Звезда заводской многотиражки 4

— Ну что, как впечатление? — спросил Феликс, когда мы вышли из палаты в коридор.

— А лечащий врач — это тот самый ваш институтский приятель? — я качнул головой в ту сторону коридора, где по моим прикидкам должна была быть ординаторская.

— Нет, другой, — Феликс отрицательно помотал головой. — Кирилл бы никогда... Хотя...

— А мы можем еще его расспросить про этих пациенток? — предложил я. — Ну, вроде как, сопоставить данные что ли...

— Рассказ Светланы тебя не убедил? — прищурился Феликс.

— Ну, скажем так, я почти уверен, что здесь почти каждый скажет, что его поместили сюда по ошибке, — усмехнулся я. — Во всяком случае, из тех, кто может связно говорить. Так что, мы можем устроить беседу с лечащим врачом?

— Подожди здесь, — Феликс похлопал ладонью по подоконнику. — Сейчас вернусь.

Я остался наблюдать за медленными сонными фигурами, заторможенно прогуливающимися по коридору. К согбенной старушке, которая нас встретила, добавились еще несколько таких же пенсионеров на вид. Ко мне они проявляли живейший интерес. Со скидкой на медленность, правда. Двигались они как зомби. Или как ленивцы. Награждали меня длинными взглядами, выворачивали шеи. Мне опять стало не по себе и захотелось сбежать. Думал, что привык, но нет. Никак. Нельзя к этому привыкнуть...

— Он вчера дежурил, сегодня у него отсыпной, — издалека сообщил Феликс. — Но я договорился, что мы еще раз зайдем во вторник. Ты же сможешь освободиться в обед, да?

Феликс довез меня до дома, когда было уже почти одиннадцать. Даже не заметил, как нам удалось потратить столько времени на эти вроде бы недолгие беседы... Я попрощался со своим приятелем-психиатром и открыл дверь в подъезд. Там было темно, хоть глаз выколи. Кто-то опять выкрутил лампочку. Ну или она перегорела. Пора бы фонарик завести, тут такое дело случается раз в неделю.

Я пробормотал невнятное ругательство и на ощупь двинулся к лестнице.

И тут мне в лицо ударил яркий луч.

Глава двадцать шестая. Легкомыслие и его последствия

— Лиза, какого черта? — сказал я чуть громче, чем следовало. И чуть раздражженнее, чем хотелось бы. Но блин. Что я должен был подумать в такой ситуации?

— Извини, я тебя так долго ждала... — сказала Лиза. Луч фонарика скользнул по обшарпанным стенам, по надписям про «Спартак-чемпион» и " Сева плюс Маша«.

— Не понимаю, зачем ты меня преследуешь, — сказал я. — Хочешь, чтобы я снова повторил, что между нами все кончено?

— Нет-нет, Вань, я все уже поняла, правда, — торопливо проговорила Лиза, фонарик в ее руках погас, и в подъезде снова стало темно. — Я... Мне нужна помощь. В последний раз. И я от тебя отстану, честное слово.

— Ну? — нетерпеливо сказал я. Чувствовал себя по-дурацки. Зачем я вообще ее слушаю?

Она начала сложно и сбивчиво объяснять, что очень хотела купить какие-то особенно правильные джинсы, что у нее фигура нестандартная, поэтому не всякие подходят. Она долго копила, потому что зарплата у нее маленькая, но вот теперь ей очень хочется получить настоящую фирменную вещь. Лица ее в темноте я не видел.

— Не понял, при чем здесь я? — спросил я, вклинившись в паузу.

— Такие джинсы есть только у одного человека, понимаешь? — заныла она. — А она отказывается мне что-то продавать, пока я не приду с кем-то знакомым.

— Она? — хмыкнул я, начав догадываться, к чему Лиза клонит.

— Алла, — сказала девушка. — Мне сказали, что вы хорошо знакомы, так что если ты придешь со мной, то я смогу купить...

— Звучит как-то по-дурацки, если честно, — усмехнулся я. — А те, кто тебе сказал, что я знаком с Аллой, сами не могут поручиться? И кто это вообще такие?

— Слушай, ну тебе что, трудно по старой памяти оказать мне услугу? — фыркнула Лиза. — Просто нужно сходить к ней завтра вечером, и все. И после этого ты меня больше не увидишь! Оставлю тебя и эту твою... гм... девушку... в покое.

«Зачем я согласился? — подумал я, заходя в свою комнату. — Какое мне вообще дело до каких-то там джинсов? И что такого нестандартного в ее фигуре?»

Так и уснул с этими мыслями и недовольный собой.

Мы договорились встретиться во дворе дома на Макаренко, в семь вечера. Но приехал я раньше, сначала повезло, что автобус подошел быстро, а потом оказалось, что за рулем его сидит непризнанный чемпион по гонкам на автобусах. Так что в знакомый, залитый ярким светом лампы-солнце двор я прибыл где-то без пятнадцати. Похвалил себя за вовремя купленные «дедовские» бурки и устроился на край скамейки, торчавший из сугроба.

— Дядя Иван? — раздался рядом со мной мальчишеский голос.

— Привет, Жан, — улыбнулся я. Маленький я был похож на снеговика. Пальто покрыто белой коркой, шнурок на шапке порвался, шея голая. Мама бы за такой вид выписала мне люлей и заставила бы стоять в углу, чтобы подумал над своим поведением, пока она пришивает к моей многострадальной шапке новый шнурок. — Как делищи?

— Я сегодня рассказ написал! — заговорщическим тоном сообщил он и шмыгнул носом. — Только не говорите никому!

— Не скажу, — серьезно пообещал я. — А про что рассказ?

— Про шпиона! — заявил Жан и выпучил глаза. — Только ему десять лет, потому что внедриться ему нужно было в школу и украсть секретные технологии, которые придумали дети, потому что взрослые не додумались. Американские врачи выбрали пацана, сделали ему операцию, чтобы он был похож на другого пацана, как две капли воды. Он выучил русский, как будто родной. И того мальчика похитили, а этого выпустили! Сначала у него все получалось, родители ничего не заподозрили, потому что были все время заняты. В классе тоже все было нормально. Только Мишка, лучший друг, что-то начал подозревать. А дело все было в том, что у них была секретная служба. И американцы про нее не знали, когда готовили шпиона. И когда пацан пробирался ночью в школу, чтобы выкрасть чертежи, Мишка шел за ним. И потом он такой: «Ага, сдавайся, шпион!» А этот, такой, бац-бац! Его еще и карате обучали, когда готовили. И потом Мишка кричит: «Ты что, дурак, на американцев работать?! Переходи лучше к нам!» А шпион такой: «А ты никому не расскажешь, что я шпионом был?» А Мишка говорит: «Нам только надо спасти моего настоящего друга, куда его спрятали?»

Жан замолчал.

— А дальше? — спросил я с интересом.

— А дальше я не придумал еще, — вздохнул Жан. — Наверное, они вместе должны пробраться на американскую секретную базу и выкрасть друга. И потом уже все втроем... Ой, там моя мама из подъезда вышла! До свиданья, дядя Иван!

Жан ускакал. Только не к маме, а обратно в сторону снежной крепости, у которой кучковались другие мальчишки.

Забавно.

Я действительно писал всякие рассказы в детстве. У меня была специальная тетредка, которую я от родителей прятал. Но вот такого, про шпиона, что-то не помню. Символично в каком-то смысле... Шпион, замаскированный под другого мальчика.

— Ваня, привет! — сказала Лиза. — Я боялась, что ты не придешь.

— Привет, — без всякой радости ответил я и встал. Отряхнул снег с пальто. — Давай уже быстрее сделаем, что там тебе нужно.

— Да-да, нас уже ждут! — сказала она и быстро направилась к двери подъезда.

— Как официальная делегация какая-то, — пробормотал я.

Двери лифта закрылись, он загудел и поехал наверх. На лицо Лизы падала тень от пушистой шапки, так что ее глаз мне было не видно, только губы. Которые слегка подрагивали, будто она или волнуется, или собирается заплакать. Я перевел взгляд на табличку «Не курить сорить». Усмехнулся. Почувствовал холод в груди и пустоту в коленях. Как в первый раз. И как во второй. Каждый раз, когда я поднимался в квартиру Аллы.