Звезда Сарханов

Анситор целовал и говорил, а я млела и слушала, чувствуя, как все мои

сегодняшние печали отступают, отходят на задний план, оставляя после себя

спокойствие и умиротворенность. Закрыла глаза, отдавшись приятным, волнующим

ощущениям. Губы мужа спустились по подбородку, и сейчас его язык проводил

влажную дорожку по моему горлу, заставляя тело покрыться мурашками. Меня

медленно но уверенно освобождали от одежды, показавшейся Анситору явно лишней. А

потом бережно уложили на кровать, а муж медленно стал скатывать чулки с моих

ног. С того самого памятного вечера, когда я пыталась его соблазнить, чулки

стали моим неизменным аксессуаром к огромной радости Дракона. Почувствовала, как

его руки поглаживают стопу, а губы спускаются от колена все ниже и ниже, пока

рот не накрыл большой пальчик, слегка его посасывая. От таких нехитрых, но

чувственных и горячих прикосновений, во мне словно взрывались тысячи

фейерверков, заставляя выгибаться и стонать. Когда язык прошелся от пальчиков по

всей стопе до пятки, я засмеялась, попытавшись вернуть ногу себе. Ногу конечно

отпустили и даже дали мне отползти подальше на кровать. Щекотки я боялась всегда

и, видимо, сейчас прокололась, потому что на губах Анситора появилась лукавая

ухмылка, и он с видом хищника стал медленно приближаться ко мне. Сердце мое

затрепетало и я, визжа, заметалась по кровати, но была быстро поймана и

зацелована, а потом и укушена в несколько весьма неприличных мест.

А когда, сдавшись на милость победителя, уже почувствовала на себе тяжесть

родного тела, вдруг меня осенило – я же про женщин не сказала. Наблюдательный

муж быстро заметил перемену моего настроения.

– Ну что еще, родная? – застонал он.

– Дело вселенской важности, - ответила я и уперлась ладонью в его грудь.

– А Вселенная немного не подождет? – с отчаянной мольбой в голосе спросил

Анситор.

– Мммм… - сильно так задумалась я, - думаю подождет, если ты пообещаешь решить

этот вопрос.

– Обещаю, - рявкнул муж и тут же вошел в мое давно уже ждущее его лоно.

И вопрос освобождения женщин из гаремов был на немного отложен, потом еще

немного отложен, а затем его очень надолго отложили, потому что блондинистые

мужья никуда не спешили и действовали мучительно медленно и сладко. Момент не

наступил даже когда все закончилось, так как требовалось время прийти в себя и

отдышаться. А вот уже после этого он настал.

– Ну, - начал муж, укладывая мою голову к себе на плечо, - какая гениальная идея

пришла на этот раз в твою голову?

– Идея всеобщей справедливости, - пафосно ответила я. А что? Никто ведь не знает

о моей личной заинтересованности.

– Излагай, - вздохнул мой космомуж.

Ну я и изложила, как умела, как могла. С эпитетами, с лозунгами! Девиз «Женщины

Вселенной объединяйтесь в борьбе за равноправие!» просто витал в нашей спальне,

пока я убедительно выдвигала законопроект по упразднению гаремов. Хитро ковыряя

пальчиком живот Анситора, я рассказывала, как это несправедливо, отрывать женщин

в расцвете лет от семьи, фактически лишая их радости материнства. На этом

моменте, вспомнив утро, почти всплакнула.

– Не надо, - предупредил муж.

– Ладно, - машинально согласилась я и продолжила дальше.

Моя речь коснулась важности добровольного пребывания женщин на территории

отдельно взятого Дракона. Я говорила о необходимости заключения договора между

Драконом и женщиной, желающей скрасить его досуг, в нем должны быть учтены срок

и сумма ее гонорара. Я говорила и говорила… В какой-то момент, подняла голову и

посмотрела на мужа. Этот мегагалактический хитрец, прикрыв рот ладонью, тихо

смеялся. Нет, не так. Он ржал! А когда я в праведном гневе насупилась и

наморщила лоб, он громко и обидно, между прочим, расхохотался.

– Ты ревнуешь! – констатировал он факт, отсмеявшись.

– А чего они ходят здесь… - сказала я, потом подумала и добавила, - а всякие

синие еще и трогают.

Мои последние слова утонули в новом приступе смеха Анситора.

Утро я встретила одна, Анситора уже не было. Лежа на огромной кровати, смотрела

на голубое небо и ощущала себя неимоверно счастливой. Душа пела, и хотелось,

чтобы эту песню услышали все.

Двери приоткрылись и в спальню вошла Глая. Весь ее вид выражал недовольство. В

движениях мягкой, доброй и всегда такой уютной карлицы сейчас сквозила резкость.

Вообще, во всем ее облике присутствовала некая нервозность, губы настолько

плотно сжаты, что превратились в узкую щель. Лоб наморщен, словно проблемы

вселенского масштаба не дают ей покоя.

– Глаюша, - позвала я.

– Сенна, - нехотя откликнулась она.

– Прости меня, - о вчерашнем разговоре я сожалела совершенно искренне, - я не

должна была на тебя срываться.

– Сенна Глае прости? – по зеленому личику расплывалась задорная улыбка, - сення

слая – Глае плохо, обит нет.

– Я так рада, что ты на меня не обижаешься, - выдохнула с облегчением.

– Глая решийт, - карлица тихонечко засмеялась, - Ленс рат.

– О, моя хорошая, - я соскочила с кровати и бросилась обнимать малышку, - я так

за тебя рада! Он тебе нравится?

– Сильна, - турроу смешно смутилась, шаркая впереди себя маленькой ножкой и

потирая ладошки у груди.

– Я благословлю вашу пару, - пообещала ей.

– Звисда турроу? – я кивнула, наблюдая, как вспыхивают радостью ее глаза, -

сенна лутьсая ис всех!

Она обхватила мою голову маленькими ручками и, притянув к себе, трогательно

поцеловала в щеку. А я так растрогалась, что едва не разревелась.

Обещание свое муж любимый выполнил. В связи с суматохой и занятостью,