Звёздное скопление. Курс вторжения

– Замыкающие, подготовиться к перестроению, – выдохнул я и взял свой гермошлем.

Красивый у меня скафандр, под анатомический доспех греческого гоплита сделан. Ну и шлем к нему соответствующий, изукрашенная стилизация под илирийский стиль – хоть плюмажа на нем не предусмотрено, и то сахар.

– «Икар» и «Дедал», закрываем корпусами «Филин». Наша задача – дать ему подойти к квадриреме на дистанцию выстрела из орбитальных лазеров. Миноносцы квадриреме щит пощипали, да и до этого он по нему наверняка получал. Может, и хватит четырех орудий, чтоб разлахудрить эту сволочь.

– Думаешь, выйдет, командир? – напряженным голосом спросил Ромка.

– А у нас выбора нет. «Аверофф» только через четверть часа подойдет, а эта гадина на огневой контакт выходит через десять минут, – ответил я и повернулся к Панфилопулосу. – Капитан, прикажите всему экипажу загерметизировать скафандры и подготовиться покинуть корабль. Собственно, все, кто не участвует непосредственно в его управлении и не относится к расчету нашего орбилазера, могут уже садиться по шлюпкам и отстреливаться. Будем живы – подберем.

Я водрузил шлем на голову и щелкнул застежками, закрепляя его. Дальше хитрая автоматика этого чуда индустрии одежды сама за пару секунд произвела герметизацию, и на забрале на краткие мгновения высветилась надпись, что все – дышать можно даже в открытом космосе.

– Экипаж готов, лишние начали покидать корабли, – доложил Панфилопулос.

– Отлично, – ответил я. – Ордер я нарисовал, синхронный разворот, перестроение и атака по моей команде. И-и начали!

Многотонные туши флаероносцев совершили разворот в пространстве – благо гравитационные двигатели делают их практически безынерционными – и устремились навстречу неприятелю.

– Противник опознан как «Ларс Порсена», – сообщил оператор сканеров.

Офигенно ценная информация, да как вовремя!

Минуточку… Так это же флагман Пирского!

– Всем экипажам! – тут же оповестил я своих подчиненных. – Перед нами аж целый проконсул. Поджарим его хорошенько!

А сам тайком активировал функцию «Передать командование флотом следующему по званию офицеру». Тактический экран тут же отозвался изменением надписи «Командующий: стратиг флота Киндяшков» на «Командующий: чингис Арифуллова». Ах ты ж ядерный батон! Явилась тут, понимаешь, в одном инкогнито на голое тело! Это что, выходит, битву Каракорум выиграет?!

Хотя, может и проиграет… Там посмотрим еще, кому вся лаврушка с венков достанется, а кому просто венок и залпы почетного караула.

«Ларс Порсена» на наш разворот не отреагировал никак – как перла квадрирема вперед, словно пьяный носорог, так и продолжила. А едва мы вышли на дистанцию ее огня, как началось: щиты сверкали и переливались под ударами четырех гравитационных молотов этрусского корабля, изображая из себя эдакое северное сияние (в ходовой рубке обзорные экраны есть, так что все можно как через настоящий иллюминатор наблюдать), взвизгивали под палубой гравитационные компенсаторы, наконец щиты на «Икаре» и «Дедале» полыхнули особо ярко и исчезли. Гравикомпенсаторы начали издавать пронзительный непрекращающийся визг, громкий и противный, слышимый даже через скафандр. Миг – и носовую часть «Икара» разметало в стороны, сам флаероносец развернуло к врагу бортом и унесло куда-то в сторону, а «Дедал» и «Ларс Порсена» соединились толстой, жемчужного цвета светящейся колонной – это дал залп наш орбитальный лазер.

Щит этруска вспыхнул и исчез, по нему ударили еще четыре лазерных луча, и вдруг, когда я уже готов был в восторге заорать: «Ура! Мы ломим! Гнутся шведы!» – обзорный экран вдруг погас, а все оборудование обесточилось.

– Что за… – начал было я.

– Корабль уничтожен неприятелем, – раздался из динамиков громкий мужской голос. – Сквозное пробитие, детонация реактора, выживших нет. Всем спасибо за участие.

Одна из стен «рубки» разъехалась в стороны, открывая выход, и народ потянулся туда, на ходу отстегивая шлемы и о чем-то переговариваясь, совершенно при этом не обращая внимания на меня.

А я стоял соляным столбом, опешивший, приходящий в себя и чувствующий себя так, словно мне в душу наплевали. Надо же было так в роль вжиться – опять забыл, что мы на шоу, опять казалось, что иду в бой по-настоящему…

– Андрей Александрович, – прошелестел в наушниках шлема женский голос, – вас тоже просим пройти в тот же выход.

А знакомый голос, где-то я его уже слышал… Ника! Ну конечно же Ника – наша куратор! Совсем ты, Андрейка, позабыл, что Большой Брат следит за тобой.

– Пойдем, командир? – Ромка уже избавился от гермошлема и смотрел теперь на меня виноватыми глазами, так, словно это он меня не уберег.

– Пойдем. – Я отстегнул шлем и, держа его на сгибе локтя, пошел вслед за всеми.

У самого выхода стоял добрый доктор ойподох – тот самый, что лечил меня от последствий боевых стимуляторов.

– Для покойника неплохо выглядите, – усмехнулся он. – Курсант, кыш.

Рома вытянулся по струночке и поспешил удалиться. Мне осталось лишь проводить его удивленным взглядом.

– И вас бы мне век не видать, док. Что это? – Он протягивал мне большую, словно нафталиновую таблетку. – Сэйв файл шоу?

– Это рассосать и лечь спать. Пойдемте, провожу в лазарет. – Он кивнул в сторону, приглашая следовать по одному из ответвлений основного коридора.

– Успокоительное? – Я закинул таблетку в рот и пошел, куда приказано. – Вообще адреналин зашкаливает, конечно, спасибо.

– Ну и успокоительное тоже. – Врач покосился на меня. – Но в основном средства для выведения из организма местной химии.

– Простите? – Не врубился я.

– Вас самого никогда не удивляло, что все происходящее кажется вам реальным, будто бы на самом деле планетой правите, словно боты – живые, а смерти их настоящие?

– Да постоянно! – ответил я. – Хотя раньше никогда за собой такого не… Секунду, вы что, хотите сказать, что какие-то препараты в моем кабинете распыляли?

– Ну зачем так сложно? – хмыкнул мой собеседник. – В еду добавляли. Препарат безвредный, не волнуйтесь.

– Чудны дела твои, телевидение… – пробормотал я. – Не боитесь, что я вашу контору по судам затаскаю за использование такой фигни без моего согласия?

– А этот препарат уже и так-то через неделю в вас никакая лаборатория бы в жизни не нашла, а после таблетки, которую я вам дал, так и вовсе к утру все из организма выйдет.

– Да? – Я подумал, не выплюнуть ли мне ойподоховский препарат, но потом решил, что не стоит. Все равно же я судиться ни с кем не собираюсь – так чего ерепениться?