Зверь из бездны

Эвридика Карреро тихо заплакала, уткнувшись лицом в его змеиную эмблему. Я представлялся самому себе садистом и упрекал себя за то, что полез со своими полицейскими вопросами. Ее нужно было оставить в покое, ей нужно было дать время, чтобы сгладился в памяти этот ужас, чтобы она пришла в норму… но не имел я сейчас никакого права беззаботно разбрасываться минутами и часами! Совершались какие-то невероятные и вряд ли умножающие добро события, и нужно было действовать немедленно, чтобы в самом начале перехватить и остановить возможную лавину.

— Руки, госпожа Карреро! — сломив собственное внутреннее сопротивление и положив конец колебаниям, упорно продолжал я. — У вашего монстра были человеческие руки. Чьи это руки? Что за серая полоска на левом запястье? — Я торопливо швырял вопросы, рассчитывая хоть на какой-нибудь просвет. — Почему его клыки превратились в лед, почему вместо…

— Господин Грег, я протестую! — прошипел доктор Кастальес. Мне показалось, что сейчас он бросится на меня, и я приготовился блокировать его выпад. — Где же ваши хваленые принципы?

— Почему вместо пальцев у него были сосульки? — упорствовал я. — Кого он мог бы вам напомнить? Или напомнил?

Эвридика Карреро с неожиданной силой вырвала свою ладонь из руки доктора Кастальеса. Ее расширившиеся глаза, не мигая, смотрели на меня.

— От него… шел… холод… — короткими частыми выдохами прошептала она. — Холод… Огненный холод… Только сейчас… Только сейчас… вспомнила… его голос… Пришел… твой… Орфей… Орфей…

Глаза ее закатились и она, обмякнув, прильнула к доктору Кастальесу. Доктор, прорычав что-то в мой адрес, обхватил ее за плечи и снизу вверх ткнул своим коленом в подлокотник кресла. Высокая спинка опустилась, образовав единую горизонтальную поверхность с сиденьем. Доктор бережно опустил Эвридику Карреро и тут же бросился к панели коммуникации. В этот момент мягко пропел короткий сигнал и раздался знакомый голос консьержки:

— Госпожа Карреро, к вам ваш муж.

— Подождите, Катрин! — Доктор Кастальес навис над панелью. — Первый пост, это Кастальес. Штурм-комплекс в третью палату.

Он выпрямился, вновь подошел к неподвижно лежащей Эвридике Карреро, нащупал ее пульс. Меня он больше не замечал. Я выкарабкался из-за столика и тоже направился было к ним, но доктор остановил меня, решительно выставив руку в мою сторону.

— По-моему, вы здесь лишний, господин Грег, — сухо и непреклонно процедил он, по-прежнему не глядя на меня. — Обещаю, что пока госпожа Карреро находится здесь, ни один полицейский служака не будет к ней допущен.

— Извините, доктор, — искренне сказал я. — Сожалею, но я действовал в интересах следствия, а значит, и в интересах госпожи Карреро. И все-таки наш разговор оказался небезрезультатным.

Он повернулся ко мне спиной. Дверь откатилась в сторону и медициния с поста номер один начала вкатывать в палату что-то полупрозрачное и угловатое.

— Хочу заметить, что решение о дальнейших контактах с госпожой Карреро будете принимать не вы, доктор, — все-таки не удержался я, отходя в сторону и пропуская длинноногую медицинию.

— Сюда, Таня, подключайте. Запускайте с минус-экстремума, — начал распоряжаться доктор Кастальес, полностью проигнорировав мое заявление.

— До свидания, — сказал я и направился к выходу из палаты.

— До свидания, — отозвалась вежливая медициния Таня. — Сейчас, доктор, одну секунду…

На обратном пути к воротам мне вновь повстречался деловитый еж. Я остановился, осмотрелся по сторонам и свернул к пруду. Сел на еще не просохшую после дождя деревянную скамейку, подобрал с земли размокший, но все равно колючий орех-игольник и с размаху бросил в серую воду.

Орфей… Бесплотное, если верить в надежность системы «Комплекс-плюс», чудовище назвало себя Орфеем. Зацепка это или нет? Есть ли среди знакомых четы Карреро люди с таким именем? Навести справки, а при отрицательном результате выяснить, сколько Орфеев проживает в Мериде-Гвадиане. В округе. В других округах. Если понадобится — не только на Журавлиной Стае, но и во всех мирах. Установить каждого. Задача нелегкая, но посильная. Не сложнее других задач.

Орфей… Что-то знакомое чудилось мне в этом слове. Что-то, как будто бы связанное с музыкой. Название какой-нибудь музыкальной системы? Певец с мелоса в кафе «Якорь на дне»?

Что ж, пойдем наводить справки — день только начался. Правда, уже не мешало бы и перекусить…

9 ЖУРАВЛИНАЯ СТАЯ. НЕСЧАСТНЫЙ ПРИЗРАК

Ворота по-прежнему были закрыты и я опять вошел в консьерж-бокс. Миловидная Катрин строго разговаривала по визио с кудрявым черноглазым и зареванным малышом. Я кивнул ей и тут заметил высокого, слегка сутулого человека в легком светло-коричневом костюме с короткими рукавами. Он застыл спиной ко мне у прозрачной стены за растущим прямо из пола то ли деревом, то ли кустом с густыми красно-коричневыми зубчатыми листьями и почти сливался с ним. У ног его стояла плотно набитая темная сумка, чем-то похожая на джонни, только без бодро торчащего вверх хвоста. Человек обернулся на звук моих шагов и я увидел бледное лицо с тонким носом, широко расставленными глазами, крепко сжатыми губами и аккуратной бородкой-подковкой, доходящей до выпуклых скул. Лицо было очень выразительным и запоминающимся; с таким лицом можно было, по-моему, успешно претендовать на роль Второго Искусителя в философской синтезе «Виноград отцов», оттеснив Герда Линсверта. Я догадался, что это господин Луис Карреро, совладелец и капитан-директор лидер-секции «Карреро А», сорок первый округ, Мерида-Гвадиана, муж госпожи Звридики Карреро. Следовало признать, что они были вполне под стать друг другу.

Общение (при необходимости) с господином Карреро тоже входило в мои предварительные планы, только я намерен был осуществить его позже, наведя кое-какие дополнительные справки. Поэтому я продолжал свой путь к двери, ведущей на улицу, но тут господин Карреро окликнул меня.

— Прошу прощения, — сказал он и направился ко мне, оставив на полу сумку-джонни. — Мое имя Луис Саманта Карреро.

Он протянул мне руку, я пожал ее и не сразу отвел взгляд от этой руки. От этой поросшей черными волосами крепкой руки с бледной, словно не поддающейся загару кожей.

— Еще раз прошу прощения, но я видел, что вы только что были в палате моей жены. — Он показал на экран у барьера. — Вместе с господином Кастальесом. Что там случилось? Почему меня не пускают к Дике?

Катрин оторвалась от визио и через плечо посмотрела на него. А я посмотрел на левое запястье господина Карреро. Запястье было тоже волосатым, с выступающей под кожей округлой костью, и не было на нем никакой полосы. Ни серой, ни черной.

— Ей стало хуже? У нее приступ? — продолжал допытываться Луис Карреро. — Скажите, ради Бога, а то от этой, — он пренебрежительно кивнул на консьержку, — ничего не добьешься: «подождите» да «подождите» — и никаких объяснений. Вы коллега доктора Кастальеса?

«А ведь вы ее очень ревнуете к кому-то, господин Карреро, — подумал я. — Или ко всем сразу. Окружили аппаратурой слежения… Ревность — темное чувство, одно из мытарств души, и силу имеет немалую…»

— Я не коллега доктора Кастальеса, — сказал я, глядя на его красивое, хотя и слегка обрюзгшее лицо с тенями под глазами. — Я сотрудник полиции. Вашей жене сейчас оказывают помощь. Думаю, все обойдется.

Я не стал уточнять, что являюсь невольным виновником происшедшего господину Карреро это нисколько бы не помогло. И мне тоже.