Звезда моей судьбы

Напротив меня виновато переминались с ноги на ногу Лаллэдрин, Ребекка и Беонир, радостно растягивающие губы в угодливых улыбках, а буквально надо мной стояла победоносно подбоченившаяся принцесса, возле ног которой лежал пустой кувшин. Нетрудно догадаться, что именно его содержимое и оказало на меня столь результативное лечебное действие, давшее фору всем магическим ухищрениям чародея.

– Спасибо! – неохотно процедила я, адресуя сомнительную благодарность всем сразу. – Я и не сомневалась в том, что вы меня любите. Все. И особенно моя драгоценная сестрица! – Последовал многозначительный взгляд в сторону Эвридики.

– Пожалуйста, кушай с булочкой, не обляпайся! – не осталась в долгу та. – Да будет вам известно, гадости нужно творить только из любви к чистому искусству, как это делаю я. А не из простого садизма, как это делаете вы! – Она грациозно поклонилась оторопевшим от подобной дерзости влюбленным и величественно удалилась в один из шалашей.

– М-да, впечатляет! – почти уважительно усмехнулся Лаллэдрин. – Природа обделила некоторых женщин физической силой, поэтому подобные особы в совершенстве овладели искусством психологического насилия.

– Вы слишком деликатны, учитель! – сердито проворчала Ребекка. – А вот я считаю, что во всех наших проблемах следует винить отнюдь не сиятельную Эвридику, а ее покойную матушку.

– При чем тут королева Эвника? – недоуменно вздернул брови маг.

– Она ошибочно приделала к имени принцессы одну лишнюю букву, – мстительно уточнила лайил. – Первую!..

Беонир восторженно рассмеялся, отдавая должное забористому чувству юмора подруги.

Я одобрительно улыбнулась и горячо расцеловала верную телохранительницу.

– Ничего не понимаю! – обеспокоенно пожаловалась я. – Интересно, когда это вы успели так основательно здесь обустроиться? У Беонира отросли волосы… – Тут я краем глаза заметила гигантскую фигуру, безмолвно восседающую на выступе скалы, и недоверчиво вскрикнула. Да, память меня не подвела: точно такое же существо я и видела на фреске в Немеркнущем Куполе: острый орлиный клюв, умные глаза, мощные, густо оперенные крылья, мягкие кошачьи лапы и длинный змееподобный хвост, оканчивающийся ядовитым жалом… Теперь у меня не осталось никаких сомнений: на камне сидела именно мантикора, молодая, но очень крупная, белоснежная и удивительно прекрасная! Воплощение божественного промысла, облаченное в совершенную физическую оболочку. Но… я ведь знаю только одну белую мантикору – мою крошку Мифрил, едва научившуюся летать! Нет, это не она… Это не может быть она! Или все-таки она? Но как?..

– Мифрил? – неуверенно позвала я внезапно охрипшим голосом.

Волшебное создание легким взмахом крыльев снялось с импровизированного насеста и грациозно приземлилось возле меня. Задрав подбородок, я заглянула в голубые глаза мантикоры и счастливо вздохнула, встретив ее доверчивый, полный обожания взгляд. Крылатая красавица пригнула голову и ласково поправила клювом мои волосы, сильно растрепавшиеся на макушке. Из горла мантикоры донесся влюбленный клекот, чем-то напоминающий довольное кошачье мурлыканье.

– Мифрил! – убежденно повторила я. – Но почему ты так выросла?

Лаллэдрин, заинтересованно наблюдающий за сценой нашего трогательного воссоединения, издал лукавый смешок:

– Да потому, что ты проспала в пещере Неназываемых отнюдь не одну-единственную ночь, а целых два месяца! – Он крепко обнял покачнувшуюся меня и строго приказал: – И не вздумай снова упасть в обморок, Наследница!

Вечером мы все сидели возле огня, жадно пожиравшего принесенные Беониром дрова, и не менее прожорливо уплетали подстреленных Ребеккой зайцев. Я постепенно отходила от бурных впечатлений миновавшего дня. Список сегодняшних, едва пережитых мною потрясений пополнился еще парой воистину невероятных открытий. Я обнаружила, что шелковый шнур, прикрепленный к моей пелерине, предназначен вовсе не для перетаскивания впавших в бесчувствие друзей. С подсказки учителя я связала его в замысловатую петлю, выполняющую функцию уздечки для мантикоры. Мифрил с готовностью подставила мне свое крыло, подсаживая к себе на спину, а затем вознесла нас высоко в небо, позволив вкусить наслаждение совместного полета. А чуть позднее, намереваясь искупаться в ручье, я выяснила: пятый луч Звезды моей души налился ярким серебристым светом, свидетельствующим о том, что я успешно прошла очередное испытание.

Сидеть на спине мантикоры оказалось весьма непривычно, но вполне удобно: я почти не обращала внимания на необычность этого положения. Левой рукой я держалась за уздечку, а правой – резкими движениями чертила в воздухе руну «ветер». При этом я не забывала читать соответствующее заклинание, намереваясь отнюдь не подчинить себе капризную воздушную стихию, но подружиться с нею, гармонично вписавшись в окружающий мир. И небеса откликнулись на мой призыв! Они трепетно подхватили нас с Мифрил и несли на ладони ветра так заботливо, словно мы были их детьми. Безграничный эфир принял нас как равных себе союзников, заключив с нами нерушимый договор о взаимопонимании и любви. И уж если я не смогла обрести дом в Блентайре или Дархэме, то, бесспорно, нашла его в небе. И именно в тот день в моей душе зародилась еще одна заветная мечта, которую я поклялась осуществить. Осуществить во что бы то ни стало!

– Повелительница мантикор! – чуть ли не впадая в экстаз, громко присвистнула наблюдающая за мной Ребекка. – Вот уж чудо из чудес!

– Да! – согласно кивнул Лаллэдрин. – Поверь, ее ждет удивительная судьба.

Итак, Сол уже скатился за верхушки деревьев, когда мы сидели у костра и вели неспешную беседу.

– Где находится утес Судьбы? – спросила я Лаллэдрина, увлеченно расправляющегося с куском жаркого.

Чародей икнул от неожиданности и подавился. Я сочувственно постучала его по спине, дождалась, пока маг прокашляется, и настойчиво повторила свой вопрос.

– Ты наслушалась сказок, девочка моя! – расстроенно откликнулся Лаллэдрин, откладывая недоеденное мясо. Похоже, мой дерзкий вопрос начисто лишил его аппетита. – Причем сказок запрещенных и весьма опасных…

Я удивленно выгнула бровь. Вот уж не думала не гадала, что самый старый из проживающих в Дархэме эльфов, сославшийся в беседе со мной на этот самый утес Судьбы, является приверженцем какой-то загадочной крамолы… Хотя, может быть, старик просто выжил из ума и вешал Наследнице трех кланов лапшу на уши, стремясь произвести благоприятное впечатление? Но я тут же вспомнила ясные, ничуть не замутненные дряхлостью глаза привратника храма Эврелики и немедленно устыдилась недостойных мыслей. Вне всяких сомнений, приветивший меня старик пребывал в здравом уме, трезвой памяти и враньем не увлекался.

– Так, значит, подобного места попросту не существует в природе? – с деланой небрежностью обронила я. – Жаль.

Лаллэдрин встревоженно засопел.

– Когда-то мы все верили в его реальность. Упоминания об утесе Судьбы обнаружились в древних манускриптах, сохранившихся с незапамятных времен в библиотеках Блентайра. Их авторство приписывалось самим Неназываемым, – уклончиво сообщил он. – Но впоследствии… – Повисла долгая пауза.

– И? – почти теряя самообладание, напомнила я.

– Ах да, – спохватился маг, неохотно возвращаясь к неприятной ему теме разговора. – Потом некоторые из наших чародеев решили проверить объективность гипотезы и отправились на поиски утеса Судьбы… – Он опять замолчал, злоупотребляя моим терпением.

– И? – еще настойчивее наседала я.

– Они не вернулись! – лаконично изрек маг. – Мы знаем лишь, что утес Судьбы якобы находится там. – Он махнул рукой на север. – И вроде бы отделен от Запретных гор некой аномальной зоной, имеющей магическое происхождение и куда более жаркой, чем даже великая пустыня Маграб. – Лаллэдрин скептически пожал плечами, намекая на абсолютную недостоверность излагаемых им сведений. – Смелые маги, дерзнувшие отправиться на поиски утеса Судьбы, сгинули именно там.