Звезда заводской многотиражки 2

А вот добыть обычные матрасы гораздо проще. Можно поговорить, например, с Анной. Может по доброте душевной ссудит парочку списанных из общежития... В конце концов, можно просто купить. В отличие от диванов, они вовсе даже не дефицит. Кажется...

Идея меня воодушивила, и я зашагал быстрее. Даже песенку замурлыкал. Да, действительно! Мне же совсем необязательно покупать готовую мебель. Я вполне могу собрать весь интерьер из самых разных штук. Надо всего лишь проявить смекалочку и устроить этакий кружок «Очумелые ручки». Ну и прикинуть, что еще из неожиданных, рядовых и в идеале бесплатных предметов могут послужить мне в качестве мебели.

Представил, как будут крутить пальцем у виска на все эти сооружения. Но было пофиг. Да, мне нравилось снова жить в СССР. В целом. Но вот эта вот склонность обставлять квартиры совершенно без фантазии, чтобы все, как у людей... Нет уж, увольте!

Я запрыгнул в троллейбус, и он помчал меня к центру городе. Заднюю площадку оккупировали шумные дети, которые всей компанией ехали на городскую елку. Ее пока разбирать не собирались, а во всех дворцах культуры еще несколько дней Деды Морозы, Снегурочки и прочие зайчики-белочки будут устраивать новогодние утренники. В профкоме видел, как детным сотрудникам выдавали мешки с конфетными подарками. Милота! Такие нежные воспоминания у меня всегда с ними были связаны. Сначала сжираешь мандаринку, потом батончик или маленькую шоколадку в обертке из твердой такой фольги, об которую можно пальцы запросто порезать. Потом конфеты с темной начинкой, потому что те, что с белой, всякие там «Ласточки» и «Буревестники» я не любил. Хотя когда темные заканчивались, до них тоже доходило дело. А потом в пакете оставались одни карамельки... Среди которых можно было долго выискивать «Снежок» или «Гусиные лапки», с хрустящей и вкусной начинкой...

Компашка детей высыпала из троллейбуса одновременно со мной, и вся эта радостная гурьба устремилась в сторону мигающей огнями новогодней елки. А я задумчиво проводил их взглядом, надолго задержавшись на спине пацана в сером пальто в рубчик...

Так, стоп! Жан! Надо же узнать, что там в конце концов произошло с бабушкой! Удалось дядьке Егору ее вызволить из Закорска, или что?

Я решительно двинулся в сторону телефона-автомата. Здесь с дверью все было в порядке, но вот в горсти мелочи не оказалось ни одной двушки. А, ладно, десятик тоже сойдет! Размер все равно тот же!

Я ждал и зачем-то считал длинные гудки. ...шесть, семь, восемь... Наконец в трубке щелкнуло, десятик провалился в прорезь.

— Алло! — раздался на той стороне запыхавшийся мальчишеский голос.

Глава двадцать пятая. Дом, милый дом

— Жан, привет! — бодро сказал я. — Это Иван, помнишь такого? Звоню узнать, как дела с Натальей Ивановной.

— А... — голос зазвучал растерянно. Потом он закашлялся, и я как вживую увидел, что он тревожно оглядывается в сторону кухни, где родители как будто случайно прервали разговор. — Здоров, Гриша! Домашку на каникулы не записал, лопух?

— Влетело от родителей? — я с пониманием усмехнулся. — Получилось перевести ее в Новокиневск?

— Ага! — отозвался Жан. — Сейчас только дневник возьму.

— Где она сейчас? В больнице? — спросил я.

— Неа, по русскому ничего не задали, — раздался в трубке напряженный голос Жана.

— У дяди Егора? — я посмотрел на улицу сквозь подмерзшее по краям стекло телефонной будки.

— Гришан, что ты мне голову морочишь?! — возмутился Жан. — Ничего у меня тут не записано!

— Дома? А с ней кто-нибудь остался? — спросил я.

— Ага... Да, — медленно проговорил Жан. Похоже, подбирает подходящие слова, которые не вызовут подозрений. — Слушай, у нас же Осипова болеет. Все договорились ее навестить послезавтра, но я не могу, у меня... В общем, у меня не получится. Ты пойдешь?

— Я навещу твою бабушку, Жан, — сказал я. — Ты отлично справился. Позвоню, когда будут подробности.

— Ну ладно, тогда все, пока! — в трубке запищали короткие гудки.

Я примерно себе представлял, что сейчас будет. Жан вернется на кухню с видом «ничего странного не произошло». Мама докопается, кто звонил, а я, в смысле, Жан, буду отнекиваться, что, ты же все слышала, Гришка-лопух, который с какой-то балды решил, что нам на каникулах надо домашнее задание делать. А на самом деле не надо, в дневнике ничего не записано. И тогда у мамы проснется подозрительность настоящего контрразведчика, она пойдет названивать маме Галки Телеповой, чтобы та узнала у дочери, точно ли нам ничего не задали, или это просто Жанчик лопух.

Я всегда так делал, когда надо было от чего-то важного внимание отвести. Работало железно, потому что у мамы был какой-то пунктик на домашке.

Выходные прошли в ударной работе. Ну, то есть, вечер пятницы мы дружно прогудели на квартире у Ирины-Элис, а когда проснулись, то всем мужским составом поехали в мою новую квартиру. И еще Лизавета за нами увязалась, потому что кто-то же должен проследить, чтобы все было обставлено со вкусом и шиком.

По поводу дивана пришлось с Дарьей Ивановной немного даже поругаться. Они ни в какую не хотела расставаться с этим продавленным чудовищем. Мол, крепкая штука, чуть почистить — и еще послужит. Мол, хочешь на полу спать — спи, а диван не трогай. Пришлось разводить дипломатию, льстить, давать клятвенные обещания и смотреть на нее глазами беспомощного тюлененка. В конце концов я просто раскрыл его фанерное нутро, чем потревожил безмятежно отдыхающих там клопов. Вид насекомых вроде убедил хозяйку. Она ушла, бормоча что-то про «надо узнать у Кирилла Петровича про отраву», а мы, воспользовавшись случаем, выволокли, наконец, треклятый диван на помойку.

Веник предлагал просто стащить пустые поддоны от кирпичей. Типа, да не заметит даже никто, нафиг они никому там не сдались, лежат и гниют. Потом вывезут на свалку вместе с остальным строительным мусором. Не убедил. Я пошел искать прораба. И даже нашел. Взялся объяснять ему, что мне надо. Кажется, он с первого раза даже не понял, чего я от него хочу. Пришлось объяснить еще раз. Смотреть на дядьку было жалко, на самом деле. Явно вчера ему было очень хорошо и весело, за что сегодня приходилось расплачиваться головной болью и жгучей завистью к собутыльникам, у которых суббота выходной.

Я сбегал в продуктовый за «червивкой». Так традиционно называли вино яблочное крепкое плодово-ягодное. Не то, чтобы это и была цель, просто ничего другого алкогольного в этом магазине не оказалось. И еще через десять минут мы с прорабом были хорошими друзьями. А поддоны? Да забирай, сколько надо, кто их считает вообще?!

Вторым делом оказался налет на местную комиссионку. Неожиданно это место оказалось эпицентром какой-то теневой жизни. Сам магазинчик не представлял собой ничего особенного и сверхъестественного. Разве что был тесноват. Обычные советские магазины, неважно, одежды или продуктов, были просторны и минималистичны. Места было много, а товаров не очень. Не в смысле, прилавки пустые, до пустых прилавков еще лет пять-шесть. Просто товары однотипные. Много одинаковых банок. Много одинаковых пальто. Много одинаковых ботинок. Комиссионка — другое дело. Здесь было напихано вообще все на свете. Вот стопка потертых детских книжек, а вот разномастные тазики, поставленные друг в друга. Вот висит одежда, а вот рядом лопаты стоят.

А на торцовой стене того же дома — импровизированная доска объявлений. Бумажки с бахромой отрывных кусочков были наклеены вековым слоем, прямо друг на друга. Прямо историю частной торговли отдельно взятого района Новокиневска можно изучать по этому вот замечательному источнику.

Ну а рядом со стендом толклись, как бы невзначай, мужчины и женщины весьма тревожного вида. Они воровато зыркали по сторонам и вроде бы ничего не делали. Если кто-то останавливался поизучать объявки, то к нему какое-то время присматривались, и только где-то через минуту-две один из «темных личностей» начинал осторожно приставать с расспросами: «А не надо ли многоуважаемому гражданину чего-нибудь достать?...»

Но мне ничего «достать» было не надо. Меня вполне устроил ассортимент самого магазина. Потратив несколько рублей, я стал обладателем простенькой тканевой люстры, эмалированной кастрюльки, комплекта «тарелка-кружка-ложка-вилка», темно-зеленого эмалированого тазика и швабры. Швабру, правда, не купил, а подобрал на улице. Похоже, кто-то в сердцах вышвырнул этот инструмент наведения порядка в окно. А я пройти мимо не смог по двум причинам — во-первых, понял, что мне и правда нужна швабра, а во-вторых, здесь явно случилась какая-то драматичная история, а я питаю к ним слабость. Теперь каждый раз, когда делаю уборку, буду гадать, что именно случилось с этой штукой. Может быть, подвыпивший муж возвращался домой, жена взялась махать на него шваброй. Он у супружницы эту штку отобрал и выбросил от греха в окно. А может это суровая мать заставила дочь пятый раз перемывать полы, заясняя, что как следует можно помыть только руками, а швабра эта твоя — это для лентяев и лодырей. И швабра полетела в окно. Где я, как настоящий лентяй и лодырь, ее подобрал. Как-то так, в общем...