Звезда

Мамочкин даже слегка обиделся. Ввиду столь удачно складывавшихся обстоятельств он был настроен очень воинственно и хотел показать разведчикам, а особенно Аниканову, свою прыть.

«И зачем мы ходим да смотрим, когда вокруг так и шныряют „языки“!»

Медленно наступал рассвет, и движение по шляху прекратилось.

– Движутся только ночью,– заметил Аниканов,– хоронятся от нашей авиации. Готовят что-то, сволочи.

Травкин снова повел своих людей в густой орешник, и разведчики, ежась на утреннем холоде, задремали. Вдруг со стороны дома на озере раздался протяжный не то стон, не то крик.

Сам не зная почему, Травкин вдруг вспомнил о Марченко. Крик раздался снова, потом все утихло.

– Пойду посмотрю, что там такое,– предложил Бражников.

– Не надо,– сказал Травкин,– светает.

Действительно, уже светало. По озеру пошли красноватые блики. Пожевав сухари с колбасой, которую Мамочкин извлек из своих бездонных карманов, разведчики снова впали в дремоту.

Травкину не спалось. Он пополз ближе к озеру и застыл в кустах почти на самом берегу. Дом на озере просыпался. По двору сновали люди.

Вскоре из ворот вышли трое. Один из них, самый высокий, приложил руку к козырьку фуражки и стал медленно удаляться от дома. Поднявшись на пригорок, он повернулся к оставшимся у калитки, махнул им рукой и быстро пошел по проселочной дороге. В этот момент Травкин заметил ранец на спине немца и белую повязку на его левой руке.

Мысль о том, что этого немца следует захватить, пришла Травкину сразу. Эта была даже не мысль, а импульс воли, который появляется у любого разведчика при одном лишь взгляде па всякого немца. А затем Травкин неожиданно понял, какая связъ между забинтованной рукой этого немца и ночными воплями, испугавшими разведчиков. Дом на озере служил госпиталем. Длинный немец, шагающий по проселку, выписан из госпиталя и направляется в свою часть. Этого немца искать никто не будет.

Аниканов и Мамочкин не спали. Подойдя к ним и указывая рукой на мелькнувшую среди редких деревьев долговязую фигуру, Травкин сказал:

– Этого фрица нужно взять.

Оба были удивлены. Лейтенант, обычно такой осторожный, приказывает взять немца среди бела дня. Тогда Травкин, показывая на дом, пояснил:

– Там госпиталь.

Они заметили мелькнувшую на солнце белую повязку на руке немца и тогда поняли.

Разбудили спящих разведчиков и пошли в лес наперерез немцу. Он шагал, насвистывая песенку и, видимо, наслаждаясь весенним утром. Все оказалось чрезвычайно просто. Маленький Голубь, берущий «языка» впервые, был даже разочарован. Он сам не успел и пальцем коснуться фрица. Того скрутили, заткнули ему рот пилоткой и потащили, прежде чем страшно взволнованный Голубь успел опомниться.

В поросшей орешником ложбине немец лежал острым, как будто чуть вытянутым носом кверху. Вынули пилотку из его рта. Немец застонал. Травкин спросил, твердо, по-русски выговаривая слова:

– Zu welchem Truppenteil gehoren Siе? 2

– 131 Infanterie-Division, Pionier-Companiе 3 ,– ответил немец.

Это была известная разведчикам пехотная дивизия, стоящая на переднем крае.

Травкин присмотрелся к пленнику. То был молодой человек лет двадцати пяти, белесый, с водянистыми голубоватыми глазами, типичными для немецких лиц.

2

Ваша воинская часть? (Перевод иностранного текста и примечания принадлежат автору.)

3

131-я пехотная дивизия, саперная рота.

Пристально глядя в эти водянистые глаза, Травкин задал следующий вопрос:

– Наben Sie hier SS-Leute gesehen? 4

– О, jа,– ответил немец, как будто даже обрадованный своей осведомленностью и уже смелей глядя на окружающих его русских.– Еinе gаnzе Меngе, uberall 5 .

– Wаs sind dаs fur Тruрреnteilе? 6 – спросил Травкин.

– Diе Раnzerdivision «Wiking». Еinе sehr beruhmtе, starke Division Нimmlers Еlitе 7 .

4

Эсэсовцев вы тут видели?

5

О да, их здесь очень много, везде.

6

А что это за части?

7

Эсэсовская танковая дивизии «Викинг». Знаменитая, сильная дивизия. Отборные части Гиммлера.

– А…– произнес Травкин.

Разведчики поняли, что лейтенанту удалось узнать что-то весьма важное. Хотя состава дивизии «Викинг» и цели ее сосредоточения немец не знал, Травкин оценил все значение добытых им данных. Он почти с симпатией смотрел теперь на этого долговязого немца и просматривал его бумаги. А немец, глядя на молодого человека, русского, с чуть печальными глазами, вдруг почувствовал надежду: неужели этот славный юноша прикажет его убить?

Травкин оторвал глаза от солдатской книжки немца и вспомнил, что немца надо кончать. Пленный, как бы поняв его мысль, вдруг задрожал и сказал, вкладывая в свои слова боль шую силу:

– Неrr Коmmunist, Каmerad, iсh bin Аrbeiter. Schauen Siе meine Наndе аn. Glаubеn Sie mir, ich schworе bin kein Nazi. Вin selbst Аrbeiter und Аrbeitersohn 8 .

Аниканов примерно понял сказанное немцем. Он знал слово «арбайтер».

– Вот он показывает свои мозолистые руки и говорит: я, дeскать, рабочий,– задумчиво сказал Аниканов.– Значит, знает, что у нас уважают рабочего человека, знает, с кем воюет, и воюет же все-таки…

Травкин с младенческих лет был воспитан в любви и уважении к рабочим людям, но этого наборщика из Лейпцига надо было убить.

8

Господин коммунист, товарищ, я рабочий. Посмотрите на мои руки. Поверьте мне, я не национал-социалист. Я рабочий и сын рабочего.

Немец почувствовал и эту жалость и эту непреклонность в глазах Травкина. То был неглупый немец: будучи наборщиком, он прочитал немало умных книг и понимал, что за люди стоят перед ним. И он зарыдал, увидев смерть в образе этого юного красавца лешего, с большими жалостливыми и непреклонными глазами.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Что творилось у них в душе? Вряд ли они сами могли бы ответить на этот вопрос. Все постороннее, все прошлое исчезло из памяти, а если и появлялось в ней временами, то в виде бесформенных обрывков. Они жили задачейи думали только о ней.

Впереди двигались Аниканов с Голубем, метрах в сорока позади – Травкин и Семенов с радиостанцией, слева, почти по обочине проходящей параллельно движению разведчиков шоссейной дороги,– Мамочкии и Быков, а справа, охраняя группу со стороны леса,– Бражников. Это был равнобедренный треугольник, в котором Травкин являлся центром основания, а Аниканов – вершиной. Иногда, почуяв присутствие немцев, треугольник смыкался и двигался медленней, люди останавливались и прислушивались к ночным шорохам. Аниканов издавал птичий крик, и все они замирали.

По шоссе слева проходили машины и гусеничные тягачи. Слышались немецкие песни, немецкая ругань, слова немецкой команды. Иногда проходила пехота, и разговоры солдат слышны были так близко, что казалось – стоит протянуть руку, и ты поймаешь немца, уткнешься в немецкое лицо, обожжешься об огонек немецкой сигареты.

Травкин твердо решил больше «языков» не брать. Он чувствовал, что забрался в самый центр расположения вражеских частей. Одно неосторожное движение, полузадушенный вскрик – и нагрянет вся эта эсэсовская орава. Он знал, что здесь сосредоточивается танковая дивизия «Викинг». Однако он не знал ее состава и ее намерений. Состав можно приблизительно установить, если вести учет частям, танкам и артиллерии, но намерения командования могут быть известны только хорошо осведомленному немцу. Такого немца необходимо будет достать после разведки железнодорожной станции.