Звери у двери. Часть 2

– Думаю, пойдём по Галиному маршруту, - сказал я, поразмыслив (Галчонок тут же показала язык оппонентке), - коль мы собираемся вливаться в местную аристократию, ни к чему красться по всяким помойкам.

Пока девочки препирались, Илья и Паша взошли на каменный мостик, переброшенный через канал и теперь рассматривали тёмную воду неспешно несущую всякий мусор: обломки дерева, нечистоты, гнилые листья и трупы животных. Вода канала была зловонной и грязной, точно местные подворотни и горожане не рисковали купаться в её смрадных волнах. Однако рыбу ловили и ели. Думаю, большая часть болезней была связана именно с этим.

– Такое ощущение, - Илья потёр лоб и с тоской взглянул в низкое хмурое небо, - словно всё было по-другому. Никакой грязи, никаких трупов на каждом шагу и люди другие - чистые, светлые...Словно пытаюсь ухватить, а оно ускользает, просачивается через пальцы...

– Не получается, значит?
– с угрюмой иронией осведомился Паша и покосился в нашу сторону.

– Иногда получается, - грустно пробормотал Илья, - как будто я в кинотеатре, а там показывают фильм про меня.

– Угу, кинотеатр, - покивал Паша, криво ухмыляясь, - гляди-ка, ещё чего-то помнишь. Я недавно Наташе попытался пересказать одно кино, так она долго морщила лоб, а потом посоветовала меньше в кабаках всякой сивухи глотать.

Забавная беседа. Фильм, кинотеатр - слова показались мне смутно знакомыми, но смысл их был непонятен, хоть я и видел некую связь между ними.

Канал разделял весь Лисичанск, пересекая, как Мокрый район, так и Район Роз. Другое дело, аристократическая часть была ограждена от остального города высокими воротами, тщательно охраняемыми стражей. Воришки, желавшие попасть в закрытую часть, проникали внутрь по воде. Туда же бросали их изуродованные тела, после того, как палачи завершали свой нелёгкий труд.

Но мы же не какие-то отчаянные ребята из подчинения Ножика или его ближайшего конкурента - Святоши. Нам ни к чему прятаться в тени и нырять в зловонную воду.

В ближайших кварталах нас уже успели хорошо запомнить. Кому-то мы были известны, как компаньоны Ножика и некоторые оборванцы, босяцкого вида, при встрече, подмигивали и закладывали кулак правой руки под мышку левой. Большинство видело группу дворян, скрывающихся от гнева Медведки в здешней глуши и торопилось сорвать шляпы с голов. Гале это чрезвычайно нравилось, а Наташу и Ольгу лишь веселило. И наконец, существовала ещё одна группа жителей, которые всерьёз подозревали нас в связи с нечистой силой. Священник местной общины, напрямую звал нас упырями и слугами дьявола, призывая святого орла изгнать демонов обратно в преисподнюю.

Этот святоша, отец Дубосклон, плотный человечек небольшого роста, обычно ходил в окружении оборванных психопатов, заглядывающих ему в рот, в надежде отыскать истину между редких чёрных зубов.

Вот и сейчас, когда мы проходили мимо покосившегося деревянного домика, с облезлым орлом на верхушке гнилой маковки, Дубосклон стоял у дряхлых ворот и угрюмо следил за нашей группой из-под широкополой плоской шляпы. Ходили слухи, дескать попик когда-то принадлежал к ордену Ловчих - охотников за ересью, до сих пор поддерживая связь с настоятелем. Посему нетрудно было предположить, определённые навыки у человечка сохранились и его регулярные появления около нас - результат слежки опытных шпионов. Ну и пусть.

Дубосклон схватил обеими руками священную звезду и выставил её перед собой. Прихожане, обступившие своего гуру, дружно скрестили руки - попытка отогнать нечистую силу. Наташа улыбнулась и помахала им рукой, а Галя приставила пальцы к голове, изображая рожки.

– Ну и зачем вы дразните этих несчастных?
– глухо поинтересовался Илья, - допрыгаетесь.

– И как поступит отец Дубосклон?
– легкомысленно осведомилась Галя и старательно высунула язык, - наложит на меня проклятие? От его болтовни у меня даже аппетит не пропадает.

Священник сделал знак пастве оставаться на месте и решительно потопал к нам, продолжая выставлять звезду перед собой. Я прикрыл лицо руками и отступил назад, словно защищался от слепящего света. Поддерживая мою игру, девочки принялись щуриться и заслоняться ладонями. Галя жалобно закричала:

– Я таю! Таю...

– О святой отец, - я посмотрел на него сквозь скрещенные пальцы, - ты победил! Мы уходим в преисподнюю, к нашему повелителю...Нет, ну какого хрена, падре? Неужели нам нельзя пройти мимо вашего балагана без всех этих приколов?

Дубосклон опустил звезду и тяжело вздохнул. Слаб человек: глаза святоши то и дело обращались к великолепным формам моих спутниц, едва прикрытых одеждой. Боюсь, сейчас основной проблемой священника была борьба с обильным слюноотделением.

– Не понимаю, - проворчал он, потупив взор, - почему мои запросы остаются без ответа? Настолько явных слуг нечистого мне ещё встречать не приходилось. Ваши деяния...

– Да брось ты, - перебил я его, - наши деяния в подмётки не годятся обычным развлечениям знати. Тем не менее ты и твоя лживая церковь преспокойно закрываете на это глаза, хоть готовы наложить сложнейшую епитимью на бедняка, укравшего краюху хлеба.

– Вы - не бедняки, ворующие пищу! Ваши злодеяния отягощены многочисленными смертями моих верных прихожан. Думаю...

– Думай, - меня разбирал смех и желание выбить дурь из тупого болвана, - думай, насколько человеческая жизнь дешевле того же куска хлеба, а ещё точнее, она вообще не стоит ни гроша.

– Жизнь человека - священна!
– провозгласил Дубосклон и подняв взгляд на Галю, тяжело сглотнул.

В этот раз смеялись все, даже Паша. Уж он то отлично знал эту цену, каждую ночь сбрасывая тела в канал. Смех у него был, правда, несколько нервный.

Я наклонился к попятившемуся попу и прошептал ему в ухо:

– Падре, не говорите никому. Это - такая смешная шутка, что я собираюсь сам использовать её.

Видимо, почуяв неладное, паства начала мало-помалу приближаться к нам. Уроды, проклятые уроды! Кожа в оспинах, бельма на глазах, струпья, от незаживающих ран, язвы, отсутствующие куски тела...Люди в Лисичанске и без того не блещут красотой, из-за чего, кстати, у Паши нет отбоя от местных "красоток", но это уж вообще за гранью!

– Пошли, - сказал я, поморщившись, - видеть не могу этот паноптикум.

– Чего?
– не поняла Галя и я молча ткнул пальцем в цирк уродцев на марше. Галя и Наташа громко расхохотались, а Ольга укоризненно погрозила мне пальцем. Илья сделал большие глаза и покачал головой.

– Господь покарает вас!
– Дубосклон почти кричал, - как только мои слова достигнут его ушей. Или кардинал прислушается к моим посланиям.

Вероятно, звания в церковной иерархии местной церкви звучат по-другому, но встроенный переводчик настаивает на старых значениях. Может оно и к лучшему: хоть какая то часть прежней рухляди пригодилась в новой жизни.