Зулкибар (Книги 1-4)

– Сообщите мне, когда определитесь, - заявляет Кир, ухмыляясь, и разворачивается к выходу.

– Подождите!
– уже в отчаянии кричу я, - Кирдык, - мне нужен от Вас ребенок!

И тут этот гад замирает на секунду и вдруг начинает смеяться. Искренне так, светло, громко, от души... ржет. Ржет, скотина! Я что, бродячий фигляр?!

– Лин...
– захлебываясь смехом, стонет он, - ну и хозяйка у тебя... Это же...

– Кир, послушай, - говорю я, а у самой слезы на глазах. У Кира тоже слезы. От смеха. Он вытирает их ладонью.

– Полагаю, она серьезно, - вмешивается Лин.

– Вот именно! Вот именно, это-то и смешно!

Я от слез почти ничего уже не вижу. Возможно, поэтому не сразу замечаю, что, судя по характерным жестам, Мерлин-младший начинает плести заклинание. Это меня моментально приводит в себя.

– Лин! Нет!
– кричу, но понимаю, что поздно. Заклинание завершено и запущено.

Кир перестает смеяться, бледнеет.

– Что ты...
– начинает говорить он.

– Он видит!
– вскрикиваю я в отчаянии.

Глаза Лина расширяются.

– Ко мне!
– рычит Кир и вытягивает меч из ножен.

Мерлин глядит на меня умоляюще, поднимает руку и расплывается в воздухе. В шатер врываются четверо воинов.

Кир подходит ко мне, пристально смотрит в глаза.

– Приворот?! Ты надоумила?!

– Н-нет....
– лепечу я, - он..

Да я сама в ужасе, неужели не видно?

– Он - маг!

– Да... Но...

Кир поднимает руку, будто хочет меня ударить, но, скрипнув зубами, сдерживает свой порыв.

– Я с тобой...
– продолжает полковник, - после разберусь. Охранять ее!

И в спешном порядке меня покидает. Смотрю на его прямую, прямо-таки излучающую оскорбленность спину, вздыхаю. Ох, Лин, глупый княжич, что же ты наделал!

***

Вползла я в камеру, добрела на дрожащих ногах до скамейки, плюхнулась на нее и задумчиво уставилась на кентавра. Он стоял в паре метров от меня, у стены, и смотрел ... как бы это сказать? Осторожно так - с опаской, явно пытаясь понять, что со мной произошло и каких истерик от меня можно ожидать? Представляю, что он себе тут навыдумывал насчет моего времяпровождения с Журесом, да еще в "ошейнике покорности"! Вот теперь стоит, и вздохнуть лишний раз боится.

Какое-то время мы молча разглядывали друг друга, Иксион не выдержал первым.

– Дульсинея?
– осторожно позвал он.

– Ага, Дульсинея - это я, - отозвалась я, состроив исключительно глупую мину.

Бедный кентавр вздрогнул. Наверно, заподозрил, что я с перепугу с ума сошла. Ну, я бы с удовольствием его еще попугала, но мы все-таки не на приеме каком-нибудь, а в тюрьме.

– Расслабься, Иксиончик, со мной все в порядке, пострадало только мое самолюбие, но это лечится.

Я сделала паузу, давая кентавру осмыслить и переварить радостную весть, а потом задала вопрос, который давно уже следовало задать:

– Почему ты до сих пор не связался с Терином этим своим кентаврийским народным способом?

– Не могу.

– Это как это? Врал что ли?

– Для этого мне травка особенная нужна.

– Что ж ты, конь ретивый, не запасся травой?
– возмутилась я.

– Стража отобрала, - буркнул Иксион.

Ну, растудыть твою в тудыть! А я так рассчитывала на то, что кентавр свяжется с Терином и нас в срочном порядке прибегут спасать!

Я окинула Иксиона задумчивым взглядом и приняла гениальное решение:

– Валить отсюда надо.

Он выразительно зафыркал, ну коняга натуральная! Только вот мне смысл этих его многозначительных фырканий не понятен. Он красиво прогарцевал в моем направлении, остановился, сложив руки на груди и глядя на меня сверху вниз, осведомился:

– Как ты себе это представляешь, глупая женщина?

– Внезапно и стремительно, - отвечала я, встала на скамейку и тоже посмотрела на него...сверху вниз.
– Нам главное добраться до заблокированной части подвала. Нас защита пропустит, а вот посторонних нет.

– И что мы будем делать в заблокированной части подвала?
– терпеливо поинтересовался Иксион. Кажется, он опять начал подозревать, что я умом тронулась.

– Уйдем через потайной ход.

– И как мы, по-твоему, выйдем из камеры?

– Очень просто, - заявила я и, больше не тратя времени на разговоры, в один прыжок перелетела со скамейки на спину кентавра.

Он взвизгнул как испуганная лошадь и встал на дыбы. Но я к тому времени уже успела обнять его за талию и прижалась как к родному, так что сбросить меня не получилось. А потом, не дав ему опомниться, заверещала со всей дури:

– Спасите! Помогите! Насилуют! Ааааааа....

Не знаю, что больше всего шокировало Иксиона - мой визг, который был заключительным аккордом к внятной речи, или сама речь о том, что он меня насилует. Как бы то ни было, брыкаться и гарцевать, как коняга, которому колючка под хвост попала, он перестал.

Дверь в камеру распахнулась, явив испуганную физиономию Олафа.

– Вперед!
– велела я, как следует пришпорив Иксиона пятками в бока.

Он издал леденящий душу рык и рванул к двери, Олаф побледнел и попытался ее захлопнуть, да только не успел.

– Налево!
– подсказала я, когда мы выскочили из камеры.

И началось. Крики (это охрана). Визг (это я). Заковыристая брань (это Иксион). Беготня и суета (это все мы дружно вместе).

Кто сказал, что на кентаврах кататься здорово? Ни фига не здорово! Во-первых, я себе все внутренности растрясла и задницу отбила, потому что мчался он каким-то кособоким галопом, который мне ни у одной лошадки не встречался. Во-вторых, его человеческая часть мне весь обзор загораживала и я могла разглядеть, куда мы несемся, только высунувшись у него из подмышки, что не очень приятно, потому что не мылся Иксион с тех пор как в плен попал...а может быть, у кентавров вообще мыться считается дурным тоном?