Звезда

Валера хохотнул:

– Это, по-моему, Олегу не грозит.

– О чём и речь, – подхватил Вася и понёс в обратном направлении: – Не нарывайся и не борзей лишний раз. А то тебе это отольётся глубоко несчастной жизнью. Ну и, само собой, нрав свой тоже особо не демонстрируй.

– А долго в призывном пункте они будут? – спросила мама, на которой просто лица не было.

– Неа, день-два. В сборном, на построении, вызывают по фамилиям. Если вся команда в сборе, покупатели забирают и увозят в часть. Как приедете, вас, конечно, старожилы сразу шуганут. Будут орать: «Вешайтесь, духи!» Воспринимать буквально не стоит – это просто традиция. Так сказать, приветствие. Вообще, насмотревшись-начитавшись, можно, конечно, и в транс впасть, но, я тебе говорю, подавляющее большинство парней проходят службу бодрячком, а под дембель и вовсе уходить не хочется. Лишь мизерная часть, может, один процент, там загибается. Слетают с катушек, ударяются в бега, трезвонят потом, как над ними измывались. Так вот, дело не в армии, а в тебе самом. Вот был у нас случай…

Вася плавно перешёл к рассказам о своих армейских буднях. Я поначалу слушал его с интересом, но потом почувствовал, будто с каждым его словом всё сильнее отдаляюсь от дома, от друзей, от матери… от Дубининой. Как же мне хотелось хоть увидеть её напоследок! Воспоминания рвали душу в клочья. Лучше бы вообще не думать о ней, не вспоминать, но как не думать-то? Как не вспоминать? Чем ближе становился час отъезда, тем острее, нестерпимее я чувствовал, как мне её не хватает.

Макс всё время, пока сидели за столом, хранил гробовое молчание. Васины байки так придавили беднягу, словно ему, а не мне предстояло познать в скором времени тяготы жизни новобранца. Поймав мой взгляд, Макс грустно улыбнулся, хотел что-то сказать, но у него затренькал сотовый. Он извинился и вышел в коридор, объяснив, что звонят родители.

Вася, проводив Макса взглядом, изрёк:

– Вот этому по-любому лучше в армию не ходить. Он явно тот один процент.

– Не суди по виду, ты его не знаешь, – возразил я.

Макс вернулся за стол и шепнул мне:

– К тебе пришли.

– Кто там ещё?

Он не ответил, только пожал плечами. Странное дело, я выбирался из-за стола, шёл к двери, понятия не имея, кто пришёл, а сердце уже выпрыгивало из груди, словно чувствовало. А может, просто отчаянно надеялось?

В прихожей никого не оказалось. Шутка? И тут я услышал, как в дверь тихо постучали. Открыл – она! Дубинина. Моя Алёнка. Сердце ёкнуло, и в первый миг я словно окаменел. В лёгком сарафанчике, с рассыпанными по плечам золотистыми волосами она выглядела… слов таких нет! Просто дух захватывало! Коснулся её щеки, провёл ладонью по волосам. Сначала её глаза, огромные, ярко-голубые, взирали с тревогой, с настороженностью, но затем в них словно растаял лёд, и вот они уже лучатся теплом и радостью.

– Ты? – выдохнул я.

Она шагнула ко мне совсем близко, и всё же до последнего момента я не верил, не мог поверить… пока не почувствовал на затылке её тёплые мягкие пальцы, на губах – горячее дыхание. От её поцелуя у меня чуть крышу не снесло. Я пил её губы, не мог оторваться, начисто забыв о том, что мы так и стояли на пороге перед распахнутой дверью. Лишь когда меня стали настойчиво звать из комнаты, я постепенно и нехотя пришёл в себя. Послышался приглушённый голос Макса, и звать меня перестали.

– Я завтра ухожу. На целый год. – Голос, казалось, совсем не мой, хриплый, сдавленный.

Она кивнула:

– Я буду тебя ждать. Можно?

Я засмеялся:

– Спрашиваешь! Только попробуй не ждать!

– Я буду тебя ждать, Олег. Очень-очень! – И вдруг расплакалась.

– Ну ты чего? – Я обнял её, а у самого аж в груди защемило от невыносимой нежности. Я вдыхал чудный запах её кожи и волос. Худенькие плечи вздрагивали. Постепенно Алёнка успокоилась, но я не разжимал рук. И она не отстранялась, словно мы в объятьях друг друга отогревали свои израненные души.

– Вот бы этот миг длился целую вечность, – прошептала она.

– Он так и будет длиться целую вечность. Даже когда я буду там – закрою глаза и увижу тебя…

Я понятия не имел, куда забросит меня судьба, как далеко буду отсюда, легко ли там придётся или тяжко. Но этот миг, этот глоток неожиданного счастья придал мне столько силы, столько веры в себя! И теперь я знал – меня ждут и любят, а значит, я выдержу всё. Выдержу и вернусь.