Зверь 4

Вряд ли они решили уединиться в каком-нибудь закутке. Скорее всего они решили покинуть бал, а это означало только одно — Копылов что-то почувствовал.

— А это что за красотка? — спросил император, когда камера остановилась на моей новой знакомой.

— Это графиня Анна Фатеевна Моргова, — ответил я, не став дожидаться ответа Ангыра.

— Графиня Моргова? Ни разу о такой не слышал, — покачал головой Романов, глядя на окошечко камеры.

В этот момент рыжеволосая красавица подняла глаза и посмотрела точно на нас, улыбнулась так лучезарно, словно могла видеть нас сквозь экран. Я одернул себя, когда почувствовал, что мои губы тоже расплываются в улыбке.

— Ангыр, кто она такая и почему её пропустили? — ворчливо спросил император.

— То есть, вы не знаете ни её, ни её мужа? — удивленно спросил я.

— Да вообще первый раз вижу и слышу.

— Они же с Иркутска…

— Нет и никогда не было там графа Моргова, — буркнул император.

Словно услышав нас, «графиня» повернулась и неторопливо двинулась к выходу. Её слуга в красно-чёрной ливрее поспешил следом.

— Ладно, тогда я быстро на разведку, а вы присмотрите за Карамазовой! — велел я.

— Это… — неуверенно окликнул меня орк. — А Карамазовой-то тоже нигде нет.

— Как нет? — ахнул я и бросился к камерам.

И в самом деле Светланы нигде не было видно. Ни возле фуршетного стола, ни возле оркестра, ни рядом с окнами. Она как будто испарилась.

— Может она в дамскую комнату ушла? — я не хотел терять последнюю надежду.

— Нет, в дамской комнате её тоже нет, — ответил орк, прислонив палец к уху.

— У вас и там тоже камеры и датчики стоят? — поднял я бровь.

— Зато мы предотвратили диверсию со стороны Говардского и Лопырева. Эти два великовозрастных дурня задумали дрожжи закинуть в унитазы. После пары оплеух всё осознали и просили только ничего не говорить родителям, — хмыкнул орк.

— А выведи камеру на улицу, — попросил я.

Сказано — сделано. Я увидел, как Копылов и Корейко садились в машину представительского класса, а в ней… В ней что-то мелькнуло бирюзовое!

— Твою же дивизию! — выругался я и метнулся прочь из кабинета.

— Стой! Стой! — донеслось в спину, но разве меня можно было остановить?

Я умело маневрировал рядом с танцующими и даже никого не задел, когда выскочил наружу. Копылова и Корейко уже след простыл. Через пару минут подъехала и моя машина. Этого времени хватило, чтобы узнать адрес Копылова. Я запрыгнул внутрь, назвал название улицы и номер дома.

Единственное, на что я не обратил внимание, что за рулём сидел вовсе не тот гоблин, которого послал Бесстужев. Когда в салон упала граната, выпускающая зеленоватый газ, двери оказались заблокированы, а шторка шустро поднялась, я понял, что влип…

Глава 24

Знакомое чувство головной боли сопровождало моё пробуждение. И какого хрена такое происходит последнее время? Нет, ладно бы я бухал напропалую гномий самогон, так нет же! Самое обидное, что не пил эту дьявольскую жидкость, способную растворить старую засохшую краску на паркете.

Да, последствия от воздействия снотворного газа не очень положительные. Это не то снотворное, выпив которое легко засыпаешь и просыпаешься на мягкой кровати от солнечных зайчиков, неторопливо пасущихся на подушке. От этого снотворного я проснулся с дикой головной болью, а в глаза мне хреначил прожектор на двести двадцать ватт.

По крайней мере, ощущения были такими. И это пробуждение меня мало того, что не порадовало — оно меня ещё и очень сильно огорчило. Я проснулся и попытался закрыться от прожектора рукой, но оказалось, что моя рука мне уже не повинуется.

Паралич?

Да, именно такой была моя первая мысль. Я и в самом деле подумал, что меня нечаянно уронили с пятнадцатого этажа и повредили спину. Теперь моя судьба всегда ездить на инвалидной коляске и ходить только под себя.

Вот такие вот мысли приходят в голову, когда просыпаешься от долбаного зеленого газа!

Когда смог проморгаться и скосить глаза прочь от бьющего в них фонаря, я обнаружил себя лежащим на каталке медицинского типа. Причем я был прикован ремнями крепко-накрепко к поручням этой самой каталки.

Руки-ноги были на месте, а это уже не самое плохое пробуждение, должен я вам сказать. Один мой знакомый ведьмак как-то уснул после бурной ночки с одной красоткой, а проснулся уже инвалидом первой группы. Да, повелся на красивое личико людоедки, а её семейство обрело еду на несколько дней. Он сумел набрать тревожный номер, когда пообещал своей «зазнобе» привести ещё парочку людей в логово. По номеру его и отследили…

А так, я понапрягал мышцы рук и ног, всё вроде бы действовало. На сорочке, а я ещё был в своём бальном костюме, не краснело никаких пятен. Значит, печень на продажу не вырезали, что тоже не может не радовать. Да и вообще в целом я был цел и здоров, если только не считать разламывающуюся башку.

Я находился в небольшом облицованном белой плиткой зале. Кроме моей тут ещё находились три каталки, причем на одной из них виднелся силуэт, накрытый простынёй. У стены стояли три стеклянных шкафа-холодильника, в которых виднелись пакеты с красной жидкостью.

Вряд ли эта жидкость была вином — только извращенец будет хранить вино в гемаконах. Нет, эти пакеты предназначены для сбора кровушки. И, судя по тому, что в комнате было довольно-таки прохладно, а светодиоды холодильных камер указывал на беспрестанную работу, то можно сделать вывод, что я находился в «кладовке». Да, в такой вот своеобразной вампирской кладовочке.

Осталось только дождаться хозяина, чтобы поздороваться и подставить его нетерпеливым зубкам свою многострадальную шейку. Блин, а ведь я даже помылся перед балом! Нет бы грязную шею подставить, чтобы этого упыря перевернуло от отвращения!

Кто же находился под соседней простынкой? Шевеления от дыхания не видно, никаких признаков жизни и прочего. По силуэту фигуры можно было понять, что женщина, но вот кто именно?

Надо мной светил вовсе не прожектор, а стоматологический светильник. То есть стоял рядом и шарашил что есть силы мне в лицо. Смотреть на него было неприятно. Я отвернулся, чтобы хоть немного остудить воспаленную роговицу глаз.

В это время послышался скрежет замочной скважины. Белая дверь открылась и в кладовочку с улыбкой на морде вошел довольный собой орк Семён Алексеевич Копылов. Дверь закрылась и мы остались одни. Он прошелся мимо меня, любуясь моей лежащей фигурой. После этого хмыкнул и произнес: