Зудемон

– Ладно. Не буду больше тебя тревожить. До завтра.

– До завтра, – тихо ответил Валера и повесил трубку.

Он застыл на месте, думая о словах жены. В голове роились мысли: как достать деньги на подарок, как избежать встречи с Митькой и остаться в живых. В этот момент он вдруг услышал странный звук, словно кто-то прошептал за стеной одно слово: "Убьют."

Валера вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Решение пришло неожиданно: он не сделает всё сам. Собравшись с мыслями, он решился набрать номер Митьки.

– Чего тебе, Валера? Никак переживаешь, как завтра на рынок идти? – раздался знакомый голос с лёгкой усмешкой. – Не суетись, всё будет чики-пуки.

– Митька… спортивный костюм Adidas достать сможем? – спросил Валера, стараясь скрыть нервозность.

– Adidas? Ах ты модник. Ладно, завтра встретимся, будет тебе костюмчик. Только не вздумай дергаться, понял? – ответил Митька, насмехаясь.

– Понял, – коротко отозвался Валера, чувствуя, как внутри него растёт тревога.

– Вот и славно. Завтра как обычно, не опаздывай. И не думай глупостей, а то знаешь, как оно бывает.

Митька бросил трубку, оставив Валеру в тишине. Валера понимал, что завтра всё может закончиться плохо, но его желание сделать хоть что-то для сына было сильнее страха. Слова, услышанные ранее, "Убьют," снова пронеслись в его голове, но он отогнал их, решив, что это совпадение. Валера повесил трубку, но мысль о завтрашнем дне не отпускала его. Голоса в коридоре становились всё громче – старая коммунальная драма снова разворачивалась прямо у него за дверью.

Галина Ивановна, его соседка, известная своими вечными претензиями, вновь затеяла скандал.

– Да сколько можно! Опять весь холодильник забила! – кричала она, и её голос звенел от возмущения. – Я сколько раз говорила: у каждого своё место!

Соседка, женщина с суровым лицом, не привыкшая к уступкам, рванула в ответ:

– Да что ты лезешь постоянно? Что тебе не нравится? Своё поставила, вот и молчи! Или хочешь, чтобы я тебе ещё и на полке место уступила?

Галина Ивановна, не желавшая отступать, схватила первую попавшуюся банку с капустой и швырнула её на пол. Банка разбилась, рассол потёк по линолеуму, смешавшись с грязью и остатками недавнего ремонта.

– Ах ты, стерва! – соседка в ответ бросилась на неё, ударив по лицу.

Крики и шум быстро заполнили весь коридор. Жильцы, которые и так жили на грани нервного срыва из-за постоянных бытовых неурядиц, начали выходить из своих комнат, привлечённые шумом.

Валера, стоя у двери, видел, как атмосфера мгновенно накалилась. Грязные и выцветшие стены, обшарпанный пол и полки, на которых хранились предметы первой необходимости – всё это добавляло чувство безысходности. Жильцы, словно звери, запертые в клетке, начали выкрикивать обвинения, участвуя в ссоре, которая превращалась в нечто большее, чем просто конфликт из-за холодильника.

– Хватит, вызывайте милицию! – крикнул кто-то из соседей, едва сдерживаясь от того, чтобы самому не вмешаться в драку.

Валера наблюдал за всем этим со стороны, понимая, что эта сцена – лишь верхушка айсберга той жизни, в которой они все оказались. Мелочные ссоры, пьянство, грязь, бедность – это был их повседневный мир. Капуста на полу, стеклянные осколки, сдавленные крики женщин – всё это резало слух и зрение, как оживший кошмар.

Когда милиция наконец прибыла, офицеры молча разняли дерущихся, занеся их имена в журнал, который вряд ли кто-то будет потом проверять. Галина Ивановна, злобно зыркая на всех, схватилась за сердце, но её врагиня, видя это, только усмехнулась.

– Тебе бы поваляться в холодном коридоре, может, успокоишься, – прошипела она.

Милиционеры не спешили уводить ни одну из сторон. Для них это был всего лишь очередной вызов, обычная картина коммунальной жизни, где каждый день – как на войне.

Валера, видя, как конфликт рассасывается, почувствовал что-то похожее на облегчение. Он вернулся в свою комнату, тихо закрыл за собой дверь и снова оказался в затхлом пространстве, где каждое движение отражалось в тусклом свете единственной лампочки. Мысли вернулись к завтрашнему дню, к тому, как достать деньги на подарок сыну. Он знал одно: в этом мире нужно быть готовым ко всему, и завтра ему предстоит сделать важный шаг.

Холодный воздух сразу окутал его, несмотря на попытки старого радиатора согреть это пространство. Ощущение сырости и затхлости было здесь постоянным спутником, а обои на стенах, некогда светло-зелёные, теперь облупились и висели рваными полосами.

Комната была обставлена самым необходимым: старый диван, который когда-то, в другой жизни, был куплен для их с женой квартиры; небольшой стол, на котором валялись газеты и забытые письма, ещё от тех времен, когда он работал на заводе. Угол комнаты занимал старый шкаф, набитый одеждой и вещами, многие из которых Валера давно уже не носил.

На стене висела выцветшая фотография, на которой он, ещё молодой, стоит в форме заводского мастера, рядом с ним жена, улыбающаяся и гордая. Это было в те времена, когда у него была работа, дом и семья. Теперь же эти вещи казались ему чужими, как будто из другого мира.

В углу стоял маленький телевизор «Рубин», на котором когда-то они с сыном смотрели любимые передачи. Но теперь экран давно не включался, покрытый слоем пыли, и сам телевизор казался олицетворением всего, что он потерял.

Эта комната, полученная после развода через заводской профсоюз, была для него не просто жилищем, а напоминанием о том, что когда-то у него была нормальная жизнь. Воспоминания всплывали, едва он закрывал за собой дверь – о том, как раньше возвращался домой, где его ждали жена и сын, как вечером они собирались за ужином, обсуждая планы на будущее. Теперь же все это осталось в прошлом, и его новая жизнь в этой комнате была лишь тенью того, что когда-то у него было.

Он опустился на диван, чувствуя, как воспоминания давят на него. Он посмотрел на старый шкаф, который казался ему таким же устаревшим и ненужным, как и его собственная жизнь. Вещи, которые когда-то имели значение, теперь были всего лишь напоминанием о том, что всё хорошее уже давно прошло.

Но вдруг в тишине комнаты, где даже шорохи казались слишком громкими, Валера начал чувствовать, как его мысли начали уносить его в другую реальность. Казалось, что кто-то или что-то нашёптывало ему образы и картины, слишком яркие, чтобы быть случайными.

Он представил себя в кожаной куртке, с сигаретой в зубах, проходящим по темному переулку. Вокруг него люди, склоняющие головы в знак уважения. Бандиты, вдруг начинают выказывать ему почтение, чуть ли не кланяясь перед ним. Авторитеты, протягивают руку, дружески похлопывают по плечу, называя его «своим человеком».