Зверь из бездны

Реконструкция, результаты тестирования и медицинская карта Дэйва Гринсона, зарегистрированная в рубеж-управлении Совета Ассоциации, прилагались, но я просмотрел все это в ускоренном темпе, ни на чем не задерживаясь. Я уже знал, что там нет никаких зацепок.

Как заявляли свидетели, Дэйв Гринсон, добежав до авиакара, вел себя так, будто не собирался скрываться с места происшествия. Вместо того, чтобы улетать, он смотрел на пылающий дом, держа оружие наизготовку, словно из огня могли в любую секунду появиться какие-то враги. Заключение экспертизы: признаков пиромании не выявлено.

Действия Дэйва Гринсона окончательно убедили меня в правдивости его показаний. Обезумевшая от страха Эвридика Карреро, вырвавшись из объятий призрака, умчалась подальше от него на своей «рыбе-кибе». Бывалый моряк Святослав Евсеев, не помня себя, гнал такси куда глаза глядят, и неизвестно, куда бы его пригнал, если бы не коварный дорожный поворот. Действующий рубежник Дэйв Гринсон пытался уничтожить монстра, стреляя из инвертора, а когда это не удалось, отбежал к авиакару, но не улетел. Пересилил страх.

Дэйв Гринсон стрелял в монстра…

Я немного приуныл и вновь взял светомаркер. Возможно ли создание биомассы, способной выдержать попадание заряда такого мощного оружия, как инвертор?..

Впрочем, Дэйв Гринсон мог и не попасть, успокоил я себя.

Пробежав взглядом по биографическим сведениям о подозреваемом (место рождения — Иволга, Торборг… место проживания — Иволга, Торборг. Соколиная, Кремс… вид деятельности… периодизация… статистическая карта…), я перешел к показаниям Дэйва Гринсона.

Дэйв Гринсон смотрел на меня с экрана. Он оказался здоровенным парнем с широким скуластым лицом; довольно длинные светлые волосы закрывали лоб до самых бровей, голубые, широко расставленные глаза не были очень веселыми, но и не таили злобы. Светлая курчавая бородка, узкой полосой охватывающая нижнюю половину лица и уходящая к прикрытым волосами ушам, придавала Дэйву Гринсону какой-то особенно мужественный вид, но и делала его старше, чем значилось в справке; я бы дал ему лет пятьдесят-пятьдесят пять, хотя мы с ним были ровесниками и жили под нашими звездами по сорок четыре года. Чувствовались в нем надежность, основательность, упорство, и я без труда представил, как он шагает по чащобам неведомых планет на дальних рубежах, постоянно настроенный на неожиданности и готовый справиться с любой опасностью. И от монстра, я был теперь почти уверен, он убежал не столько из-за страха, сколько из-за того, что понял: он не в силах справиться с чудовищем.

— С какой целью вы прилетели в поселок номер семь? — задал вопрос остающийся вне экрана следователь.

Дэйв Гринсон немного помедлил и негромко, с расстановкой произнес:

— Ульф — мой друг… Был моим другом. С детства. Когда я возвращаюсь на Иволгу, мы с ним всегда уходим на охоту в Стеклянные горы. На зеленых драконов-прыгунов. Не припомню случая, чтобы мы не отправились на охоту, независимо от того, чем он был тогда занят.

— Именно поэтому вы взяли с собой боевой инвертор?

— Да. Хотел попробовать. И Ульфу дать попробовать. У меня есть разрешение на провоз оружия, естественно, в разобранном виде. Инвертор мне выдали под слово чести…

— Как вы отыскали господина Лундквиста?

— Я знал, где он обычно проводит время… после смерти родителей. Родители погибли на яхте… шторм… Он был единственным наследником… Мог позволить себе заниматься чем хочется, вот и занимался… «Экзот-рулетка» в ночных клубах, гонки на кваптунгах, охота… После вахты на рубежах мне положено двадцать суток — вот я прямо с рубежей и махнул домой. Погостил, узнал, что Ульф исчез, и пошел по его знакомым. Он меня со многими знакомил, когда я его раньше навещал. Тут мне и подсказали, что однажды, крепко перебрав, он говорил об этом поселке. Вернее, просто о каком-то поселке в районе Черных Лесов. А дальше я уже сам справки наводил. Здесь, в Локи. С десяток поселков облетал, но все-таки нашел.

— Господин Гринсон, кто именно вам сообщил, что господин Лундквист говорил о поселке?

Дэйв Гринсон пожал плечами:

— Я даже не знаю, как его зовут. Носатый такой. Ульф когда-то знакомил, но я уже не помню. По-моему, он постоянно отирается у «экзоты», тем и живет. Как меня Ульф не затащит туда — он там. Могу показать, если нужно.

— Вы имеете в виду Торборг?

— Естественно, Торборг.

— Господин Гринсон, вам известны причины, побудившие господина Лундквиста покинуть Торборг и обосноваться в поселке номер семь?

Дэйв Гринсон почему-то опустил глаза.

— У него были на то основания. Трудно судить…

— Какие основания?

— По-моему, господин прим-ажан, это было личным делом Ульфа.

— Господин Гринсон, вы понимаете, что в ваших же интересах сообщить все, что вам известно?

— Понимаю. И не собираюсь скрывать обстоятельств смерти Ульфа. И я вам уже о них говорил, и готов повторить это хоть десять тысяч раз! А вот почему Ульф забрался сюда?.. По личным причинам, господин прим-ажан, по сугубо личным причинам. Это может быть и усталость от окружающих, и просто хандра… И неразделенная любовь…

— Но вам известны эти личные причины?

— Да, известны. Они никоим образом не вступают в противоречие с законом.

Наступило молчание. «Надо выяснить, почему господин Лундквист стал отшельником, — подумал я, делая очередную пометку. — Если только Стан уже не выяснил».

— Хорошо. Что произошло вчера вечером, когда вы прилетели? Господин Лундквист был недоволен вашим визитом? Вы поссорились? Чем вы с ним занимались вчера вечером? Расскажите обо всем по порядку.

— Если Ульф и был недоволен моим посещением, то ничем это не показал. — Дэйв Гринсон вновь открыто смотрел на невидимого следователя. Мы вместе поужинали. Выпили… Я рассказывал о своей работе, он слушал. Никто ни с кем не ссорился… мы с ним вообще никогда не ссорились, разве что в детстве. Нам ведь нечего делить.

— Почему оружие оказалось в боевом состоянии? Зачем вы его собрали?

— Показывал Ульфу. Мы думали наутро пойти пострелять. Ну, чтобы он набил руку, он ведь инвертора никогда раньше не видел.

— Вы ужинали и мирно беседовали. Вы рассказывали о своей работе. А что говорил вам господин Лундквист?

Дэйв Гринсон моргнул несколько раз подряд. Я внимательно наблюдал за его лицом. И скорее почувствовал, чем разглядел, что в голубых глазах рубежника мелькнула тень растерянности.

— Ничего особенного, — произнес он опять с расстановкой, как в начале разговора. — Говорил, что здесь хорошие леса… — Он наморщил лоб, вспоминая. — Леса… Охота… — Казалось, слова даются ему с трудом. Вообще он мало говорил.

По-моему, он о чем-то умалчивал. Такое же впечатление возникло у следователя из Валгаллы:

— Минутой раньше вы, господин Гринсон, сказали, что ужинали и вели беседу. — (Дэйв Гринсон отнюдь не говорил о беседе; он говорил: «Ульф слушал», — а это далеко не одно и то же. Следователь умышленно допустил такую неточность — это была одна из «штучек»). — А теперь, по вашим словам, выходит, что это была не беседа, а монолог. О чем же все-таки говорил вам господин Лундквист? Неужели не рассказал вам, другу, о своих проблемах?