Звездная дверь

Убранство же, на удивление, оказалось довольно скромным, и, можно сказать, утилитарным. Простой письменный стол, кресло, стеллажи для книг — все выполнено из темного дерева, лакированного до состояния стекла.

Книги здесь, между прочим, наличествовали — очень много трудов по праву, некоторые даже были мне знакомы. Значительно меньше художественной литературы — преимущественно классика. Несколько сборников поэзии. У части книг были настолько вычурные и богато украшенные обложки, что становилось ясно — это «подарки».

Вытащив наугад несколько книг и бегло их пролистав, я поняла, что их, безусловно, читали, но делали это довольно аккуратно. Судя по всему, Сонг был не из тех, кто заламывает края страниц или оставляет жирные отпечатки на бумаге. Пометки он также не делал, даже в специализированных изданиях — чем, признаться, грешила порой я.

На столе, кроме набора писчих принадлежностей и простого пластикового телефона ничего не было, вообще. Ни фотографий, ни бумаг, ни, тем более, мусора или следов позднего ужина, к примеру.

За спинкой кресла, зажатый двумя стеллажами, пристроился крупный — где-то по середину груди высотой — сейф, очень и очень солидно выглядящий. Черная матовая краска контрастировала с медной круглой ручкой для ввода числовой комбинации. Попытка повернуть лимб, приложив ухо к поверхности, ничего не дала — серия еле слышных щелчков механизма показала, что замок в сейфе новый, и взломать его с помощью стетоскопа и острого слуха не выйдет.

— Вы знаете комбинацию? — спросила я у Эбигейл, которая всё это время стояла тихо, словно мышка, у края стола и наблюдала за мной.

— Нет, — покачала та головой. — Эндрю никогда не открывал сейф в моём присутствии, да и в целом — был не слишком рад моему нахождению здесь.

— Почему? — я присела у стола, выдвинув один из ящиков наугад, и к, вящей своей досаде, обнаруживая там пустоту.

— Из заботы обо мне. Он не хотел, чтобы у меня болела голова, — настолько нейтральным и ровным тоном ответила мне миссис Сонг, что без особого труда я различила в нём скрытое недовольство.

— Вы склонны к мигреням? — уточнила я, для очистки совести проверяя оставшиеся ящики — с тем же успехом.

— Иногда, — пожала плечами Эбигейл. — Эндрю считал, что это из-за умственного напряжения, и… — она беспомощно повела ладонью, охватив жестом пространство кабинета. — В общем, здесь я могла только убираться.

— А почему тут так мало вещей? — задала я мучивший меня вопрос.

— О, Эндрю очень много времени проводил на работе, на самом деле, — в голосе Сонг прорезалась нотка облегчения — словно она рада была наконец-то ответить что-то кроме «не знаю». — Здесь он, преимущественно, читал по вечерам. Изредка звонил кому-то. Но он очень строго следовал собственному принципу «не тащить работу на дом».

— Не похоже, чтобы это помогало ему больше проводить времени с вами, да? — невесело усмехнулась я.

Женщина отзеркалила мою улыбку и ненавязчиво посмотрела в сторону выхода:

— Мы можем перейти в другую комнату, детектив?

Я же, вновь бросив мельком взгляд на сейф, внезапно задумалась: Сонг, во всей своей маниакальной одержимости работой и отстранённости от семьи, всё же, по словам жены, питал к ней любовь. Так может…

— Скажите, миссис Сонг, а когда у вас день рождения? — поинтересовалась я, подходя к сейфу.

— Что? — стушевалась она, явно не ожидав вопроса, но довольно быстро взяла себя в руки. — То есть… Пятое января.

— Год? — нетерпеливо уточнила я, вновь взявшись за лимб.

— Тысяча девятьсот восьмой, — чуть нервозно откликнулась Эбигейл, и я в который раз позавидовала тому, что в свои сорок семь эта женщина выглядит столь молодо.

Увы, мои чаяния не оправдались — в какой бы вариации я не выставляла дату рождения миссис Сонг, ригель замка так и остался заблокированным. Не помогли также даты рождения самого Сонга и его сыновей. Как и даты их смерти, которые я, вызвав очередной приступ хандры, уточнила у Эбигэйл. От отчаяния я даже проверила дату возвращения Сонга из Тибета — рождение новой жизни? — но и это не подошло.

Решив, что могу провозиться с догадками очень долго, а времени у меня — всё меньше и меньше, я оставила сейф в покое. Вернусь к нему, когда соберу чуть больше данных о «пациенте».

Увы, как и предсказывала Эбигейл — в спальне мистера Сонга также не нашлось ничего примечательного, кроме, разве что, старого блокнота в прикроватной тумбочке.

В блокноте же обнаружились стихи.

Я никогда не считала себя знатоком поэзии, но вынуждена была признать, что творения Сонга стоили внимания. Он не стеснялся экспериментировать с ритмом и размерностью, а выбранные им темы варьировались от глубоко философских вопросов бытия, до «банальных» любовных сонетов.

Последнее стихотворение датировалось октябрём сорок седьмого года, и было посвящено, как ни странно, стихии грозы.

Немного поразмыслив, я решила отдать этот блокнот миссис Сонг. Судя по несколько удивлённому выражению на лице, она его прежде не видела.

Комнаты самой Эбигейл я также тщательно осмотрела, как и гостиную, но ничего предосудительного или подозрительного найти также не смогла. Очень чисто. Все шляпки — в своих коробках, косметика — убрана в ящички трюмо, в комоде все вещи сложены аккуратными стопками…

«Это же просто невозможно…» — с затаённым внутренним содроганием подумалось мне.

Видимо, из таких аккуратистов и получаются в итоге тихие маньяки. Эбигейл не возразила ни разу, даже когда я сунулась в отделение с нижним бельём, только вежливо и сдержанно комментировала мои «находки». В целом, всё её поведение словно говорило: «вот, смотрите, мне скрывать нечего!». Это могло бы выглядеть подозрительно, если б, чёрт возьми, она не была моим нанимателем.

— Что ж, миссис Сонг, — заключила я, стоя у дверей. — Благодарю за содействие.

— Не за что, детектив, — кивнула она. — Я готова помочь вам всем, чем смогу, и… Вы ведь скажете мне, когда узнаете что-то об Эндрю?

Мне понравилось это «когда» — вера клиента в меня всегда была крайне воодушевляющим моментом. Я сдержанно улыбнулась в ответ на её вопросительный взгляд:

— Разумеется. Обязательно буду держать вас в курсе расследования.

После чего, раскланявшись, вышла под нескончаемый сумеречный весенний дождь.

У Сонгов я провела по меньшей мере часа три, и теперь намеревалась посетить место, где Эндрю по-настоящему, судя по всему, проводил всё своё время, и, очевидно, жил.