Зверь: тот, кто меня погубил

На этом мне стало совсем трудно дышать, а внизу живота странно запульсировало. Так, что, краснея и замирая от собственной распущенности, ладонь прижала, чтобы хоть как-то утихомирить томление. Между ног ещё немного тянуло, но больше смущали новые чувства. И вызывали их воспоминания дикого акта со Зверем. А по-другому это не назвать! Это не секс, не любовь… акт, для выплеска желания, для утоления похоти. И я до сих пор не понимала, как могла так низко опуститься и отдаться какому-то злодею в подъезде? Зверю! Кто женщину и за человека не считал. А я категорически относилась к тому числу девчонок, кому нравилось ощущать себя любимой, дорогой, единственной. Мне нравилось, когда меня оберегали. Мне нравилась обходительность, деликатность. Мягкость, нежность. Поэтому я в очередной раз поморщилась – я не хотела бы стать девушкой Зверя. Хотя он и предлагал. Но сама мысль, что это могло случиться – не-е-е-ет, категорически нет!

Он и встречался с девчатами недолго. Пока не надоедали, а если учесть, что надоедали они ему быстро… то я за то время, что значилась подружкой Ильи, от череды новых лиц возле Глеба по рядком устала. После третьей даже перестала запоминать имена. Хотя, он не сильно девочек в тусовки водил, но всё равно пересекались, и я с неудовольствием отмечала, что такого непостоянного парня ещё поискать. Ни в жизнь бы с таким не желала встречаться. Извелась бы вся. И гордости бы не осталось.

Зато увлечения разными видами борьбы принесли ему большие заслуги, почему в институте до сего момента и закрывали глаза на его многочисленные пропуски экзаменов. Что уже говорить об игнорировании учебных занятий.

Правда после очередных разборок, которые прогремели на всю страну… поблажки закончились, и, избегая суда и тюремного срока, отец Ильи выбил для парней наказание в виде служения отчизне!

Я толком не понимала, почему некоторые ржали, уж лучше бы в тюрьму, но, вникая в суть, тоже задумалась, а стоило ли… Времена смутные, неспокойные. На границе с Чечней вечно какие-то громкие стычки. По телевизору часто показывают боевиков, угрожающих неверным.

Война пугала, но я до последнего верила, что служение родине – это почетно и правильно. Будь то женщина или мужчина! Страна ценна гражданами, и, если они доказывают свой патриотизм, значит страна может быть спокойна – её есть кому защищать! Тем более наш городок на Северной границе… на один квадратный метр военных было больше, чем гражданских. Считай, сам бог велел!

Да и сама я мечтала спасать, поэтому поступила в медицинский. И если получится, с радостью стану военнообязанной. Тем более, есть куда податься. Петрозаводск недалеко. Да и родной городок хоть и серый, но наводнен воинскими частями. До последнего был тихий, скучный, пока Илья и Глеб не собрали свою банду и не начали его «прославлять».

Молодые, наглые… вошли в силу и стали откровенно борзеть.

Я не особо рвалась вливаться в их компанию, но родственники наставительно, и даже требовательно рекомендовали, чтобы я вышла замуж за Новика. Деньги, власть…

Было противно так опускаться до меркантильного, но отчим едва не вколачивал простую истину: красивая баба должна приносить деньги. Курица, зато на золотых яйцах! Быть тебе под мужиком! И если у мужика кошелёк и власть – раздвинула ноги и терпи! Радуйся, что именно тебя еб*!

Я первое время мечтала, что отчим отстанет, но нет…

Потом надеялась на мать, но и она не вставала на защиту.

– Я тебя одеваю, кормлю, кров над головой, институт теперь тащу!!! Пора за мозги браться и самой выкручиваться. Не под Илью ложиться, так ищи другого, но не менее денежного, – и категорично пальцем в грудь, грозно сверкнув голубыми глазами. Мамка красивая, стройная, но характер… И любить не умела никого, кроме себя. Мне досталась внешность матери, а вот спокойствие – папы. Жаль, его больше нет.

– И вообще, – продолжала гнуть линию мама, – пора нам с отцом помогать, а не тянуть из нас!

– Отчиму, – ворчала я.

– Какая разница! – возмущению родительницы не было предела. – Он кормит и воспитывает, значит – отец. Девочка не маленькая. Видишь, знаешь, понимаешь. Тяжко нам живётся. И если бы я не была заведующей в центральном магазине, а отец не служил при складе в воинской части, жили бы мы в бараке и жрали бы отходы, как многие другие.

Вот так и стыдила!

Нет, жили небогато, но я понимала, что в отличие от других моя семья смотрелась куда благополучней и зажиточней. Многие знакомые и соседи перебивались от корки до корки, собирали бутылки, макулатуру, металл, чтобы сдать и на эти копейки хоть как-то просуществовать. А некоторые спивались от безнадеги и отчаяния.

Моя семья была другого порядка – заточена на выживание в любых условиях. Вот и приходилось выслушивать упрёки, сплетни, терпеть нападки завистников. Одна школа чего стоила. Почти заклевали! Но появился Илья, и толпа больше не смела в лицо плюнуть. За спиной продолжали гадости лить, но в лицо – нет. Благоговели и избегали. Наверное, тщедушно, но я радовалась этому. Я не стремилась быть в массе: одиночество меня устраивало вполне.

Тем более сплетням, верила. Хищения, продажи из-под полы. Мать раскланивалась лишь перед вышестоящими, и таким образом водила знакомства только с чинами.

Но ведь это ОНА! А не я… Я другая. Нет, не чище, но, по крайней мере, очень хотела быть другой. Не продавцом, не спекулянтшей, не бухгалтером… я с детства мечтала быть врачом или медсестрой на худой конец.

Хотя отчасти лукавила. Потому что стала встречаться с Новиком!

Перспективы на будущее. Светлое и безупречно счастливое. Поэтому и оказалась на проводах Зверя и Ильи. Последняя вечеринка…

***

Гул, музыка, болтовня, дым сигарет, алкоголь… Не просто надоели, жутко тяготили. Я изнывала от скуки – всеобщей попойки не разделяла, но и уйти не решалась. Ещё не хватало, чтобы Илья обиделся. Ведь он в армию уходил, поэтому терпеливо сидела. Молчала, ждала окончания. Честно высиживала и даже несколько раз танцевала. То с Петруней, то с Максом… Ну и, конечно, с Ильёй.

Парень был жутко пьян и настроен на… близкую романтику, о чём шептал на ухо, вызывая мурашки на коже. А ведь я готовилась к этому! Знала, что уже неприлично оттягивать, и, если пересплю сегодня с Ильёй, он будет уверен, что я честно собиралась его ждать. Прикосновения парня рождали тепло, он прижимался теснее.

– Малышка, – томно шептал, губами и языком лаская ухо. – Хочу тебя, – терзал зубами мочку. Я начинала растворяться в ощущениях. Милых, щекотливых и таких горячих. Хорошо, что выпила, а так бы… стыдилась и пыталась отбиться. – Пошли в комнату, – без романтики, но с чувством прошуршал. По-трезвому нашла бы, как отказать, а сейчас… радовалась, что язык был ватным, тело мягким и податливым. Уже было согласилась, как на весь зал громыхнуло:

– Бл*, – голос Зверя, – а какого х* мы дома сидим?

Толпа на миг умолкла, лишь музыка нарушала повисшее молчание.

– Последний день на свободе. Потом два года херачить на Родину! Ни бухнуть толком, потрахаться, или потанцевать. Айда на дискотеку? – Глеб прижал к себе хмельную Наташку, свою девушку… пока… вроде несколько дней уже встречались. Наташа сразу же хихикнула:

– Я за! – и даже руку подняла, словно отвечала на вопрос учителя. Вот непонятно, почему её голос особенно раздражал. Какой-то дурашливый, писклявый.

– И правда? – развел руками Макс. – Сегодня в «Метелице» гуляют!

– Круто! – ещё кто-то поддакнул.

Толпа подхватила новую идею и бурнее закопошилась.

– М-м-м, – с неудовольствием протянул Илья, крепче обнимая меня и продолжая немного качаться в танце. – А я хочу дома остаться. Мне есть, чем заняться в последнюю ночь!

Смутил, в краску вогнал своей откровенностью, но нежный поцелуй выветрил все сомнения прочь. Выветрил, ровно до тех пор, пока я не сглупила и на Зверя не глянула – Глеб сверкнул теменью глаз, налил ловко водки, хлопнул стопкой о стол: