Зубы Дракона
Шрифт:
День труда в Европе отмечался первого мая, и везде на континенте рабочие проводили шествия, грандиозные митинги, пикники и игры, пели песни и слушали выступления своих лидеров, они хотели возместить себе триста шестьдесят четыре тяжелых дня. И вот теперь, за несколько недель было объявлено, что правительство Гитлера собирается объявить Первое мая «Днем национального труда». Это было правительство «истинного социализма». Оно было другом рабочих, было правительством труда, и больше не может быть классовой борьбы или любого конфликта интересов. При завершении революции рабочие могут праздновать её завоевания и новое прекрасное будущее, лежащее перед ними. Все эти золотые и пылкие слова пресса и радио донесли до каждого уголка Фатерланда. Кроме того, конечно, силы полиции и частных нацистских отрядов могли
«О, Ланни, вы должны приехать и увидеть это!» — восторженно написал Генрих Юнг. — «Это будет нечто, что никто не видел в мире до этого. Все наши молодежные силы соберутся в Люстгартене утром, и сам президент Гинденбург выступит перед нами. Во второй половине дня будут костюмированные шествия представителей каждого ремесла и профессии, даже каждое крупное предприятие Германии примет участие. Все соберутся на аэродроме Темпельхоф, и праздничное убранство превысит все, что вы могли бы себе представить. Богатые его оплатили за право сидеть рядом с фюрером. Конечно, он будет говорить, и после этого там будет фейерверк, как в бою, триста метров серебряного дождя! Прошу вас и вашу жену приехать и быть моими гостями. Вы всегда будете вспоминать, что Вы были свидетелями этих исторических сцен….
P.S. Я посылаю вам литературу о нашей замечательной новой рабочей программе. После этого у вас не останется никаких сомнений».
Ланни ответил, благодаря за письмо и выражая свои сожаления. Ничего не стоит поддерживать контакт с этим горячим молодым чиновником, а присланная им литература может когда-нибудь быть полезной Рику. Ланни был совершенно уверен, что не захочет посетить Германию, пока Адольф Гитлер остается её канцлером.
Празднование прошло со всем великолепием, которое обещал Генрих. Все было самым большим и детально разработанным, чем когда-либо, и даже крутые иностранные корреспонденты были поражены. Они сообщили, что нечто новое рождается в мире. К полудню на огромный аэродром собрались триста тысяч человек и в ожидании начала церемонии сидели на земле до восьми вечера. К этому времени туда набралась толпа в миллион или полтора миллиона человек, как полагают, это было наибольшее количество народу, когда-либо собранных в одном месте. Гитлер и Гинденбург в первый раз проехали вместе. Они проехали вдоль улицы Фридрих-штрассе, запруженной народом, выкрикивающим приветствия, и с транспарантами, говорящими: «За немецкий социализм», и «Честь рабочим». На трибуне стоял новый канцлер, глядя на огромное море лиц. Он стоял в центре внимания, снова и снова отдавая нацистское приветствие, и, когда, наконец, он заговорил, усилители донесли его голос до любой части аэродрома, а радио и провода разнесли его по всему миру.
Новый канцлер сообщил, что «немецкий народ должен снова научиться узнавать друг друга». Расхождения во мнениях в пределах Германии было обусловлено «человеческим безумием», а теперь должно быть исправлено «человеческой мудростью». Гитлер распорядился, чтобы отныне Первое мая должно стать днем всеобщей славы труду, и что его девиз должен быть: «Слава труду и Честь рабочему». Он сказал немцам то, что они хотели больше всего услышать: «Вы теперь не второсортный народ, а сильный, если вы хотите быть сильными». Он стал набожным и молился: «Господи, помоги нашей борьбе за свободу!»
Ничто не могло быть более красноречивым и благороднее. Ну, может быть Ади и подмигнул бы своему журналисту и сказал бы: «Ну, Юппхен, мы с этим справились», или что-нибудь вроде этого? В любом случае, на следующее утро профсоюзы Германии, представляющие четыре миллиона рабочих и имеющие годовой доход почти двести миллионов марок, были уничтожены одним ударом. Агенты по работе, так назывались нацистские группы, ведущие пропаганду в профсоюзах, и вооруженные банды появились в штаб-квартирах всех профсоюзов, арестовали всех сотрудников и бросили их в концентрационные лагеря. Средства профсоюзов были конфискованы, их газеты закрыты, их редакторы брошены в тюрьмы, их банки закрыты. И не было никакого сопротивления. Социалисты настаивали на ожидании, пока нацисты не сделают что-либо «незаконное». Вот и дождались.
«Что мы можем сделать?» — писал Фредди Ланни
в неподписанных письмах, напечатанных на машинке. Такое письмо вполне могло бы стоить ему жизни. — «Наши друзья собираются малыми группами в своих домах, но у них нет никакого оружия, и рядовые деморализованы трусостью своих лидеров. Прошёл слух, что кооперативы также будут конфискованы. Создается новая организация под названием «Немецкий Трудовой фронт», где руководителем будет Роберт Лей, пьяный хвастун, который организовал эти налёты. Я полагаю, газеты в Париже опубликуют его манифест, в котором он говорит: «Нет, рабочие, ваши учреждения священны и неприкосновенны для нас, национал-социалистов. Может кто-нибудь представить себе такое лицемерие? Разве слова потеряли всякий смысл? Не отвечай на это письмо и не пиши ничего, кроме безобидных вещей, наша почта, я почти уверен, просматривается. Мы вынуждены просить наших родственников за границей не присутствовать сейчас на любых политических собраниях. Причина этого ясна».Мучительная вещь для Ганси и Бесс сидеть, сложа руки в то время, как происходит этот ужас. Но нацисты ясно дали понять, что они собираются возродить древнюю варварскую традицию наказания невиновных членов семьи для того, чтобы запугать виновных. Человек не может стать хорошим антинацистским борцом, если знает, что может стать причиной, что его жену и детей, родителей, братьев и сестер бросят в концентрационные лагеря и подвергнут пыткам. У Ганси не было выбора, кроме как отменить обязательства играть на концертах в пользу беженцев.
«Подождите, по крайней мере, до тех пор, пока семья не выедет из Германии», — умоляла Бьюти. А молодые красные спросили у своей совести: «Что же тогда?» Имеют ли они право уйти на прогулочной яхте, когда друзья и товарищи страдают? С другой стороны, ведь папа нуждается в отдыхе? Чувство семейной солидарности сильно у евреев. «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе». [124] Господь в своей мудрости счел нужным забрать землю, но заповедь все же оставил. Ганси думал о своем отце, который дал ему все самое лучшее в мире, и теперь, несомненно, не получит никакого покоя, если его старший сын объявит войну нацистам. Кроме того, была мать, которая жила только для своей семьи, и у неё не было другого счастья. Можно ли держать её в ужасе всё это время?
124
Книга Исход, глава 20 стих 12
«Что вы думаете, Ланни?» — спросил сын древней Иудеи, который хотел быть артистом и реформатором в одно и то же время. И Ланни был вынужден, раскрыть ему схему, которую он подготовил для захвата Йоханнеса и освоения его денег. Ганси остался очень доволен. Это успокоило его совесть, и он смог продолжать свои занятия скрипкой. Но Бесс, самая трезвая из всех, заметила: «Это будет еще один либеральный журнал».
«Ты можешь иметь красный раздел и давать свои комментарии», — ответил Ланни с усмешкой.
«Это раскололо бы семью», — заявила внучка пуритан
Йоханнес написал, что получил паспорта для всей своей команды и установил дату прибытия яхты в Кале. Оттуда они проследуют к Рамсгит и несколько дней пробудут в Лондоне и, возможно, посетят Помрой-Нилсонов. Это будет увеселительная поездка, и можно будет делать всё, что доступно воображению. «Мы все заслужили отпуск», — говорилось в письме. Ланни подумал, что это заслужил Йоханнес Робин. Но заслужил ли его мистер Ирма Барнс?
Он написал в ответ: «Эмили Чэттерсворт сейчас в поместье «Буковый лес», и Ганси должен дать там концерт с очень приятной программой. Почему вам всей семьей не приехать и не провести несколько дней в Париже? Нам очень не терпится увидеть вас снова. Весенний Салон сейчас это самое интересное, что я видел за последние годы. Золтан здесь и продаст вам несколько прекрасных картин. Захаров находится в Балэнкуре и Мадам на выезде с ним. Я привезу вас, и вы сможете иметь Сеанс, и, возможно, встретиться еще раз с духами ваших умерших родственников. Я мог бы предложить вам и другие развлечения, есть и другие причины, почему нам не терпится увидеть вас».