Зверолов

«Интересно, что им надо? — размышлял я, шагая к машине. — Отдать долг за Францию? Глупость несусветная, два с половиной года прошло, какая, к черту, благодарность? Вон, ноябрь шестьдесят восьмого на дворе. К тому же я пробил, кто так ко мне отнесся и кто за это дело себе орден благодарности заимел, из-за чего я теперь и не люблю замполитов. Не-е-ет, тут что-то другое. Посмотрим, что».

Лекция на факультете хирургии так увлекла меня, что я чуть не пропустил встречу с Владимировым. Извинившись перед профессором и пояснив, что мне очень надо уйти пораньше, я получил разрешение. У профессора я был в любимчиках. Еще когда перешел на четвёртый курс в прошлом году, попросил Евгения Андреевича устроить меня на полставки в институт Склифосовского ассистентом хирурга, чтобы нарабатывать опыт еще на студенческой скамье. Просьба, конечно, была не обычная, но не для профессора, к тому же я не первый, кто подходил с такой просьбой. Были самородки и до меня, просто другие так не наглели, напрашиваясь на практику к лучшим хирургам Союза. Не знаю, на какие рычаги нажал профессор, но вот уже больше года я, оформившись как операционный медбрат, практикуюсь у наших лучших хирургов в свободное время. Честно скажу, я за год на практике узнал больше, чем за два года на лекциях. Участвовал во множестве операций, хоть и принеси-подай совместно с операционной сестрой, но опыт нарабатывал. Правда, какими бы у меня ни были успехи (около десяти аппендицитов лично вырезал под присмотром дежурных хирургов за полтора последних года), я всё равно пока не дотягивал до хирурга. К серьезному меня не допускали. В приемном покое также успел поработать, нарабатывая опыт. Кости вправлял, проводил первичный осмотр и направлял в операционные под присмотром дежурного врача. За год я сделал себе имя. Вон, даже начальник института интересовался, куда я собираюсь после учебы и не хочу ли к ним устроиться штатным хирургом. Решение мое удивления не вызвало, я с немалым удовольствием согласился работать в Склифе. В глухомань ехать по распределению не хотелось, хотя и там можно набрать немалого практического опыта.

В прошлом году, когда дочкам было четыре годика, я всего месяц с ними отдохнул в бархатный августовский сезон, тогда я всё лето провел в приемном покое, не забывая ассистировать в операционных в свободное время. Многие хирурги уже знали: если попадется в их практике интересный случай, можно смело вызывать меня. Примчусь быстрее собственного визга. Я еще ни разу не отказался попрактиковаться и наработать опыт. Этой весной отпраздновав дочкин день рождения и пятилетний юбилей, в начале лета отправил их отдыхать на нашу семейную фазенду в Сочи с тринадцатилетними тетками — и снова на практику в институт Склифосовского. Дошло до того, что те сами написали заявку на меня и еще на двоих. Дурной пример заразителен, как говорится. Жаль только, что зимой из-за детей практика у меня заметно слабее, чем летом. Сейчас-то я в дом возвращаюсь рано, часов в семь — восемь вечера, стараясь не пропустить вечерние лекции, а летом я и ночевать умудрялся в больнице.

Опыт я приобрёл немалый, даже участвовал (просто смотрел во все глаза) в особо сложных операциях. Таких случаев я могу с ходу насчитать три десятка. Огнестрельные, черепно-мозговые, ножевые, повреждения после ДТП, даже хронические заболевания и ожоги. Через все эти операции я прошел не раз.

Именно поэтому лекции хирургии профессора Зиновьева я не пропускал, о чем он прекрасно знал, будучи таким же фанатом хирургии.

— Причина серьезная, я надеюсь? — спросил он.

— На мой взгляд, более чем, — ответил я.

— Хорошо. Но просто так я тебя не отпущу. Держи конспекты лекций по проктологии на ближайший семестр. Выучишь за неделю и лично мне сдашь материал. Проверять буду строго.

Кроме того что я был его любимчиком, он еще не упускал случая дополнительно поучить меня. Причем как разнопланового специалиста, хирурга широкого профиля, так сказать. А мне что? Мне только в радость.

Встав из-за первой парты нашей аудитории, я подошел, забрал толстый том конспекта, написанный от руки знакомым профессорским почерком, повернулся было обратно за вещами, как профессор неожиданно рявкнул-спросил (это был его излюбленный метод, чтобы студент терялся от неожиданности):

— А ну, студент Соколов, назовите мне заболевания в проктологии?!

Развернувшись, я тут же оттарабанил:

— В проктологии занимаются диагностикой, лечением и профилактикой таких заболеваний, как полипы, травмы, инородные тела, опухоли, анальные трещины, выпадение кишки, глистные инвазии, проктит, анальный зуд и колит.

Подобными эскападами профессор мог вогнать только перво- и второкурсников, но никак не опытного пятикурсника, знавшего профессора не понаслышке и не раз бывавшего у него дома в качестве гостя.

«Да-а, как время летит. Казалось, только вот из армии пришел — и уже три года как учусь. Время летит незаметно. Дочки, вон, едва говорить умели, сейчас шпарят как по писаному», — подумал я о времени, проведенном в институте.

— Хорошо, отлично, садись… э-э-э… то есть можешь идти. Эта лекция будет за тобой засчитана.

Быстро подойдя к портфелю, что лежал на скамейке, я сложил туда всё, что лежало на столешнице парты, и убрал конспект, потом, коротко распрощавшись, покинул аудиторию.

В гардеробе я забрал свою утепленную куртку, отметив для себя, что пора переходить на польскую дубленку, и, выйдя на ноябрьский мороз, быстро направился в сторону автостоянки, где находилась моя красавица.

Прогрев машину, я посмотрел на часы и заторопился к месту встречи.

«Интересно, что сообщит мне Владимиров? Два года ведь не трогали меня, что им надо?!» — размышлял я, поглядывая на проезжую часть ночной Москвы.

Наконец, пятнадцать минут езды, и я, свернув к обочине, припарковался рядом с помещением общепита. Оно работало до восьми, поэтому я был уверен, что майор будет ждать меня именно там до окончания, если опоздаю.

Пройдя в помещение и вдохнув довольно вкусные запахи, я обнаружил, что Владимирова еще нет, заказал горячего чая и бутербродов. Дома меня ждал ужин, приготовленный Дарьей Михайловной, поэтому не будем портить аппетит. Так, перекусим слегка.

Домработница у меня молодец, столько проблем с плеч сняла. С дочками постоянно возится. Я делаю только два обязательных родительских действия: отвожу их в садик и укладываю спать. Всё остальное на Дарье Михайловне. Забирает дочек из садика и возится с ними до моего прихода, зачастую позднего. В таком случае она ночует в гостевой спальне.

Владимиров пришел, когда я закончил с чаем и, блаженно щурясь от растекающегося по телу тепла, доедал бутерброд.

— Чаю будешь? — поинтересовался я.

— Давай, а то продрог в пальто.

Мне было не влом сходить за чаем и парой бутербродов с любительской колбасой.

Подождав, пока тот утолит легкий голод и попьет чаю, я, наконец, узнал причину сегодняшнего утреннего звонка.

— Тебе звонил дежурный управления, через него, а вернее через запись в журнале я и узнал, кто подал заявку на встречу с тобой. Тобольский. Слышал про такого?

Я задумался, прокручивая память, и отрицательно покачал головой.

— Что за крендель?

— Из партийных функционеров, что были инструкторами отделов ЦК республиканских компартий. У нас меньше года, сейчас курирует второе главное управление. Генерал-майор.

— Замполит, значит, — задумчиво протянул я. — Что ему надо?

— Ну, извини, слишком мало было времени, — развел майор руками.

— Ладно, прости. И за это спасибо, — сразу же покаялся я.

— Что думаешь делать?

— Ничего. Это я ему нужен, а не он мне. Нужно будет, пускай сам едет, выслушаю и пошлю его куда подальше. Я ведь не в штате. Всё уже. Два с половиной года как неподчиненный, и честно говоря, возвращаться не собираюсь.

— Я пробил его, раньше сталкиваться не приходилось. Говнистый, говорят, начальничек.

— Это мое дело. Мне на шею как сядешь, так и слезешь… и вообще я студент-медик. Что с такого возьмешь?

— Да уж, скользкая ты личность, Игорь.