Зверь 5

— Так всегда пахнет, когда он приходит, — ответил Петька.

Маша взвизгнула и показала рукой на свою кровать. На груди у медвежонка Серёжки сидела большая лягушка. Её чёрные буркалы смотрели на вошедших людей. Петька вспомнил, как похожие бездушные глаза пялились на него в ТУ ночь.

— Так вот куда ты постоянно сбегаешь, — всплеснула руками мама. — Дети, не пугайтесь, пару таких квакш я держу в молоке, да вот одна лягушка-путешественница постоянно куда-то пропадает. Как она попадает к вам? Ага, так и есть, крысы прогрызли к вам вход в шкафу, вот она и пролезает. Завтра же отец заделает дыру, и поедем кота выбирать, а сейчас спать-спать-спать. Умнички вы мои… герои!

Мама унесла лягушку из комнаты и потом уложила детей, поцеловала каждого в лобик.

— Маш, а всё-таки мы в самом деле герои, — шепнул засыпающий Петька. — Такого Бабайку поймали! А когда я ему ножик в попу воткнул, то думал, что лезвие поломается. Какие мы всё-таки молодцы!

— Ага, а когда вырастем, тогда ещё и с Кризисом справимся, — пробормотала Маша и крепче прижала к себе медвежонка Серёжку.

Крики на улице стихли. Отец пришёл и заскрипел пружинами за стеной. Удмурт тоже успокоился и перестал лаять, ночной воздух наполнился скрежетом сверчков. Воцарилась тишина…

Серебристый лунный луч скользнул по Машиной подушке и задержался на оторванной голове плюшевого мишки. Из округлого шара вылезла грязная вата, туловище лежало неподалёку, разорванное на мелкие кусочки.

Под кроватью Петьки тихо дзинькнуло, словно кто-то сдвинул в сторону игрушечный автомобиль. В комнате усилился запах гнилых яблок и свежевскопанной земли…

Глава 3

У нормальных людей утро начинается с трели звонка будильника, кофе и яичницы или каши. У меня же утро началось с привычной перепалки Чопли и Маринки. За пять минут до обязательного отзвона будильника раздался тонкий крик:

— Чо, пля? Опять эта желтая дрисня? А я говорю, что Эдгарт глазунью больше любит, чем омлет!

— Уж мне-то не рассказывай! Сколько его знаю — всегда утром омлет трескал за обе щеки, да ещё и нахваливал! — не осталась в долгу Маринка. — А ты могла бы хотя бы чайник поставить, не говоря уж о том, чтобы кофе сварить!

— Какой кофе? Он же чай любит! И не надо ему с утра давление поднимать!

— Я это давление по ночам сбрасываю, так что по утрам могу и поднять немного!

— Знаю, как ты сбрасываешь — специально орёшь так, что ни одни беруши не спасают!

— Можешь снять себе гостиницу и там прекрасно выспаться!

— Да когда же вы мне дадите выспаться в конце-то концов? — заорал я из своей комнаты. — Чего раскудахтались с утра пораньше?

Вот надо бы в них ещё подушкой запулить, но потом придётся обратно тащить, ведь ни одна не удосужится принести её обратно.

— Мы раскудахтались? — тут же переключилась на меня Чопля. — Получается, что ты петух среди нас? Так чего ты там кукарекаешь? Иди сюда и скажи это Маринке в лицо, а то она ни хрена не догоняет, что ты терпеть не можешь яичницу-глазунью!

— Да мне наплевать — что будет на завтрак! Лишь бы я спустился выспавшимся и отдохнувшим! — крикнул я в ответ.

— Вот-вот! Спустись и скажи это Маринке в лицо, а то она ни хрена не догоняет, что тебе высыпаться нужно, а не выливаться! — тут же поддержала Чопля.

Высыпаться, выливаться… Как будто я соль в солонке или молоко в пакете… Да уж, когда я неотдохнувший, то злой и ворчливый. Вот сейчас и пойду свою злость и ворчливость выливать на двух вечно воюющих подружек. Пусть знают, что будить меня по утрам — участь бездушного телефона. Уж он-то привык выслушивать от меня всякое-разное-дурное-грязное.

Когда я со смурной рожей вышел на кухню, накинув халатик на своё молодое, поджарое тело, подруги сразу же притихли. Они интуитивно поняли, что сейчас я им выскажу всё, что думаю про них, про их скандалы, и про моё пробуждение. И вряд ли им это понравится…

Когда я только собрался выплеснуть волну негодования и даже подобрал нужные слова для открытия шлюзов для полноводного розлива, зазвонил телефон. Я хмуро взглянул на экран — кому там жизнь не мила, звонить в такую рань?

Тисвиса? Чего её с утра на звонки пробило? Тоже хочет настроение с начала дня испортить?

— Оллё! — вместо приветствия буркнул я. — Кому не спится в семь часов ночи?

— Привет, боярин! — также ласково ответила Тисвиса. — Как тут уснуть, когда такое… До сих пор потряхивает…

— Заинтриговала. Что у вас случилось? — ухватил я крепче телефон, окончательно стряхивая остатки сна.

Марина и Чопля подтянулись ближе, навострив уши. Они заметили перемену в моём лице. Насторожились.

— У нас тут такое в Ухматово… Такое… — гоблинша всхлипнула.

— Тисвиса, вздохни и выдохни. Прекращай наводить истерику. Скажи чётко и ясно — что у вас произошло?

Гоблинша последовала моему совету, а потом отрапортовала:

— В доме Николая Кузьмина нашли мёртвыми его и жену… Сынишка девяти лет остался, седой весь… И дочка малая. Умершие выглядят так, как будто их выпили всех подчистую. Кто-то неизвестный пришёл и выпил… Вытянул все соки… Эдгарт Николаевич, вы же это… как-то сумели Серёжку на время оживить? Может быть, и у Кузьминых удастся выяснить — кто с ними такое сотворил? Уж больно жалко Петьку и Машу, совсем одни ребятенки остались… А Петька… Только заикается и всё талдычит — Бабайка да Бабайка… И слёзы текут без конца.

Опять выпитые досуха. Кто же с ними такое сотворил?

Неужели опять какая зазовка шалит? Или какая другая пакость объявилась?

И это в деревне под моим руководством? В том самом месте, которое я обязан был оберегать взамен на налоги и прочие боярские блага… То есть кто-то решил пошалить в вотчине ведьмака, а это чревато последствиями.

Дурными последствиями для шалящего!

Я никому не позволю обижать своих!

Эх и зелье всё израсходовал как не вовремя. Знал бы — оставил ради такого. А так… Пока соберёшь необходимые ингредиенты, пока сваришь, да пока настоится… Нет, не успеть к излёту душ. А спрашивать у других ведьмаков… так гордость не позволит и открывать себя не хочется. Да и вряд ли у них будет при себе зелье оживления. Слишком уж долго и муторно с ним возиться.

— Насчёт оживления сложно, Тисвиса, — честно ответил я. — Если бы не оживил Сергея, то и хватило бы на разговор с отцом семейства, а так… Придётся у пацана добиваться, что и как. Полиция уже там? Морфы что-нибудь нанюхали?

— Да, я их вызвала, а потом вам позвонила. Как что будет известно — сразу же перезвоню. Ох, горе-то какое… И ведь надо же такому случиться? Маленькая вообще лежит, ручки на груди сложила, как ангелочек какой… Может, вы подъедете? Посмотрите?

— На трупы смотреть? — вздохнул я. — Да уж, не самое шикарное начало дня.