Зверинец Джемрака
Шрифт:
— Хорошо, но если с ним такое случится в открытом море, на вельботе? Надо будет действовать вместе со всеми, а он вдруг увидит то, чего нет, и примется это разглядывать? Не хотел бы я попасть с ним в одну шлюпку. Как думаешь, вообще справится?
— Знаешь, если бы сумасшедших не брали на борт, некому было бы плавать.
Однако, сказав это, он легонько пихнул меня локтем в бок и попросил все-таки присмотреть за Скипом.
Дэну я тоже рассказал, и реакция у него была примерно такая же.
Так что при пересечении экватора мы все присматривали за Скипом. Я думал об Ишбель и о матушке. Думал, что никогда не сумею рассказать им, описать все, что видел и пережил: бескрайнее пустынное море на мили и мили вокруг, ни намека на парус или кита, скрип шпангоутов, ароматы сосны
Первым их заметил Тим. Именно ему — кому же еще — Господь явил великое чудо морских глубин, и Тим не упустил свой шанс.
— Во-о-он они! — раздался громкий и отчетливый крик.
Голос у Тима слегка надорвался, но разве это важно? Мы, салаги, назубок выучили, что должны делать, но все равно на секунду застыли в оцепенении.
— Где? — так же громко спросил Рейни, и Комера собрал всю команду.
— Прямо по курсу — стая кашалотов.
— Поставить грот, поднять гики — руль под ветер — назад — готовь шлюпки — спускай!
Сэм, Габриэль, Дэн и Ян невозмутимо принялись готовить шлюпки. Капитан Проктор вышел на мостик и приставил к глазу подзорную трубу, а его пес сел рядом, помахивая хвостом.
— Плывут! — завопил Тим.
Мы бросились к борту. Я ничего не увидел — только море и бескрайний горизонт. Справа от меня стоял Билл, мой товарищ по морской болезни, а слева — Даг Аарнассон, здоровый детина с волосами цвета соломы. У него, видимо, зрение было получше моего.
— Вижу! — воскликнул он.
Тут и Билл запрыгал, тыча пальцем в море:
— Там! Там!
Я ничего не мог рассмотреть.
Оживление нарастало.
— Потише, дурни!
Такого рева от Проктора мы не слышали ни разу — настоящий капитанский голос. Он, видимо, приберегал его как раз для такого случая. Мы все аж подскочили. Наш вельбот был на верхней палубе, уже готовый к спуску, и Саймон стоял, натачивая гарпун. С высоты донесся голос Тима:
— Один прыгнул!
— Стая кашалотов, — резко выкрикнул капитан Проктор — штук двадцать, не меньше!
Каждый сосредоточенно занялся своим делом. Рейни прохаживался по палубе и повсюду совал свой огромный нос, изрыгая проклятия, будто других слов у него не было. Генри Кэш тоже не находил себе покоя и шлялся из угла в угол, словно управлял каким-то очень важным делом.
— Пенится, море пенится! — закричал Тим.
За милю до китов мы легли в дрейф. Далеко в море на секунду показалось призрачное перышко, и сердце у меня забилось быстро-быстро. Тим спустился с вахты и подбежал ко мне, еле переводя дыхание.
— Наконец-то, — он едва мог говорить, — вот оно! Вот оно, Джаф! — воскликнул он и в возбуждении схватил меня за руку.
Во рту у меня пересохло.
Дэн вклинился между нами:
— Пора на рыбалку.
Мы спустили вельбот на воду осторожно, как младенца. Комера забрался на корму, Саймон — на нос, а за ними и мы аккуратно пролезли каждый на свое место: я, Тим, Дэн и Сэм. Вельбот слегка подкидывало на волнах. Я поднял голову и увидел всех подшкиперов: широкое черное лицо Уилсона Прайда, безучастного к происходящему, угрюмого Джо Харпера, Абеля Роупера, нависшего над штурвалом, точно на его сгорбленные плечи навалили тяжкий груз. Джо и Абель завидовали. Они с большей радостью отправились бы сейчас с нами. Я бы тоже ни с кем не поменялся, но в тот самый момент мне вдруг до невозможности захотелось вновь ощутить под ногами твердую палубу и посмотреть на воду с безопасной высоты. Вельбот, казалось, был не прочнее спичечного коробка, и черная гора китовой плоти одним беспечным ударом мощного хвоста могла с легкостью опрокинуть его, превратив в щепки. Выдал ли я свой страх? Нисколько. Обернувшись через плечо, я взглянул на Саймона. Если мне было страшно, то у него сердце должно было уйти в пятки. Он впервые шел на кита с гарпуном, а до этого все время тренировался: прицелиться,
метнуть гарпун; прицелиться, метнуть. Если промажет и только разозлит громадину — беда. Но испуганным он не казался — сидел, нахмурив брови, и проверял кончик гарпуна. Щеки у него пылали.Шлюпки капитана и Рейни шли рядом. Оттуда доносились смех и голоса. Комере единственному на нашем вельботе было видно, куда именно мы направляемся. Я сидел рядом, лицом к нему. Комера улыбнулся мне.
— Ну-ка, ребята, навались как следует! — приказал он и обхватил своими длинными пальцами рулевое весло. — Сейчас мы им покажем, сволочам.
И началась гонка. Это ведь и была гонка — кто придет первым. Мы гребли, гребли как черти, стремясь к невидимой добыче. Комера не мигая смотрел поверх наших голов, раздувая ноздри, указывая, куда грести. Мы летели словно на крыльях. Краем глаза я видел, как другой вельбот, с грузной фигурой капитана и белесой макушкой Дага вместо маяка, остался позади; команда гнула спины, налегая на весла. Мы прошли около мили или больше, плечи у меня горели. Господи. Комера засмеялся:
— Готовсь! — приказал он и сделал знак, чтобы все замолкли.
Я посмотрел вверх. Комера сосредоточенно смотрел на нечто за нашими спинами. Шепотом — достаточно громким, чтобы все услышали, но не таким звучным, чтобы спугнуть китов, — он стал отсчитывать гребки: два, три, не сводя глаз с чего-то, чего нам не было видно. Спина и плечи у меня горели от напряжения. Наконец наш рулевой скомандовал «стой», и мы подняли весла. От пота я весь взмок, все тело дрожало, кожа на ладонях была ободрана.
Я моргнул, чтобы стряхнуть с ресниц капли пота. Из носа потекли сопли. «Лизандр», дом родной, со всеми мачтами и белыми парусами остался далеко позади.
— Саймон, — произнес Комера.
И тут я ее увидел.
Самку кашалота. Черную, сверкающую на солнце. Прямоугольная голова высунулась из воды, точно высоченный утес. Слишком близко.
— Вот она, красавица, — сказал рулевой.
Там, дальше, были другие шлюпки и другие киты — я это чувствовал. Море пенилось и жило своей жизнью. Но сейчас я видел только нашего кита. Он взмахнул рифленым хвостом, трепещущим, точно крыло мотылька, шлепнул им по воде и ушел на дно. Уплыл. Море вздыбилось, сильной волной нас подняло вверх.
Саймон поднялся, держа в руке гарпун. Одна нога у него была согнута, колено дрожало.
— Ну давай, — бормотал Комера, — сейчас, сейчас выскочит, давай, детка, где ты? Иди к папочке — осторожно, Саймон, не дергайся, она застанет тебя врасплох. Правда, негодница эдакая? Любишь подразнить, правда? Ну где ты, детка? Такой денек выдался, давай выходи, поболтаем, не стесняйся, выходи…
Кит всколыхнул поверхность воды и вырвался наружу, взметнув водопад серебристых капель — благодарение богу, чуть поодаль, на расстоянии одной-двух шлюпок.
Саймон немного расслабился. «Раз, два!» — скомандовал Комера, и мы сделали два гребка, подбираясь к кашалоту, точно жуки к туше слона. Кашалот снова ушел под воду, так же неожиданно, как и в предыдущий раз. Мы подобрались еще ближе. Кит опять выпрыгнул чуть дальше. Это, похоже, нравилось Комере — если раньше вид у него был беспокойный, то теперь он улыбался. «Попалась, красавица», — произнес он, и мы погребли дальше.
Я потерял счет времени. От остальных шлюпок мы уже были довольно далеко, но вокруг, словно котята, резвились киты. Мы плыли вместе с ними, разбрызгивая радугу по сторонам и все время следуя за той самой кашалотихой. А она издавала щелчки и хрипы и выскакивала из воды, снова щелкала и выскакивала, уводя нас за собою все дальше. Одному Богу ведомо, как Комера каждый раз угадывал, откуда она выпрыгнет. По нашим измученным спинам ручьем лился пот, но к моменту, когда мы подобрались вплотную к китихе, это было уже не важно. Самка тоже устала и с интересом наблюдала за нами своим маленьким грустным блестящим глазом, покачиваясь на волнах. «В странном месте у нее глаз, сбоку, — подумал я. — Ну и морда! Как у слонят — тех, что жили во дворе у Джемрака. Славные были слоны!» Кашалотиха раскрыла белую пасть и продемонстрировала нам ряд острых мелких зубов, который тянулся по всей длине нижней челюсти.