Звезда заводской многотиражки 4

Я взял в руки тяжелую логарифмическую линейку. Выдвинул из нее узкую планку. Потом задвинул обратно. У меня такая в детстве была. Но когда мы в школе дошли до логарифмов, нас уже не учили ее использовать. Поэтому она так и осталась в памяти забавной игрушкой. Ну и линейка была удобная еще. Дома. В школу ее таскать было тяжело — большая, тяжелая...

— Молодой человек, вы покупаете или что? — раздался от кассы раздраженный голос. — Положите на место линейку, а то сломаете еще, а платить кто будет?

— Простите, задумался, — виновато сказал я и положил линейку на место. Этот книжный был единственным в Новокиневске, где отдел канцтоваров тоже был устроен по принципу супермаркета — сам берешь, что тебе нужно, потом платишь. Вообще, кстати, примечательный книжный. Легенда, практически. Трехэтажную громадину возвели в городе еще в пятидесятых. Как храм литературы, искусства и образования. Здесь даже собирались сделать нечто среднее между библиотекой и книжным, но не успели. Но книжный открыли. Только вот ассортимент книг был в Союзе не очень, как я уже неоднократно смог убедиться. Все интересные книги из всяких там «библиотек приключений и фантастики» или серии зарубежных детективов тут было не купить. И даже в подписных изданиях их удавалось заполучить только с боем. Так что пафосному и гордому магазину приходилось старательно оформлять прилавки и полки, выкладывая пирамиды из производственных романов, трудов Леонида Ильича Брежнева и прочих книжек со строгими обложками, но совершенно не запоминающимися названиями. Разве что школьный отдел был неплох.

К чести новокиневских воротил, к которым переходил этот самый книжный после перестройки, никто из них не попытался превратить его в филиал барахолки. В здоровенном книжном все время пытались торговать книгами. С переменным успехом. И это было чуть ли не единственное предприятие, на которое не удалось так или иначе наложить лапу братьям Мельниковым. Даже странно. Такое здание в центре, прямо-таки идеальные же торговые площади...

— Скажите, а у вас есть ежедневники? — спросил я у кассирши.

— Чего? — кассирша приподняла тоненькие дугообразные брови ниточкой. Кажется, не потому что она действительно не поняла, о чем я спрашиваю, а просто удивилась, что я вообще задал вопрос. Мол, юноша, вы тупой что ли? Ассортимент на прилавке, берите что надо, и топайте отсюда.

— Ну, такой блокнот с календарем, — объяснил я, игриво улыбаясь. — Чтобы дела разные записывать. А то забываю постоянно...

— На той неделе выбрасывали, — ответила она. — Красивые такие, в кожаном переплете.

— Может быть, остался хоть один, а? — я облокотился на кассу и заглянул девушке в глаза. Взгляд ее смягчился. Эту науку я уяснил еще в свое время. Когда сталкиваешься с человеком с синдромом вахтера, не надо пытаться его перехамить, ерунда получится. Ему чем больше оказываешь сопротивление, тем больше он распаляется в своей страсти «не пущать!» Есть ровно один способ договориться с цербером — признать его величие и смотреть снизу вверх. Тогда есть шанс, что вахтер размякнет и сомлеет.

— Нету, — вздохнула кассирша. Взгляд ее стал заинтересованным. — Сегодня уже спрашивали до обеда несколько раз.

— Эх, жаль... — я вздохнул и потянулся за толстой тетрадкой на пружинке. — Придется что-то изобретать.

— Так вы дневник возьмите! — посоветовала кассирша.

— Что взять? — я замер, так и не взяв тетрадку, на обложке которой над голубым глобусом жизнерадостно развевался длинный флаг со словами «Мир! Труд! Май!».

— Да дневник школьный, — объяснила кассирша. — У меня подруга тоже все забывает, так она в дневнике записывает. Вместо уроков и домашних заданий.

— О, а ведь это мысль! — обрадовался я. Действительно! Даже ведь в голову не пришло, хотя сам я еще долгие годы после школы, когда прикидывал, какой день недели на какое число выпадает, мысленно представлял себе именно разворот школьного дневника. Да что там, я до сих пор так делаю. Хотя школа была уже ох как давно!

Я вернулся к прилавку с контурными картами, атласами и альбомами для рисования, выхватил из стопки дневник в простой белой обложке. Подумал и взял еще красную клеенчатую обложку к нему. У меня как раз такая же была в каком-то из классов, я хорошо ее помнил. На ней было удобно рисовать ручкой всякое, а потом, когда училка ругалась, что развели тут грязь на самом важном школьном документе, эти все художества можно было стереть. Ваткой, смоченной в отцовском одеколоне.

Я заплатил за все про все тридцать восемь копеек, купил кроме дневника и обложки еще одну ручку и пару запасных стержней. Неожиданно эти расходники в этом времени улетали просто с катастрофической скоростью. И радостный вышел на проспект Ленина.

Взгляд наткнулся на треугольную крышу кафе «Сказка». И даже почти свернул в его сторону. Ну не мог я вот так просто пройти мимо этого места и не зайти. Обещал же сам себе, что вырасту большой, буду все время сюда ходить. Как теперь нарушить это обещание, когда я вырос и могу его исполнить?

Но до крыльца на дошел.

С одной стороны, вроде как некрасиво вот так вот, как снег на голову сваливаться к незнакомому человеку в гости. Я ее и видел-то всего один раз, да и то мимоходом. Это Даша с ней долго общалась за закрытыми дверями. Но с другой стороны, это я у себя в двадцать первом веке нахватался вот этого вот уважения к личному пространству и личным границам. В Союзе еще, вроде как, не было принято каждый шаг согласовывать. И гости, насколько я помню, могли заявиться совершенно внезапно. Правда точно так же внезапно они могли «поцеловать» закрытую дверь и уйти, не солоно хлебавши. Как вот я сейчас, кажется...

Я позвонил еще раз, придушив слегка внутренний голос, который нашептывал, что если сразу не открыли, значит либо дома никого нет, либо хозяйка занята и открыть по какой-то причине не хочет. Даже странно, что он снова вдруг заговорил. Я думал, что за долгие годы работы журналистом я придушил его полностью. Ан нет, временами порядочный человек внутри моей головы просыпается...

За дверью раздались торопливые тяжелые шаги, от которых что-то даже позвякивало.

Ну да, Регина Ильинична весьма... корпулентная дама. Я уже натянул на лицо приветливую улыбку, но тут дверь раскрылась.

— Здрааавствуйте! — оглядывая меня с ног до головы сказал совершенно незнакомый толстяк с смешно торчащими в стороны рыжими волосами и кучерявящимися на подбородке волосками куцей бороды. Одет он был в махровый полосатый халат, который едва-едва сходился на его круглом объемном животе. — Мы вроде как не знакомы?

— Добрый вечер! — я просиял заготовленной улыбкой. Благо, пока еще у хозяев квартир нет аллергии на улыбчивых и вежливых посетителей. Время свидетелей Иеговы и представителей канадской компании наступит еще нескоро. — А Регина Ильинична дома?

— Ба! — толстяк хлопнул себя ладонями по пузу. — Вот так неожиданность! К ней обычно женщины приходят!

Он отступил вглубь коридора и сделал приглашающий жест. Потом повернулся и крикнул:

— Золотце, тут к тебе юноша симпатичный пришел! Ты ничего мне рассказать не хочешь?

Регина Ильинична появилась из двери в ванную. Какая у них, однако, гармоничная пара! Она тоже была одета в полосатый халат, на голову намотан тюрбан из полотенца.

— Юноша ко мне? — сказала она и удивленно меня осмотрела. Не узнала, похоже.