Зверь придет с рассветом

Всего свора насчитывала сотен пять.

Целая армия чудовищ…

Хотя, высокопоставленные хенке и выглядели иначе, нежели рядовые воины. Утонченнее, что ли. Про Алкира хотелось сказать, что он человечнее других. В прямом смысле больше похож на человека, чем остальные…

После его нежданной помощи, полукровки облегченно выдохнули и благодарно склонились перед великодушным заступником.

А Йон, оставленный без присмотра на холме в это время, сбежал…

Глядя на Пустошь с высоты балкона, Валари понимал, что зря недооценил решительность Йона, подумав, что разговоры о побеге — пустое преувеличение.

Йон сбежал, не испугавшись последствий — вероятной расправы. Лучше бы ему не возвращаться. Ни под каким предлогом.

И бежать.

Бежать как можно дальше и скорее.

Вся надежда лишь на то, что подводы с «гробами» для Йоремуне и его хенке сейчас гораздо важнее какого-то беглого ученика.

* * *

Древние звери, тихо спящие в «гробах» — особый вид драгоценностей. Их истинную стоимость знают лишь хати, простым смертным ее не постичь. И не все хати знают точно, а один — Йоремуне. Остальные только догадываются.

Сразу по прибытии звери были отправлены в глубокие подвалы цитадели. Туда, где веками хранились старые расписные валуны в мшистых шубах и тьма, непрогляднейшая из всех возможных. Лучшая компания для бесценных древних созданий, своими глазами взиравших на Рассвет…

Узревших сияние Эо.

Зверей убрали с глаз долой и будто о них забыли. Хенке с удвоенной жестокостью взялись за тренировку полукровок.

Скайскиф вел себя теперь не только беспощадно, но и подло. Он заставлял учеников подкарауливать друг друга и нападать исподтишка. Кого-то такой расклад устраивал, кого-то — нет. Уилтер устроил на соратников настоящую охоту, в которой страдали все, и Валари пришлось опять разбираться с неуживчивым соперником…

Валари устал.

Смертельно устал от тренировок, от открытой ненависти Скайскифа, от безразличия Йоремуне. Дух смотрел на подопечных ледяными глазами физиолога, разделывающего скальпелем подопытную крысу. В его взгляде читался незамутненный, жестокий интерес исследователя, без сочувствия глядящего во внутренности расчлененного, еще бьющегося тельца…

Валари устал.

И боялся.

Страх неизвестности, подогретый ответственностью за прочих членов стаи, терзал все сильнее с каждым днем. Атмосфера гнетущей таинственности рождала в душе панику. С ними сделают что-то плохое. Лишь для этого их сюда свезли со всей округи…

— Брось, командир, — успокаивал непробиваемый Роггу. — Все нервничаем, но я уверен, ничего худшего, чем есть сейчас, нас впереди не ждет.

— Да уж, — поддержал Дарэ. — Хуже бешеного Скайскифа вряд ли что-то может быть.

— Однажды я убью его, этого вонючего пса, — хмыкнул Хэйя. — Не волнуйся, командир, такой случай нам еще представится, и не знаю как там остальные, но я не буду раздумывать и медлить…

Валари молчал и смотрел в окно на гаснущий в дымке далекого ивняка закат. Когда несколько лет назад они с бабушкой спустились в темное подземелье, тоже казалось, что страшнее уже не будет…

…но было.

Так случается, что нечто непредсказуемо отвратительное ждет впереди. То, чего предположить невозможно и при большом желании — мерзком, самоубийственном желании придумать и спрогнозировать себе пытку, от которой кровь заледенеет в жилах. Но фантазии обычно не хватает, и реальность страшнее любых фантазий.

Валари помнил про зверей в подвале, нарочито пряча любопытство по этому поводу от посторонних. Пару раз он подбирался непозволительно близко к темному хранилищу, принюхивался и слушал. Обычно там было по-кладбищенски тихо, но в один прекрасный день из подземелья донеслись недовольные голоса, а потом там кто-то страшно зарычал.

Через два дня оттуда вынесли завернутое в рогожу огромное существо. По всей видимости, неживое. Потом было еще одно, и еще. Валари следил за происходящим, скрываясь в тени.

В безлунную ночь он почти пробрался к хранилищу, решив спуститься внутрь, но, к своему удивлению, еще на входе понял, что пришел не один. Три фигуры в глубоких капюшонах подогнали к ступеням подводу, после чего вывели из темноты на веревке исполинское животное, похожее на смесь кабана и волка.

Валари четко расслышал, как животное неестественно тоненьким голоском спросило у своих провожатых: «Зачем вы меня увели?», и они тут же зашикали в ответ: «Если хочешь остаться в живых, молчи. А то знаешь ведь, что бывает с неудачными результатами опытов господина? Вот и помалкивай, нас благодарным словом поминая. Сейчас мы тебя надежно спрячем, а потом увезем далеко отсюда в спокойную жизнь». «Что я буду делать в этой новой спокойной жизни?» — снова поинтересовался монстр. «Будешь охранять богатую ферму», — донеслось в ответ. И опять предупреждающее шиканье. Потом скрип подводы под тяжестью исполинской туши, недовольное фырканье лошадей и стремительный побег без следов.

Валари так и не узнал, что именно там был за зверь, и почему Йоремуне счел его неудачным. Попытка найти разгадку породила еще больше загадок. Одно было ясно — дух планирует создать из древних монстров и полукровок некий невероятный сплав.

Интересно — зачем, и интересно — как именно.

Глава 17. Любовь

— И давно ты сбежал?

— Больше недели тому как, — признался Йон, ковыряя мыском сапога мох на вересковой кочке.

Ему не хотелось вспоминать о последних днях, проведенных в Эводеоне. О злобных выкриках наставников, о побоях за неподчинение, об атмосфере постоянной тревоги, тяжелым облаком висящей под потолком ученических покоев.

Там, в обители Йоремне, Йону было сложно дышать. Он ощущал себя чужаком, пришельцем из иной реальности, неспособным вписаться в правила нового мира.

Мира, где людей дрессировали и натаскивали, словно собак.

Скайскиф смеялся, обзывая Йона «маменькиным сынком и тряпкой». Другие полукровки в основном сторонились. Все, кроме нескольких, сбившихся стаей вокруг парня по имени Валари, про которого говорили, будто он бродяга с улиц, сектант из общины городских нищих, верящих в древнюю богиню Эво…

Валари хоть настораживал, зато поддерживал, но этой поддержки катастрофически не хватало, как не хватало воздуха, свободы и гор.

Поэтому Йон и сбежал.

— Там плохо, да? — хмуро глянула на него Лили.

— Да. Там бьют и не любят. В основном.

— Здесь тоже, — девушка обернулась через плечо на невидимую за деревьями Нерку. Печной дым уходил к небесам — единственный указатель. Она исправилась: — Там. Нигде. Нигде не любят. Или… Ты видел иные места?

— Да. Я прежде жил в таком месте. Там меня любили. Жаль, теперь не вернуться. Взял бы тебя с собой.

Йон вспомнил мать и свой замок в облаках. Это первое место, где станет искать его Йоремуне. Туда нельзя.

— А я сама любила, — сказала, подумав, Лили. — Иногда мне кажется, что вся любовь в моей жизни была создана мною же самой…

Она осеклась, подумав вдруг, что говорить так несправедливо. Ведь и Табита, и Ильза, и иные хорошие и добрые люди безусловно давали ей что-то в ответ. Что-то похожее на любовь…

Возможно, и родители тоже ее любили. По-своему. Разрушительно.

Йон посмотрел на собеседницу.