Зверь из бездны

— Я ищу девушку по имени Славия, — сказал я на всякий случай. — Возможно, теперь ее зовут как-то иначе. Я видел ее здесь, на этом самом месте. Вот тут, у колонны, где вы стоите. Вы не застали ее здесь?

— Нет, к сожалению, не застал. — Последовал еще один тяжелый вздох. — Разве кого-нибудь можно где-то застать?

В общем-то, следовало считать, что разговор состоялся: я получил ответ на свой вопрос и мог незамедлительно пускаться в дальнейшие поиски, потому что вступать в длительную беседу с Отшельником было, по-моему, занятием бесперспективным. И все-таки я подал реплику, просто в силу своей привычки добиваться точности от собеседников (а собеседниками моими зачастую бывали граждане, подозреваемые в нарушении закона):

— Но я-то вас здесь застал, не так ли?

Отшельник растянул бледные губы в слабом подобии грустной улыбки и кивнул.

— Да, вы застали меня здесь. Но не я вас застал, а вы меня. Я никого и нигде не могу застать. Пытаюсь — и не могу. Я брожу, я скитаюсь… Где я только не бываю… И никогда и нигде никого нет. Никого…

Он все-таки изменился, он был не таким, как при нашей первой встрече. И дело было не в одежде и не во внешности, хотя и в этом тоже. Теперь он вполне вразумительно беседовал со мной… только, к сожалению, мне этот разговор ничем не мог помочь.

— Вы застали меня здесь, — продолжал Отшельник после очередного тяжелого вздоха, — потому что похожи на меня… Подобны мне… Вы не из этого мира, я чувствую. Вы ищете девушку, ради нее вы пришли сюда… переступили порог… Я тоже когда-то пришел сюда… Пришел сам, чтобы найти здесь кого-то… уже не помню, кого… Найти и увести отсюда… Или мне это только кажется?.. Не знаю…

Я смотрел на Отшельника во все глаза, я не верил собственным ушам. Он живым попал в Преддверие? Он тоже живым попал в Преддверие?.. Уже не помнит, когда, уже не помнит, кого собирался вызволить отсюда… У меня мурашки побежали по спине при мысли о том, что, возможно, передо мной стоит тот самый мифический Орфей, некогда пришедший сюда за несчастной Эвридикой. В том древнем мифе Орфей вернулся в свой мир, в наш мир… а вдруг на самом деле не вернулся, навсегда оставшись в Преддверии? И что если и мне предстоит, подобно Отшельнику-Орфею, тоже остаться здесь навсегда и забыть о том, кто я и зачем когда-то шагнул с обрыва на Альбатросе? И я, и Стан будем вечно скитаться по пространствам Преддверия, постепенно забывая обо всем… Навсегда забывая обо всем…

— Вы ничего не помните? — потрясенно спросил я. — Не помните, зачем пришли сюда? Не помните, как вас зовут?

— Нет, не помню, — тихо ответил Отшельник. — Я ничего не помню. Я брожу, я скитаюсь, меня постоянно тянет в путь… Но я нигде никого не встречаю… Ничего не помню… Только иногда мне кажется… я вижу чье-то лицо… Тот человек… я что-то сделал ему, что-то недоброе… Я вижу его глаза… Он что-то сказал мне… И вот я иду… я иду по бесконечным дорогам… я постоянно в пути… Иногда словно чей-то голос шепчет вот здесь, — Отшельник медленно поднял руку и коснулся длинных седых спутанных волос, свисающих на плечи, — вот здесь, в голове… «Агасфер, — шепчет мне голос. — Агасфер…» Может быть, это и есть мое имя? Но мне ничего не говорит это имя — я не помню, кем был… А вы еще помните свое имя?

— Да, — сказал я. Имя Агасфер было мне совершенно незнакомо. — Меня зовут Леонардо. Леонардо-Валентин Грег.

Отшельник окинул меня печальным взглядом и опустил голову. Ни единого движения не происходило вокруг, все было застывшим, окаменевшим, навсегда изъятым из времени. Славия покинула эти края и искать ее нужно было в другом месте.

— Леонардо… — задумчиво произнес Отшельник и вновь посмотрел на меня. — Леонардо… Что-то… Когда-то… Леонардо… Никак не могу вспомнить… Мне кажется, что-то… Картины?.. — Он опять погрузился в молчание.

Я не решался тревожить его. Мне было как-то неловко тревожить его…

— Нет, не помню, — наконец со вздохом сказан он. — Мне снова нужно идти, Леонардо… Мне всегда нужно идти… Прощайте, Леонардо…

Он медленно повернулся ко мне спиной и, придерживаясь рукой за колонну, спустился с невысокого постамента. И, ссутулившись, побрел по негнущейся неподвижной траве.

— А вы не пробовали попросить помощи у Голоса? — громко сказал я в его сгорбленную спину.

— Он не поможет мне, — не оборачиваясь, ответил он. — Не в его силах помочь мне. У меня есть только один голос: тот, что шепчет мне: «Агасфер… Агасфер…» Мы еще когда-нибудь встретимся, Леонардо.

Я стоял и смотрел ему вслед. И вновь невольно представлял себе, что вот так и я… и я, и Стан… Вот так и мы будем вечно скитаться по Преддверию…

— Попробуйте еще раз! — крикнул я. — Голос может помочь!

Он не обернулся. Он удалялся по негнущейся траве, вечный скиталец Преддверия, так и не нашедший того, зачем пришел сюда, и забывший собственную жизнь.

«Надо разыскать Стана», — подумал я.

Я закрыл глаза и постарался отчетливо представить долину, окаймленную холмами, представить такой, какой она была до вторжения пустоты, с ее лугами, и рощами, с тихим озером и каменным обломком, возвышающимся над травой. Я представил стоящего у воды Стана в распахнутой серой куртке. Сосредоточиться на всем сразу было занятием не из легких, но я повторял и повторял попытки, я старался изо всех сил, полностью отрешившись от окружающего.

Кто-то тронул меня за плечо и я мгновенно открыл глаза.

— Порядок! — удовлетворенно сказал Стан. — Нашелся, дружище!

— Это еще как посмотреть, кто из нас нашелся, — заметил я и огляделся.

Да, несомненно, мы находились в Биерре, на берегу озера, возле той же черной коряги. Пустота, всосавшая долину, извергла ее назад, ничуть не изменив облик Биерры. Все вокруг было таким же, как раньше, только…

— А где же Вергилий? — спросил я.

— Не знаю, — ответил Стан. — Ничего, он здешний, не пропадет! А когда и где ты успел меня искать? Ты что, разве не растворялся в этом вакууме? — Он поежился, — Оч-чень странное ощущение, скажу тебе, когда все соображаешь, когда чувствуешь себя нормальным гомо сапиенсом, а вот тела-то у тебя и нет. Весьма специфическое ощущеньице, не приведи Господь еще раз такое испытать!

— Да, ощущение своеобразное, — согласился я. — Спасибо Вергилию за совет. По-моему, это что-то наподобие нуль-перехода.

— Ты о чем, Лео?

— Я представил ту местность, что мне привиделась… с черными колоннами… И действительно попал туда. А потом представил Биерру и тебя — и вот я здесь.

— Чудеса-а… — протянул Стан и встрепенулся. — А Славия?

— Славии там нет. Там был один… Агасфер, так его зовут. Говорит, что тоже попал сюда… живым… Как мы с тобой.

— Агасфер? — Стан изумленно уставился на меня, попятился и чуть не упал, наткнувшись на корягу. — Он сказал, что его зовут Агасфер?

— Да, Агасфер. — Я не понял, чем вызвана столь сильная реакция Стана. — Это имя тебе о чем-то говорит?

— Еще бы! Когда мы занимались твоими поисками, Валентин снабжал меня разными интересными сведениями. В частности, об Агасфере. Что он тебе рассказал?

Я изложил Стану содержание своей краткой беседы с Отшельником, упомянув о том, что уже встречался с ним на лесной поляне. Стан слушал, затаив дыхание, но весь его вид говорил о том, что ему не терпится сообщить мне некую интересную новость.

— Несомненно! — воскликнул он, когда я закончил свой рассказ. — Это тот самый Вечный Жид, о котором мне говорил Валентин! Человек, прогнавший Христа… — Стан возбужденно зашагал по берегу из стороны в сторону, делая резкие повороты. — Так вот, значит, почему его давно никто не видел! Он теперь здесь, в Преддверии! Никого он здесь не ищет, Лео! Он просто обречен вечно скитаться… Понимаешь, Господь наказал его бессмертием и вечными скитаниями.

Наказание бессмертием и вечными скитаниями… А наказание ли это или, напротив, неслыханная милость? Никогда не умирать и бродить по бесконечной Вселенной, заглядывая в самые отдаленные ее уголки, бывать в любых мирах, жить без оглядки, не дрожа над каждым ушедшим в прошлое днем, не думать о том, что дней этих остается у тебя все меньше и меньше… Да, лет двадцать, да что там — еще лет десять назад я, пожалуй, был бы в восторге, получив подобную возможность. Не скажу, что теперь я стал умнее, чем двадцать или десять лет назад, но все-таки, наверное, умудренное; ведь ум и мудрость — это совсем не одно и то же. Так что для меня бессмертие и вечные скитания вряд ли показались бы теперь благом. И вообще само понятие «вечность», по-моему, никак не стыкуется с человеком и претит природе человеческой; от этого понятия веет холодом и безумием… Предоставь человеку вечность — и он перестанет быть человеком.