Звезда

После отдания дани традициям запускается новая последовательность действий — за которую отвечает боевой расчет Авиакосмических войск, расположившийся в бункерах вокруг стартового комплекса, числом семьсот человек. Ракету заправляют, проверяют все системы, а космонавт в это время сидит и старается не думать о том, что прямо под его седалищем находится почти триста тонн легковоспламеняющегося топлива. Впрочем, бояться нечего — ракета-носитель «Союз» очень надежна, а особенно надежна система аварийного спасения: еще ни один из космонавтов не погиб при запуске «Союза».

— На связи Донбас-два, — услышал Москаленко приглушенный расстоянием голос Крикалева. — Как чувствуете себя, Журавль?

— Самочувствие хорошее, Донбас-два.

— Обстановка в кабине?

— Давление единица. Влажность шестьдесят пять процентов. Температура восемнадцать градусов. Как поняли?

— Понял вас отлично, Журавль! У нас всё идет нормально.

Позывной «Журавль» Юрий выбрал себе сам. Долго ходил и думал, а потом осенило. Ведь его любимым самолетом был и оставался «Су-27» — «журавль». Так и сделался Москаленко «Журавлем».

— Говорит Восход-один, — снова вмешалась пультовая. — Как слышите, Журавль?

— Слышу вас отлично!

— Проверьте удобства пользования памяткой и видимость кодовой таблицы. Как поняли?

— Понял вас, Восход-один, проверяю... Пользование памяткой и возможность считывания сигналов проверил, всё нормально.

— На связи Донбас-два. Журавль, тебе привет от всех наших ребят. И отдельный привет от Гречко.

— Понял вас, Донбас-два. Большое спасибо вам. Передайте им самый горячий привет от меня...

Самое удивительное, что никто из них не заартачился. Все двенадцать слушателей Центра подготовки космонавтов после встречи с Козловым выразили желание стать членами Специального отряда. Все отказались от славы ради возможности работать на новой технике. Не все они дошли до финишной прямой, четверо по разным причинам уволились. Но те, кто остался, по праву считали себя лучшими и самыми опытными космонавтами Советского Союза...

— Журавль, на связи Восход-один. Объявляю часовую готовность.

— Есть часовая готовность.

— Продолжайте осмотр оборудования, Журавль.

— Продолжаю осмотр оборудования.

Еще час ждать. Это всегда нервирует, когда остался еще час.

На этот час голова становится пустая-пустая. Связных мыслей не остается, а потому самое лучшее — расслабиться и обозревать приборы, как и советует пультовая.

— На связи Донбас-два. Как вы там, Журавль? Маршал интересуется.

— Самочувствие хорошее, Донбас-два. Настроение хорошее. К полету готов. Привет маршалу.

Крикалев засмеялся.

— Передам. Рады за вас, Журавль. Там наверху только на вас и надеются. Вам привет от командира Хазбанда.

— Передайте командиру Хазбанду, что скоро буду. Пусть накрывают поляну.

— Хе-хе, Журавль, передам.

— Журавль! На связи Восход-один. Займите исходное положение для регистрации физиологических функций.

— Понял, — сказал Москаленко вытягивая руки. — Исходное положение для регистрации физиологических функций занял.

— Слышим вас отлично, Журавль. Оставайтесь в этом положении.

Чтобы немного успокоить нервы, Юрий начал вспоминать «Белое солнце пустыни». Любой советский человек знал этот фильм наизусть, но смотреть его не надоедало. Вот ведь удивительный феномен: сюжет примитивный, персонажи банальные, реплики дурацкие — а оторваться невозможно. Наверное, что-то такое есть в этом фильме. Наверное, через образы Сухова и Верещагина приоткрывается на самую чуточку русская душа, и, глядя этот фильм, мы ощущаем родство душ и начинаем понимать, зачем нам этот космос и эти звезды...

— На связи Восход-один. Сейчас будут отводить установщик. Как поняли, Журавль?

— Вас понял. Отводится установщик.

— Стрела установщика отошла нормально. Как поняли?

— Понял вас. Стрела установщика отошла нормально.

— Команда предстартовой подготовки уходит со старта в бункер. Вы теперь один там, Журавль.

— Понял вас. Готов к запуску.

— Всё нормально. Сейчас отводим фермы. Всё идет по графику, Журавль. Машина отвечает хорошо.

— Понял вас.

— ...

— На связи Восход-один. Пятнадцатиминутная готовность. Как поняли?

— Вас понял, Восход-один. Пятнадцатиминутная готовность. У меня всё нормально.

— Вас понял, Журавль.

— Объявлена десятиминутная готовность. У вас гермошлем закрыт, Журавль? Закройте гермошлем, доложите.

— Вас понял, Восход-один. Объявлена десятиминутная готовность. Гермошлем закрыл. Всё нормально, самочувствие хорошее.

— Вас понял, Журавль.

Вот теперь уже почти всё. Теперь уже ничего нельзя изменить. Да и не надо. Ведь это самый ответственный полет за всю историю космонавтики. И ты, Юрий Москаленко, выполнишь его идеально. Ради этого, очевидно, ты и родился на свет. Ради этого ты прошел через испытания и сомнения. Не для того, чтобы стать военным космонавтом и разрушать вражеские спутники. А для того, чтобы спасти тех, кто умирает на орбите.

— На связи Восход-один! Как самочувствие, Журавль? Готовность пять минут. Поставьте громкость на полную.

— Вас понял, Восход-один! Самочувствие отличное! Объявлена пятиминутная готовность, поставить громкость на полную... Ввел полную громкость.

— Здесь Донбас-два! Счастливого пути, Журавль!

— Спасибо, Донбас-два! Встретимся на Земле!

— На связи Восход-один! Минутная готовность. Как слышимость?

— Вас понял, Восход-один! Минутная готовность.

— Во время запуска можете не отвечать. Ответьте, как появится возможность.

— Вас понял, Восход-один. Отвечу, как появится возможность.

— Ключ на старт! Дается продувка.

— Понял вас.

— Ключ поставлен на дренаж.

— Понял вас.

— Дренажные клапана закрылись.

— Понял вас. К старту готов.

— Отлично, Журавль.

— Идут наддувы. Отошла кабель-мачта. Всё нормально.

— Понял вас. Слышу работу клапанов.

— Хорошо.

— Дается зажигание...

— Понял вас. Дается зажигание.

— Предварительная ступень... Промежуточная... Главная... Подъем!