Зверское убийство. Тайна Люка Эббота

— Во-первых, мне хотелось бы знать: мисс Френхольм жила вместе с вами?

— Да, мы делили с ней одну квартиру: то есть мы сделали из одной две. Хотя… если вы понимаете, о чем я, мы с нею не жили в действительности. У меня и Гордона комнаты наверху, а она занимала комнату внизу, но мы пользовались общей кухней и прочим. Нам было очень удобно.

— Удобно, — проронил Синклер. — Просто удобно.

Трит многозначительно поглядел на него и вновь повернулся к Люку.

— Гордон просто слегка ревновал меня к Уин, — признался он. — Но ведь она — единственная моя родственница. Ее родители растили меня, когда умерли мои родители, а когда умерли и ее родители, она продолжала вести для меня хозяйство. Мы вместе с нею ходили в школу искусств, мы работали на одной — ужасной! — фарфоровой фабрике, когда окончили школу. И всегда вместе. Когда мы с Гордоном встретились, у нас появился шанс приехать сюда. Естественно, вместе с Уин.

— Естественно, — проворчал Синклер.

— Гордон, ты ведь никогда не говорил мне, что возражаешь против нее, — упрекнул Бэрри. Ответа не последовало, но толчки кулаков Синклера в глину стали слышнее. — Во всяком случае, мы переехали. Уин была очаровательна и, кроме того, очень полезна при продаже наших изделий.

Синклер фыркнул и со страшным звуком ударил кулаком по глине.

— Она была бесстыдной шлюхой, Бэрри, и ты знаешь это. Если он сейчас начнет рассказывать вам милые сказки про Уин, инспектор, вы только зря потеряете время. Я могу рассказать вам все, что вы желаете знать. Мы жили вместе, да; но она редко бывала дома, потому что она тут переспала со всеми в округе. Мы не можем назвать вам ее партнеров, поскольку не знаем их. Прошлым вечером был как раз редкий случай, когда она вернулась вместе с нами: наверно, она устала от игр с Моссом и Грэхэмом — или с кем там еще, кто ею интересовался. Ее жизнь была, так сказать, ценным вкладом в единение коллектива. — Тон Синклера был ядовито-язвительным.

— Грэхэм? — переспросил Люк. — Вероятно, это Грэхэм Мойль, художник по стеклу?

— Да, он был ее постоянным партнером. Одним из немногих. А там… уже потом мог быть кто угодно: позаимствованный у кого-то муж, например. Когда на Уин находило, она была ненасытной. Бог мой, она даже однажды пристала ко мне!

— Что??! — вскричал Бэрри Трит.

— Не огорчайся, милый, — с неожиданной нежностью в голосе ответил Синклер. — Я в ответ просто высмеял ее. Ясно, как день, что она была… ненормальной. Она была помешанной на сексе сучкой, у которой вся жизнь состояла в заигрывании с мужчинами. Она всюду искала… — у кого побольше, как говорят. И ей всегда было мало… как только вернется домой, — снова висит на телефоне. Вчера услышал, как она положила трубку, — и спустя десять минут ее уже не было дома.

— В какое время это было?

Синклер подумал:

— Около полуночи или что-то вроде того.

— В таком случае вечер окончился не слишком поздно?

— Может быть; мы ушли оттуда около половины двенадцатого. Мы — не «совы», как говорят. Честно, я был удивлен, что Уин пошла с нами. Она в тот вечер вела себя несколько странно: странно для нее, я имею в виду. Да, она то уходила с мужчинами, то приходила снова, но при этом было что-то не то. В ней было что-то безумное, вы понимаете? Я видел, она чего-то от кого-то добивалась, и нашла того, кого добивалась, только выйдя поздно вечером из дому… может быть, он и был ее убийцей. Может быть, она уже знала, что должна умереть, поэтому она была такая неистовая в тот вечер. Что-то вроде последнего вздоха — и очертя голову в воду? — Он сделал гримасу. — Думаю, это было слишком даже для меня. Но что-то необычное в ней было. И тут было не до смеха.

— Она была беременна, — сказал Люк. — Говорила она об этом кому-нибудь из вас?

— Беременна? Уин? Она никогда… — начал было Синклер, но Бэрри ахнул.

— Вы имеете в виду, что у нее мог быть ребенок? Значит, ребенок тоже умер? Крошечная жизнь жила в ней… Боже, как жестоко! Гордон, у нас мог бы быть ребенок, и мы бы его любили; у нас была бы семья…

Это было уж слишком — даже для терпения Люка.

— Она, по всей вероятности, собиралась сделать аборт, — резко сказал он. — У нас есть основания предполагать, что ночью она пыталась договориться с отцом ребенка о том, чтобы он дал на это денег. У вас есть догадки об отце ребенка?

— Нет, — ответил Гордон, скосив взгляд на Бэрри, который оплакивал теперь поруганное материнство. — Послушайте, не хватит ли?

— Боюсь, что нет, — ответил Люк. — Как я понимаю, именно мистер Трит нашел мертвое тело нынче утром?

— Бог мой! — закричал Бэрри. — Я хочу поскорее забыть это!

— Итак, вы шли по тропинке по направлению к городу… — настойчиво продолжал Люк. Гордон кинул на него испепеляющий взгляд и обнял Бэрри. — Зачем вы шли и куда?

— Чтобы… чтобы купить молока, — начал заикаться Бэрри. — Мы позабыли сделать заказ молочнику и остались без молока. Как подниметесь в гору, там возле моста есть магазинчик. Я бежал, потому что Гордон пока еще не встал, а я хотел… хотел приготовить ему чай… и я… я увидел ее ботинок… и… и ее ногу в ботинке. Поначалу я подумал, что она там, под кустом, с кем-то… ну вы понимаете… Но нога ее лежала неподвижно. Я подошел поближе… увидел кровь… а потом я убежал. Я не мог смотреть больше, я побежал в магазин, и там хозяин вызвал полицию… И они приехали, и мне пришлось идти туда снова, и это была она… Уин… да, я сказал, что мне показалось: то была она, и это была она. Это была Уин… это была она. — И он издал странный звук и стал совершенно белым. Он закачался сидя, и Синклер успел поддержать его.

— Христа ради, что вам еще нужно? — взревел Синклер.

— Кто хозяин вашего магазинчика?

— Я, — ответил Синклер. — Мне принадлежат и дом, и магазин, и все здесь. Если вы намекаете на наследство, то бросьте. Бэрри не получил от Уин ничего, кроме горя. Теперь, когда эта сука мертва, ему уже не видать столько горя, по крайней мере. Я бы мог убить ее: я, но не Бэрри. Он-то всегда обожал ее.

Они вышли из гончарной мастерской: Пэдди — с чувством облегчения, Люк — с раздражением и злостью.

— Двоих нет на этом свете, а жизнь идет как ни в чем не бывало, — проговорил он. — Итак, есть две жертвы: одна — добропорядочная обычная семейная женщина, а другая — похотливая сучка. Где связь, Пэдди? Что, черт возьми, у них общего?

— Просто они обе встретили дурного человека в дурное время, — подчеркнул Пэдди.

— Ты так думаешь?

— Да. Скорее всего, — ответил Пэдди, — мы охотимся за психопатом, который убивает женщин подряд, не делая различий между ними. И боюсь, что он продолжит.

— Я все еще не уверен в этом. И уж, конечно, не уверен, что убивает он всех подряд, случайно, — угрюмо сказал Люк и пошел к машине.

Глава 11

Психотерапевтическое отделение госпиталя было переполнено, и воздух его раскален. Вздохи, скрежетание зубов неслись из зашторенных кабинок. Редкое «ой!» резало слух. И надо всеми этими звуками, нейтрализуя их, слышались гудение приборов и ритмический плеск воды в гидротермическом бассейне.

Дженифер нашла Фрэнсис в ее кабинете. Та сосредоточенно отдирала воск от подметок своей обуви. «Привет», сказанное Дженифер, так напугало ее, что она подскочила в своем кресле-качалке, которое, в свою очередь, швырнуло тело Фрэнсис вниз, почти под стол.

— У тебя есть лицензия на обращение с этим креслом? — засмеялась Дженифер, обнимая и успокаивая подругу.

— Временно изъята полицией, — ответила Фрэнсис, игриво заняв боевую позицию на случай, если кресло еще раз надумает драться. Но оно оставалось неподвижным, излучая, однако, угрозу. Она осторожно обошла кресло и предпочла стоять. — Что привело тебя ко мне?

— Машина медсестры Кэй все еще в ремонте, а ее муж, наконец, выписывается с излеченными опухолями; поэтому я должна была их доставить домой. Я желала бы пригласить тебя на обед сегодня вечером. Мне нужна некоторая моральная поддержка.

Фрэнсис подержалась за плечо Дженифер, надевая туфли с отскобленными от парафина подошвами. (Парафиновая ванна переполнилась в то время, как Фрэнсис занималась рукой пациента, больного артритом: еще одно маленькое приключение на голову Фрэнсис.)

— Почему это вдруг? Не говоря, впрочем, о том, что я все равно согласна попробовать пирог миссис Льюис — когда бы меня ни позвали.