Звезда умирает на сцене

Каждый поражён, как и я. Даже съёмочная группа, которой не было до нашего провала, упивалась нашим возрождением. Это было оно. Менеджер не обманул… Нет. Это правда! Это чудо! Мы живы!

Это заставляет и меня самого улыбаться, и двигаться быстрее, пытаться догнать янтарь, который блестит перед глазами и быстро меняется местами.

Звезда на левом глазу, а не на правом. И улыбка… улыбка именно такая, которую ты ожидаешь от айдола – милая и настоящая. Настоящая, даже если фальшивая.

Он так походил на Дайю, что мне было сложно оторвать взгляд… я должен был смотреть в камеру, улыбаться людям там, которые видели, как новый набор побрякушек мелькает. Как среди подделок появилась новая драгоценность, которая обращается к ним, которая блестит и призывает их.

«Смотрите на меня. Я здесь. Видите? Слышите? А что вы чувствуете? Огонь, верно? Это огонь ваших чувств!»

Это был огонь чувств, которые я переживал, когда мы замерли, а музыка закончилась.

Анба дышал устало, но спокойно, он не сводил взгляда с камеры, не снимал улыбки. Я думаю, им был покорён каждый, кто оказался в этой комнате, и неожиданно в LINE узнали о новом даровании.

Где оно пряталось? Кто его нашёл? Он – спаситель «Хоусэки», которые должны были сегодня окончательно разбиться, претвориться в пыль, но нет. Он всех собрал, всех привёл к исполнению мечты – «Мы будем дальше жить».

Это была самая приятная съёмка за последний месяц. Съёмочная команда и айдолы поблагодарили друг друга, и можно было уйти со сцены, можно было снять образ. Можно было его откинуть. Можно было, только…

– Это было нечто, – сказал я за спиной Анба.

Он сразу понял, что речь о нём.

– Точно! Я не ожидал, что так будет, Исихара-семпай!

Он знал моё имя. Конечно, знал. Не мог не знать.

– Вы потрясающие! – Анба обернулся к нам и заразил всех приветливой улыбкой. – Извините, что не пришёл раньше, – и поклонился, как подобает. – Это было необходимо для эффекта неожиданности.

– Повезло, что именно такой эффект получился, – заметил понуро Аме.

– Я не имел права вас подвести! – заверил нас Анба.

Менеджер не скрывал своего восторга. Он нашёл ещё одну золотую жилу, которая тоже носила жёлтый цвет.

Он повёз нас в ресторан-якинику. Сказал, что можем заказывать, что хотим.

Пока мясо жарилось и пропитывало запахом нашу одежду, Эме всё-таки спросил:

– Ты уж извини, Анба, но мы о тебе ничего не знаем. Даже имени.

Тот удивлённо заморгал с улыбкой, которую не оставил на съёмочной площадке.

– Извините! – Поклонился. – Меня зовут Огава Тайоу. Мне семнадцать лет. Исида-сан пригласил меня, после того как увидел моё портфолио.

– И где ты раньше танцевал? – уточнил я, но Огава лишь часто заморгал, обращаясь к менеджеру.

– Это была не официальная группа, – смутился он, – всё своими руками.

«Самоучка…»

Дайя тоже был самоучкой. Был и… стал лучше всех тех, кто оттачивал свои навыки годами. Удивительно.

– Спасибо, что позволили стать частью вашей группы, – ещё один низкий поклон и вся искренность его благодарности осыпалась на нас.

Не могли мы сказать, что находились одной ногой в овраге. Или Исида-сан сам всё рассказал? По крайней мере, никто не озвучил мои мысли вслух. А они были. Были у всех.

Спасение, которое пришло чуть ли не с неба, за два дня до выступления на телевидении. И впрямь, удивительно. Только если всё не было подстроено заранее. Что тоже возможно.

Нас лишь решили впечатлить.

Получилось. Получилось, даже если бы мы на тренировке увидели янтарь.

Он настоящий. Неподдельный. И все сегодня будут это обсуждать.

У меня ладони потеют от осознания, что сегодня о нас снова заговорят. Мы снова составим конкуренцию. Мы снова… будем сиять. Наша звезда взойдёт. Оно того стоило. Всё того стоило. И мольбы не были напрасными.

Огаву распределяют в мою комнату. Три татами, комнатушки хватает только на двухярусную кровать и стол. Его вещи привёз Исида-сан. Должно быть заранее договорись. Как и обо всём.

– Раньше с тобой жил Накамура-семпай? – оглянулся Огава, перебирая футболки.

– Да. Он спал сверху. Если хочешь, поменяемся.

– Нет, что ты! Мне нравится сверху. – Он не отпускал своей улыбки до конца.

– Или ты говоришь так, потому что я старший? – решил проверить его.

– Нет, – улыбнулся чуть лукаво, склоняя голову. – Чем выше, чем лучше. Я думаю, так иногда себя привычнее ощущать.

– Как высоко парящая птица?

– Ну, если я упаду, лететь мне недалеко.

– Слушай, Огава…

– Можно по имени. Я не против.

– Хорошо… Тайоу, ты нас правда выручил. Это… много значит для всех нас. Не только для меня. Каждому было необходимо, чтобы… чтобы «Хоусэки» существовали. И… и ты появился как нельзя кстати.

– Как нельзя кстати, – повторил за мной с довольной ухмылкой. – Вы тоже появились в моей жизни как нельзя кстати, – проговорил он и заглянул в глаза. – Семпай, можно ли будет утром немного поговорить о Накамуре-семпае?

– Есть что-то… чего ты не знаешь?

Его глаза прищурились, вглядываясь в меня, прощупывая, проверяя на твёрдость и мягкость.

– Конечно. Ведь я его никогда не знал, а ты жил с ним в одной комнате. Я думаю, ты можешь мне рассказать куда больше, чем все остальные.

– Ты, – сложно было сказать, что меня не смутили его слова, – словно что-то задумал.

– Так и есть! Семпай, вы проницательны. И это мне очень и очень пригодится!

Объясняться больше Тайоу не стал. Он схватил вещи и побежал в душевую, я же остался наедине с собой.

Свой чемодан он оставил раскрытым, и удержаться было сложно.

Заговорил загадками. Зачем ему что-то знать о Дайе?

Я оглянулся на дверь и встал боком к чемодану, аккуратно поднимая и опуская набор вещей. Но среди них не было ничего, что могло бы мне что-то рассказать о том, кто такой Огава Тайоу и как бы он мог быть связан с Накамурой Койоу.

Он просто дурака валяет? От безделья прикалывается? Специально? Проверяет меня? А я купился… нельзя быть таким мнительным, это опасно для меня самого.