Звезда заводской многотиражки 4

«Вот в результате и пришел в никуда», — ехидно прокомментировал внутренний голос.

Я грустно ему покивал, соглашаясь. Слова, которые я сегодня говорил про Эдика, можно сказать, в полной мере применимы ко мне самому. Сколько раз мне предлагали взять на себя побольше ответственности, а? И что я отвечал?

А сейчас, получается, я полез грудью на амбразуру, чтобы... чтобы что? Чтобы не позволить мудаку-Эдику занять это кресло или мне вдруг действительно захотелось сделать что-то большее, чем просто писать статейки, фельетоны и формировать рубрику с письмами?

В голове закрутились идеи о том, как можно было бы реорганизовать газету, сделать ее чуть более интерактивной, вовлечь побольше народа, вызвать его на обратную связь... Чтобы «Новокиневский шинник» ждали и расхватывали в тот же момент, как только он появляется. И не только затем, чтобы почистить на нем селедку...

Я правда хочу стать редактором?

Я прислушался к себе, своими мыслям. И понял, что да. Хочу.

Это ведь только на вид я желторотый молодой специалист, у которого профессионального опыта всего-то месяца три. А на самом деле я уже прошел этот путь единожды. И только теперь по-настоящему ощутил, что надо двигаться дальше. Мне ведь и правда есть, что предложить...

Легонько царапнула совесть от того, что я собирался попросить у Феликса. С другой стороны, это же не вредить кому-нибудь. Это просто чуть ускорить свое карьерное продвижение. Воспользоваться бонусом, который я честно заработал. Так что...

— Ну что, мы сегодня идем домой, или ты еще работаешь? — спросила Даша.

— Уже шесть? — встрепенулся я. — Ничего себе... Да, конечно пойдем. Задумался что-то.

Я сложил разобранные письма аккуратными стопочками, но в стол убирать не стал. Завтра закончу с ними.

— Мне сегодня надо съездить к Феликсу Борисовичу, — сказал я, открывая дверь в квартиру. — Так что сейчас какой-нибудь бутерброд перехвачу и побежал... Что это?

— Письмо какое-то... — сказала Даша и подняла с пола белый конверт. — Наверное, кто-то под дверь сунул... Духами благоухает. Сирень от дзинтарс... Ивану. Надо же, и поцелуйчик.

Даша сунула мне в руки письмо и вошла в комнату. Я покрутил конверт в руках. «Ивану» было написано красной ручкой, обведено всякими завитушками и сердечками, а рядом — отпечаток красной помады в форме губ. Влюбленные старшеклассницы так делают. Губы намазюкать густо и приложить к бумаге. Принюхался... И правда, имеется отчетливый запах сирени.

— Понятия не имею, от кого это может быть, — хмыкнул я.

— Конечно, так я тебе и поверила, — саркастично проговорила Даша.

Я пожал плечами и мысленно попытался прикинуть, кто это мне мог написать. Анна? Очень вряд ли, она даже моего точного адреса не знает. Аня опять затеяла какие-то свои сложные игры? А кто еще-то?

Я осторожно вскрыл конверт и достал изнутри свернутый вчетверо плотный листок с тиснеными розочками на краях. Запах сирени усилился. Кажется, девушка полфлакона на бумагу вылила...

Глава двадцать вторая. Как причинить добро?

«Любимый Ванечка!

Сегодня мне приснилось, что мы вместе, и когда я проснулась, я шептала твое имя. Мне так грустно, что мы больше не встречаемся, я так скучаю по тебе.

Только в этой разлуке я поняла, как ты мне дорог. Я никогда не мирилась первой. Ведь парень — это как автобус. Зачем гнаться за уходящим, ведь следом все равно придет другой. Но это совсем не про тебя. Таких как ты, я больше не встречала и никогда не встречу. Поэтому я наступила на горло своей гордости и пишу тебе письмо.

Милый Ванечка. Давай начнем сначала? Я уверена, я чувствую, что мы связаны! Ты моя половинка, я хочу быть только с тобой.

Пишу тебе эти строки, и слезы капают на страницу.

Верю. Надеюсь. И жду.

Лиза».

— Лиза? — ехидно спросила Даша. — Эта та мымра с химическим бараном на голове?

— Как-то ты зло о бедной девушке, Дарья, — я осуждающе покачал головой. — Она ведь как Татьяна Ларина... Письмо написала...

— Просто так внезапно взяла и написала? — подозрительно прищурилась Даша. — Придумала себе все, да? Между вами на самом деле ничего не было, да?

— Ну почему же не было? — я пожал плечами. — Мы гуляли... Дарья, подожди! Ты что, ревнуешь?

— Вот еще! — фыркнула Даша и отвернулась, упершись кулачками в подоконник.

«Ты обиделась?» — «Нет!» — «А сильно?» — «Да!»

— Милая, я не собираюсь с ней ничего начинать с начала, — я подошел к Даше и обнял ее за плечи.

— Ты не понимаешь! — она дернулась, пытаясь высвободиться из объятий. — Я бы вообще ни разу не расстроилась, будь это кто-то... Ну, если бы девушка была классная, понимаешь? А эта твоя Лиза...

— Даш, ну перестань, — я коснулся губами ее шеи, но продолжать не стал. Во-первых, мне уже нужно было бежать, во-вторых, не очень люблю использовать секс как примирение. Ну или сегодня мне не хотелось так делать. — Лиза не такая уж и плохая девушка. Добрая... Но встречаться с ней я не стану. Вот, смотри. Я выбрасываю ее письмо.

— Ага, то есть ты все-таки с ней встречался! — Даша бросила на меня короткий взгляд через плечо и снова уставилась в окно. На уличный фонарь, в свете которого вихрились на ветру снежинки.

— Ну извини! — я развел руками. — Такой вот я тебе достался. С прошлым. Не в заводской упаковке.

Даша фыркнула. То ли рассмеяться хотела, то ли презрение выражала таким образом.

— Милая, я бы с удовольствием обсудил с тобой все наши морально-этические дилеммы, но мне правда надо бежать, — сказал я и снова ее обнял. Коснулся губами уха. — Забей на это дурацкое письмо. Оно ничего не значит.

— Ты же хотел поесть чего-нибудь... — сказала Даша, наконец-то поворачиваясь.

— У Феликса поем, — отмахнулся я. — И колбаса на завтрак останется.

Чутье и желание сбежать от не самого приятного разговора меня не подвели. Феликс распахнул дверь и убежал по своей обычной привычке. На кухню, откуда доносились головокружительно вкусные запахи чего-то мясного и пряного.

— Иван, вы раздевайтесь и проходите сюда! — раздался из сумрачных глубин его профессорской квартиры взволнованный голос. — Я тут, изволите ли видеть, новый рецепт пробую, а он, собака такая, требует, чтобы я не отходил от плиты и все время мешал...

Я стянул пальто, переобулся в тапки и прошлепал по паркетному коридору следом за своим коллегой-приятелем. Тот стоял у плиты в бордовом махровом халате и помешивал в кастрюльке белесый соус.