Звезда-полынь

Я сморгнуть пытаюсь отчаянно дурман навязчивый: влетел будто бы конь мой верный прямо в дверь, все засовы напрочь снося, а к спине конской рыжей Ягишна пригибается… Понял — не морок.

И тут как соскочит Середа, да как к хозяйке кинется — хоть без чародейства своего, а глаза-то порасцарапывает! И вдруг — толкает эта гадина Середу к кровати. У той на лице понимание какое-то отразилось, вцепилась в рукав ведьмин, за собой потянула. А кровать-то не простая оказалась, перевернулась разом, а под ней наподобие колодца — так и ухнули вниз обе.

— Вспомнил, — говорю я, а воспоминание в голове болью отзывается. — Про это-то Тверд и рассказывал…

— Ну и быстр же ты умом, хозяин, — язвит конь.

— Говорящий?..

Конь смотрит с укоризной. Сам знаю, что молодец. Кое-как добрел до кровати обманной, в сторону ее отодвинул, в дыру обнаруженную поглядел — чернота, не видать ничего, только голоса слышны:

— Это кто тут свалился к нам на головы?! — хорошо, думаю, не расшиблись…

— Так это ж ведьма та! — догадался я, что там люди пленные находятся, и виновнице их плена, видать, несдобровать теперь…

— А это что за чудо конопатое с ней?

— А не все ли едино!

— Конопатую не трожь!!! — заорал я — боль голову надвое рассекла. — Сейчас веревку скину, подниметесь!

Нашел веревку в сумке седельной, поискал, к чему б привязать — не нашел. Хотел сам держать, встал поудобнее, приготовился… Конь в плечо мордой ткнулся, говорит:

— Хозяин, ты ж в таком состоянии, что сам вослед улетишь…

— Храп… Храп? Что за имя такое дурацкое?..

— Потом скажу, что за дурак так назвал… Ты лучше конец веревки к седлу моему примотай…

Так и сделали. Но я все-таки схватился для верности. И вылезают из темницы три молодца — один другого плечистей да выше, только бледные очень. Меж собой схожи — братья, что ль? Последней Ягишна показалась. Вылезла, говорит, юбку отряхивая:

— Дурни! Хоть бы девушку вперед пустили!

Замялись ду… добры молодцы.

— По свету стосковались… — молвят.

— "Стосковались"! — передразнивает девка. — Раз свет дорог, что ж жениться полезли?! И главное — трое, плечи в двери не пролезают, кулачище с гирьку пудовую, а ума-то… На троих делили, половину растеряли?!

— Да ладно тебе, не серчай ты на них… — пытаюсь я вступиться за непутевых. — Они ж не знали, что камни эти завсегда врут…

— И ты дурак не меньший! — заметила меня Середа. — Богатырь нашелся! Во вражьем стане тоже стал бы щи хлебать?!..

— Помолчи, Ягишна! Знаю, что дурак, но это потом напомнишь, в голове и так звон стоит! — взмолился я.

— Да если б не Храп, неизвестно, что б с твоей головой дальше случилось! — поутихла Середа, вновь к пленникам недавним обернулась. — Как чувствуете себя?

Кривятся парни — плохо, но девке ни за что не признаются. И впрямь дурни — Ягишна, может, и помогла бы чем.

— Тогда кровать на место, и вперед к Кощею, пусть дальше он с этой ведьмой разбирается! И как это он не углядел?..

И вылетела вон. У меня так быстро уйти не получилось. Посмотрела на меня Середа, головой покачала:

— Живой?

— Ага, — отвечаю, — поехали…

Со второго раза на коня заполз. Середа в котомке своей порылась, бутылек какой-то достала, мне протянула.

— На, выпей.

Я глотнул — полегчало. Встряхнул я головой просветлевшей.

— Что за зелье чудное? — спрашиваю.

— А, мышей летучих кровь пополам со слизью жабьей, — отвечает Середа, когда Храп вперед пошел. Посмотрела на лицо мое зеленое, добавила:

— Да ты не боись, я туда кожуры яблочной намешала, чтоб не так противно было.

— То-то я чувствую, знакомое что-то на языке… а то, оказывается, кровь мышиная!

Теперь Середа позеленела.

— Ну вот, хозяин шутки шутит — знать, совсем все хорошо! — ржет Храп.

Середа в спину ткнула кулачком.

— Травы то лесные, — чуть погодя говорит. — Я ими утром кашу заправляла… Без того хуже пришлось бы… Как ведь знала, что отравы наглотаешься!

Я только вздохнул. Умница она, конечно… да только ведьмы все одинаковые!

— Долго ли, коротко ли… — бормочет Храп тихонечко. Я дремлю, изредка вперед поглядывая, Середа сзади крючок костяной достала, стала вязать что-то.

— Долго ли, коротко ли, а показался впереди брег морской, холм высокий… На том холме град стоит, ворота открыты… Светояр, я кому рассказываю?!

— Доехали, что ль?

— Вы доехали, а я вот своими ногами дошел!

— По ушам бы тебе…

— Не обижай скотинку, Светояр, — Середа голос подает.

Храп только фыркнул, на «скотинку» разобидевшись.

— Знать буду теперь, как ему рот заткнуть, — ухмыляюсь я. Конь тут как тут:

— Да?! А вот не дождетесь, не замолчу!

— Да я ж от души, Храп! — говорит Середа. — Ты у нас молодец, быстро смекнул, что можно дверь ту выбить… И ловко так получилось! Как будто раньше такое же проделывал…

Посмотрела на мое лицо переменившееся, руками всплеснула:

— Что, и двери уже ломали таким манером?!

Переглянулись мы с Храпом, пришлось про постоялый двор тот памятный рассказать, с которого все началось.

Так к воротам и подъехали — с ведьмой, пополам от смеха согнувшейся… Середа отсмеялась, слезы с глаз стерла, выпрямилась, огляделась.

— Неплохой городишко, — говорит. — Это здесь чудище лютует?

— Ага, — отвечаю, — и сегодня как раз оно ожидается. Уже и девицу подготовили…

— Ты откуда все знаешь? — удивляется Середа. — Едва-едва ж ворота миновали!

— Так вон же, из-за угла процессия выходит… Храп, обратно!

И то — лишь походя удивился, что стража у ворот плевать на приезжих хотела — не до того ныне.

— Так, — говорю решительно, — чувствуется мне, что мы появились в последний момент и действовать придется быстро и по обстоятельствам.

— Как обычно, — фыркает Храп.

— А тебе здесь придется остаться!

Храп фыркнул снова.

— А я бы и так в море не пошел, я плавать не умею.