней площадке. А еще здесь мы с одноклассником Димкой прятались от тебя, — театрально смущаясь, опускаю глаза, а потом поднимаю взгляд на Веника. Он смотрит тепло-тепло, будто я сейчас — самое милое, что ему приходилось видеть в своей жизни.

— Ты всегда была со мной, — как-то особенно проникновенно вдруг говорит он. — И теперь я хочу, чтобы ты была еще и в воспоминаниях. Ты понимаешь, что мы с тобой ходили по одним и тем же коридорам, учились у одних и тех учителей, видели ежедневно один и тот же пейзаж… Я всегда тебя искал. И нашел.

— А я всегда ждала, что ты меня найдешь…

Мы целуемся. Счастье переполняет и рвется наружу.

— Подожди, подожди, — я вдруг не могу состыковать его слова с рассказанным ранее, — ты же в седьмом классе в другую школу перевелся?