Звезда на одну роль

— И Берестова пришла на свидание?

— Да.

— И что потом?

— Га-аспадин майор, вы что, пардон, педик? Вы не знаете, что бывает, когда мужчина в полном расцвете сил и алчущая любви телка заваливаются в постель? Смотрели «Кабаре»? Как там говорили: «Мы будем спать друг на друге»?

Никита прищурился. Он наблюдал за Удойко.

— Я повторяю свой вопрос.

— Она попробовала и не разочаровалась.

— Она заплатила вам?

Вовочка тряхнул нечесаной гривой.

— Нет.

— Вы ж деньги с них берете.

— Не со всех.

— Да? — Никита усмехнулся.

— У этой брать было нечего. Она приезжая с Чухломы. Работу искала.

— Значит, пробовали вы четыре ночи подряд, а потом что?

Удойко снова зевнул. Притворно — слепой бы заметил.

— А потом ничего. Разошлись, как в море корабли.

— Выходит, вы ее разочаровали? — Голос Никиты был елейным.

— Слушай, майор, я.., ты меня... Я художник, понял — нет? Я свободная личность и своей свободой дорожу! Я не позволю всякому...

— Потише. Удойко осекся.

— Я не позволю всякому погонному чинуше вроде тебя лезть в мою личную жизнь. — Вовочка придушенно шипел. — Я вообще могу на твои вопросы начхать, понял — нет?

— Не можешь. — Никита невозмутимо закурил.

«Так, прогресс налицо. Перешли на „ты“. Впрочем, меня в невежливости не надо упрекать — не мы начали первые».

— Пач-чиму? Пач-чиму я, свободный гражданин свободной страны, не могу начихать на твои вопросы? — Удойко навалился грудью на стол. От него несло перегаром. — Сейчас не тридцать седьмой год, и ты не Лаврентий Палыч. Ясно тебе, майор?

— Не можешь потому, что и Красильникову, и Берестову убили, — отчеканил Никита. — Усек, Удовлетворитель? Двух молодых здоровых женщин, с которыми ты был знаком, у-би-ли.

— Ну а я-то тут при чем? — Удойко откинулся на спинку стула.

— А вот ты-то тут при чем, позволь решить уголовному розыску.

— Вы что, меня подозреваете, что ли? Меня? — взревел Удойко.

— Не ори, здесь люди не глухие. Отвечай на мои вопросы правду. Встряхни мозги свои, думай и отвечай. Когда ты видел Красильникову в последний раз?

— Недели три тому назад, может, месяц. Она к Пашке ходила, он с нее агрегат клепал.

— Статую?

— Угу. Если это так можно назвать.

— А с Берестовой при каких обстоятельствах вы расстались?

— Да ни при каких! Она просто не пришла, и все. Где я ее искать-то буду, лимитчицу?!

— А у «Макдоналдса»?

— Слушай, майор, ты ж не глупец, я по глазам твоим вижу. Ну не убивал я ее, пойми! Да на кой черт она мне сдалась? Я вообще за всю жизнь руки не поднял ни на кого!

— А куры не в счет? — спросил Колосов.

— Ой.., твою мать! — взбеленился Удойко. — Я — художник. От слова «худо» или нет — не вам судить. Я пользуюсь таким материалом, мне это необходимо!

— Но им же больно, Вова. — Голос Никиты был мягким, ласковым.

— Кому?!

— Птичкам. Ты ж их живых на Птичьем рынке покупаешь. Орут ведь от боли небось, когда ты им голову скручиваешь.

— Но мне кровь нужна! — заорал и Удойко и сверкнул глазами, подобно грозному графу Дракуле. — Ты из «Гринписа», что ли? Или у Дроздова в «Мире животных» подрабатываешь? Я — художник и имею право на то самовыражение, которое мне необходимо!

— Так как же насчет Берестовой? — напомнил Никита, выпуская дым колечками.

— Что как? Я ж тебе русским языком говорю — она не пришла. Пропала, испарилась!

— Испарилась после чего?

Убойко открыл было рот, чтобы снова что-то крикнуть, но вдруг закусил губу и отвернулся.

— Просто не пришла. Если тебе так надо, можешь записать в своем протоколе, что я ее разочаровал.

— А я не пишу протокола, Вова, — задушевно сказал Никита. — Это приватная беседа. Удойко еле сдержался.

— Я ничего больше не знаю, — процедил он. — Это все. Дальше я желаю говорить только в присутствии своего адвоката.

Колосов кивнул. Достал из ящика пропуск, отметил, чтобы Удойко пропустили на выходе из главка.

— Адвокат тебе, мил человек, видимо, понадобится. И скорее, чем ты думаешь. Ну а пока не буду вас удерживать.

Вова-Удовлетворитель поднялся. Хмель его почти весь выветрился.

— Ладно, поговорили. Ты, майор, того, сердца не держи... Я правда ничего не знаю про них. — Он забрал пропуск.

— Если вы потребуетесь, мы вас снова вызовем. Так что съезжать из общежития не советую.

Едва за Удовлетворителем закрылась дверь, Колосов быстренько набрал номер внутреннего телефона.

Удойко пулей вылетел из этого столь негостеприимного, как ему показалось, учреждения, рывком застегнул «молнию» на куртке и рысцой затрусил вверх по Большой Никитской. Он не заметил, что его уже сопровождали «люди в сером».

* * *

Никита посидел несколько минут в тишине, затем выдвинул ящик стола и достал оттуда диктофон. Перемотал пленку, прослушал всю запись снова. Эх, чтоб тебя — пятница, 13-е! Ни тебе полезной информации, ни счастья в жизни.

Ему неожиданно вспомнилась Катя, такая, какой она обычно приходила к нему в кабинет, — лучащаяся любопытством, энергией и лукавством. Выходит, и там друг дома уже завелся и даже гири свои приткнуть успел. Застолбил, значит... Эх ты... Однако далее развивать эти невеселые мысли было уже некогда. Часы показывали без десяти двенадцать. Ровно в полдень у шефа, вернувшегося с коллегии в министерстве, было назначено совещание, на которое приглашались начальники всех служб и отделов. Ничего не попишешь — пятница, 13-е, шеф умел выбирать время для снятия стружки с подчиненных.

Сразу после совещания, даже не пообедав, Никита, разгоряченный и вдохновленный словесными баталиями, разыгравшимися в просторном начальственном кабинете, с горя решил лично ехать на Кузнецкий г налаживать контакт с хозяином магазина мод. Предварительное знакомство с этим весьма занятным субъектом было просто необходимо для всего дальнейшего хода дела.

На то, что 13-го числа ему хоть в чем-то повезет, он даже и не надеялся, но не сидеть же сложа руки! «Руководитель должен являться постоянным примером для своих подчиненных! — вспоминался ему главный постулат речи шефа. — Личный пример не только организатора, но и профессионала крайне важен. Помните, на вас смотрит молодежь!»